Я посажу тебя в клетку

Ася Невеличка, 2021

Юля привыкла, что по одному щелчку пальцев исполняются все ее желания. Наверное, так и продолжалось бы, но однажды в ночном клубе она встретила симпатичного парня, которого решила «снять» на ночь. Но он ее отшил. Тогда папина дочка пошла на крайние меры, чтобы проучить неблагодарного. Вот только мужчина тоже оказался не таким простым. Хватит ли ей сил укротить зверя до того, как он укротит ее?

Глава 5

Париж-Милан

Как. Меня. Трясло!

Я до последнего думала, что он меня убьет. Сначала думала, что меня убьет зверь, потом — папа.

— Собирайся и вали, — прохрипел папа, когда наотмашь звезданул меня по щеке, а потом отпустил зверя.

— За что-о-о?! — завыла я и еще больше испугалась, когда папа жестом отпустил свою охрану.

— Ты сказала, это обычный задрот!

— Ну, так и было, — растерялась я.

— Где было?! В элитном клубе Мезурова? В ВИП-его-мать-зале? Много туда задротов пускают?

— Я думала, простой лухарь, деньгами порисоваться пришел, — заныла я, зная, что папа все равно пожалеет. Или окончательно психанет и оставит меня в покое.

— «Думала» она, — передразнил папа, смахивая испарину со лба.

А вот это был плохой признак — он нервничал, хотя мне казалось, все уже кончилось.

— Значит, так, собирай манатки и сваливай в Европу. На месяц. И чтоб обратно ни ногой, пока не позвоню и не скажу, что можно.

Я обрадовалась! Ну блин, сама же собиралась отпроситься в Милан. Еще прикидывала, как оправдать просьбу и вытащить из папочки побольше денег. А тут он сам.

— Ссылка, что ли? — сдуру пошутила я.

Но папа навис надо мной, поднося трясущийся кулак к моему носу, и процедил:

— Ссылка, твою мать. И молись богу, чтобы не пожизненная эмиграция. У меня на тебя планы были, и не на похороны, дура.

Я впечатлилась. Реально впечатлилась. Когда папа, вместо того чтобы после внушения уже свалить из моей квартиры, пошел в спальню, достал из гардероба чемодан и, не глядя, стал пихать туда шмотки.

— Эй-эй, давай я сама разберу, что взять!

— У тебя пять минут, потом ребята отвезут в аэропорт.

— Пап, мне сегодня, что ли, лететь? Ты не перебарщиваешь? Подумаешь, какой-то Ермаков…

— «Подумаешь», — снова передразнил он. — Это элитный, на хрен, сутенер. А теперь подумай.

— Ермаков — сутенер? Ты шутишь?

— Я похож на клоуна?

Я помотала головой:

— Нет. И он на сутенера не похож. А почему ты боишься какой-то свахи?

Папа снова отер испарину и посмотрел на меня тяжелым взглядом, прежде чем ответить:

— Эта сваха держит за яйца полстраны, детка. Он даже обидеться не успеет, а мне на хрен уже куриные яйца купить не на что будет. Так что убегай. Спрячься и не напоминай ему, что ты еще дышишь. Авось пронесет.

Наверное, еще тогда я должна была испугаться и проникнуться, но вместо этого истерически расхохоталась. Это же представить только: я на сутки посадила в клетку элитного сутенера, от которого трепещет полстраны! Да, я тоже на его месте хотела бы меня уничтожить, только ради неразглашения этого позорного факта в своей жизни.

Поэтому из страны я вылетала, прихватив подругу, в приподнятом настроении, что день рождения прошел не зря. Сутенер запомнит меня надолго, хоть папа и надеется, что я сотрусь у него из головы.

Шампанское кружило голову, устрицы и улитки в чесночном соусе с зеленью дразнили изысканностью. Походы по бутикам и на показы валили с ног. Так я еще не изматывалась ни в один из модных выездов.

А папа молчал.

Я тратила деньги, меняя отели, переезжая из города в город, снимая клубы, коттеджи, яхты.

А папа молчал.

Мне было скучно. Я подцепила мальчика и заставила вылизать меня с ног до головы, но меня раздражала покорность. Перед глазами застыл взгляд зверя и немое обещание распять за плохое поведение.

— Ты можешь жестче? — посмотрела я на копошащегося между ног парня.

— Как пожестче? Хлопнуть тебя по попке?

— Нет. Оттрахать меня грубо можешь?

— Ну… могу.

