Конец света состоится при любой погоде

Елена Архипова

Героиня романа – успешная бизнес-леди и счастливая в браке женщина – теряет вмиг всё, что составляло смысл её жизни. Такое ощущение, будто сама судьба идёт за ней по пятам, порождая всё новые бедствия и оставляя на своём пути окровавленные трупы. Удастся ли Ольге Градовой ценой немыслимых жертв защитить своё доброе имя или героиня погибнет в жестокой схватке с неведомой силой? – этот вопрос будет мучить читателей до самых финальных глав романа.

Наркорыцарь Кацман

Карабан позвонил ни свет ни заря. Я забылась только под утро, наскоро разглядывая какие-то обрывки тяжёлых снов. Телефон заквакал на тумбочке у изголовья, и я, ещё не понимая, досматриваю очередной кошмарик или это объективная реальность, взяла трубку.

— Ольга, чё, правда, что Вовку вчера замели?!

Ну вот, уже и слухи, как круги по воде, пошли.

— А, это ты… Правда.

— Чё случилось-то?

— Сама, Лёш, не понимаю. Налетели вчера целой толпой, обыск стали делать. А тут, как на беду, я с работы одну вещицу принесла. Они и посчитали, что она — Володина. Сегодня с утра схожу в полицию, поговорю. Разберутся и выпустят, наверно.

— Какая такая вещица? Уж не ствол ли?

Я чуть было не сказала про героин, но вовремя осеклась. У Карабана полезные знакомства там и сям, вот только не стоит его пугать раньше времени, может, ещё придётся обращаться за помощью. Да не «может», а точно.

— Лёш, это не телефонный разговор. Слушай, а ты не мог бы со своим дядюшкой потолковать? Глядишь, он сверху тоже посодействует…

— Это дело обкашлять надо. Давай так сделаем: я сейчас с ранья в Аннинск еду, к вечеру в городе буду. Ты подъясни пока, чего они хотят от Вовки, а потом приезжай ко мне часиков в десять вечера, сядем и обстоятельно перетрещим эту тему.

Я согласно покивала головой, как будто собеседник мог видеть меня. Но в трубке уже были только короткие гудки: скорострельный Карабан отключился.

Я с трудом разглядела в сумраке часы. Пол-седьмого утра, но сна не было ни в одном глазу. После моего вчерашнего спонтанного возлияния головушка была вава, а во рту, натурально, находился кошачий туалет. Не без труда подняв с постели бренное тело, я поплелась в ванную чистить зубы. Разглядывая в зеркале своё осунувшееся лицо, ещё нашла силы подивиться тому, что в голове — ни единой мысли. Полная опустошённость и апатия ко всему — видать, после такого выхлопа эмоций психика отключилась, чтобы не перегреться.

Однако в девять утра я уже бодро бродила вдоль высоченного забора из металлических прутьев, которым доблестная полиция нашего региона на всякий случай отгородилась от преступного мира. Дождь снова моросил с утра, попадая в такт моему подавленному настроению.

Чуть только Дора Михайловна появилась поутру, я сдала ей на руки Димку и помчалась в областное УВД. Оказывается, кто-то подсуетился, и накануне вечером в телепрограмме новостей уже успели передать, что по обвинению в совершении тяжкого преступления задержан известный предприниматель Владимир Градов. Потому бедная старушка смотрела на меня опасливо: то ли я вцеплюсь ей когтями в горло, то ли достану из кармана парабеллум и предложу на пару ограбить банк.

Кацман с утра пораньше был на каком-то совещании, так что битых два часа я толклась под дождём, то и дело названивая по внутреннему телефону от проходной. Понемногу сознание размораживалось, наверно, тройная доза кофею поспособствовала, и я теперь могла крутить в голове ситуацию туда и сюда.

Насколько всё это серьёзно? Примут ли в милиции моё объяснение, если учесть, что Сашенька уже беседует с богами? Не подсуетиться ли мне и не снять ли деньги со счетов, пока у следствия не возникла идея наложить на них арест? Что за резонанс повлечёт за собой эта история и не помешает ли она Володиному бизнесу? Захочет ли помочь мне Карабан?

Захочет. Он ведь понимает, что его благополучие немыслимо без Володи. Хотя как подумаю, что придётся идти к нему, объяснять, просить, — с души воротит. Лёшку Карабанова я откровенно не любила, не понимая даже толком причин своей антипатии. Что-то на генном уровне. Ещё в детстве жил в соседнем с нашим бараке рыжий Кирюха, который имел обыкновение ни за что ни про что драть меня за волосы, растаптывать мои песочные пирожки и ломать самодельных куколок. С тех пор рыжих недолюбливаю, а всенародное пугало Чубайс только укрепил мои детские комплексы.

Карабан тоже