Уже ответ мне его не понравился. А потом и попытки продемонстрировать грубый секс взбесили. Парень долбился в меня, как дятел в бревно, периодически шаловливо хлопая по ягодицам. Не то, все не то. В нем не хватало ярости, грубости… Он не был зверем.

Я оттолкнула парня и попросила Глеба выпроводить его.

Нервно курила на широкой веранде, поглядывая на снующие машины с двенадцатого этажа, когда вошел Глеб и устало облокотился на балюстраду.

— Чо, Юлия Андреевна, не нагулялись еще? Может, домой?

— Домой? — с тоской протянула я, прикидывая, что там ничего интересного тоже не будет. — А Лизка?

— В номере еще.

— М-м-м… А отец? Он звонил тебе?

— Андрей Григорьевич? Не, он не звонил. А Юрка звонил.

Я поморщилась. Вот уж чьи дела меня совершенно не интересовали, так это Юркины.

— Грил, хреново там у них все. Скоро все без работы останемся.

— Чего? — Я поперхнулась дымом.

— Как чего? У отца-то вашего госконтракты забрали, штрафы выставили. По холдингу дело завели, недоимки накручивают. Юрка грит, как бы не рухнул хозяин с приступом…

— Ты дебил?! — завизжала я на максимально доступных для меня децибелах. — Какого ты раньше молчал?!

— Дык вы не спрашивали, — растерялся Глеб. — Я думал, вы знаете.

— Откуда?! Откуда я могу знать? Отец мне не звонил ни разу!

— Наверное, расстраивать не хотел, Юлия Андреевна.

— Заткнись! — оборвала я. — Вытаскивай Лизку, пакуем чемоданы.

— Домой? — обрадовался идиот.

Но я только всплеснула руками. Ну как можно быть таким дебилом?!

Уже в аэропорту по прилете меня ждал сюрприз. Лизку встретил водитель, нас — нет.

— Это еще что за фокусы?

— Юль-Андреевна, не звоните сразу отцу, рано еще. Давайте я Юрку наберу.

— Ну набери, — процедила я, скидывая номер и направляясь к кофейному аппарату.

Но, как назло, никакой мелочи в сумочке не завалялось. Чертыхнувшись, вернулась к Глебу и успела услышать рев папы в телефоне:

— Я сказал, два месяца чтоб ноги ее здесь не было! Вези обратно.

— Есть, Андрей Григорьевич. Извините, все из-за Лизаветы… Да, Андрей Григорьевич. Усек, Андрей Григорьевич. Подальше, да. Простите, Андре…

Тут, видимо, папа отрубил вызов, потому что Глеб беспокойно отнял телефон от уха и с минуту смотрел на него, словно ожидая, что папа перезвонит.

— Что он сказал? — отвлекла я телохранителя.

— Что вы едете покорять Нью-Йорк, Юлия Андреевна.

— Так и сказал? — удивилась я, впервые отмечая проблески чувства юмора у Глеба.

— Сказал другими словами, но суть я уловил.

— Отлично. Тогда ловим такси. А, нет. Сначала багаж забери, я подожду тебя там.

— Нет-нет-нет, Юлия Андреевна! Мы на такси до Нью-Йорка не доедем.

— Да ну?

— Там океан.

Твою же мать…

— Глеб, я никуда не лечу. Я приехала к папе, к нему и поеду.

— Мне велено применить силу, если вы начнете сопротивляться, Юлия Андреевна.

— Глебушка, начни хоть иногда применять ум вместо силы? Ну затащишь ты меня в Нью-Йорк, а папе наступит крышка. Юрку и тебя уволят, мою кредитку заблокируют. Нет денег, нет билетов обратно, и мы застряли в Америке! Ну?

— Как-то не очень…

— Значит, мы должны ослушаться папу и помочь ему?

— Мы?

— А кто еще ему поможет? Только я! Ну и ты, если все же заберешь мой багаж.

Нанять пришлось два такси. В одном ехали мои вещи, в другом я с секьюрити.

— Когда Андрей Григорьевич узнает — убьет, — бухтел Глеб.

— Тогда и проблемы улягутся. Отнесете мое бездыханное тело зверю, и он отпустит папины грехи.

Пусть я шутила, но чувствовала некоторый азарт от встречи с Ермаковым, хотя в душе все же копошились неприятные мысли. Мне кажется, принеси ему мой труп, он даже тогда надругался бы над ним и все равно не простил папу. Но ведь несправедливо заставлять страдать его, когда лоханулась я.

Захотела поиграть с мальчиком, а в результате и развлечения не получила, да еще на семью неприятности навлекла. Полагаю, раз сама запутала этот узел, самой и развязывать.

А папа… С папой договоримся. Я всегда договариваюсь с папой.

— Мне телефон Ермакова нужен.

— Зачем? — испуганно пробасил Глеб.

Ага, я когда увидела в мясо разбитое лицо телохранителя, не сразу сообразила, что это зверь постарался. И нежелание Глеба снова сталкиваться с Ермаковым мне понятно. Но от судьбы, как говорится, не уйдешь.

— Просто достань.

— Не буду. Андрей Григорьевич убьет…

Я фыркнула, молча злясь. С другой стороны, может, и к лучшему оставить разговор до вечера. Успею подготовиться морально и физически. Надену самую модную тряпку из Милана.

— Ладно, тогда переведи свой телефон в режим полета, — поменяла я решение.

— Зачем?

— Просто переведи! Не тупи. Для папы — мы летим в Нью-Йорк. Пусть не волнуется, вечером решу все его проблемы.

Вот я была наивная!

* * *

Не знаю, какого я поперлась в тот самый клуб, где «сваха» назначал встречу с папой. Почему-то решила, что там Ермакова больше шансов встретить. Но перед выходом я себя вылизала.

Чтобы не светиться по салонам, вызвала мастеров домой и восемь часов меня обрабатывали скрабами, масками, кремами, колдовали над волосами: одни безжалостно эпилировали, другие доводили до нереального блеска. Маникюр, педикюр, макияж.

И вот я, уставшая, но невероятно эффектная, стою перед зеркалом и сама офигеваю от собственной красоты.

Так хочется сделать фотку и запостить в «Инст»! Нате, сучки, подавитесь — сегодня я иду в клетку к зверю и все равно поимею его. Хотя Ермаков искренне будет считать, что это он имеет меня.

Я могу кому угодно ссать в уши, но не себе же? Меня тянуло обратно только из-за него. Он как незакрытый гештальт. Ведь я всего лишь хотела трахнуть его, но вместо этого раскатала катком. А с униженными и растоптанными я не сплю.

Но Ермаков странная личность, я от него тащилась, даже когда он сидел в клетке и выеживался. Между нами искрило, я же чувствовала, но тогда боялась выпустить его. Он бы меня убил, а не трахнул. Собственно, так и произошло. Синяки с шеи сошли только через полторы недели.

Но все произошедшее снова сделало его желанной добычей. А судьба предоставляет мне шанс начать знакомство заново. Ну какой мужик устоит против меня? Даже Глеб, Глеб, который меня видел всякой, стоит и пускает слюни. Ну?!

Держись, Ермаков, я иду. И сегодня ты трахнешь меня как миленький!

Но бравада с меня слетела, как только я вошла в ВИП-зал и увидела зверя. Тут я, конечно, обрадовалась, что не придется терять этот волшебный вечер. Но перед ним сидел мой папа…

Бывают же обломы?!

Твою мать!

— Ой, Андрей Григорич, — подал голос Глеб. — А у меня телефон летит в Нью-Йорк…

— Заткнись и спрячься, — процедила я сквозь зубы, взбудораженно разыскивая решение.

Так, вряд ли папа тут на всю ночь. Сейчас решит вопросы и свалит. А вот Ермаков, судя по окружению, еще задержится. Значит, мне пересидеть полчасика всего, и зверь свободен.

— Где спрятаться? В туалете самолета? — съюморил Глеб.

— В туалете! Идеально! Спасибо, Глебушка. А теперь скройся. Как папа уйдет, выходи. Я в туалете.

Как смогла незаметно, стараясь не привлекать внимания, хотя куда там — я сегодня постаралась сверкать всеми гранями своей охренительной натуры, — я юркнула в туалет, выдыхая от нервного напряжения.

Да уж, сюрприз был бы не только Ермакову, но и папеньке. Пипец.

Я успела сделать всего три шага от двери, как она открылась. Меня моментально подхватила чья-то рука и грубо прижала к мраморной столешнице между умывальниками.

— Какого хре…

— Заткнись, сучка, — раздался надо мной спокойный торжествующий голос зверя. — Удивительно, но я рад тебя видеть. — А вот теперь он шипел, продолжая удерживать меня прижатой к столешнице, а второй рукой проводя ладонью по бедру и задирая подол самого зашибенного платья из всего моего нового гардероба.

О да! Примерно так я и хотела! Так я и мечтала.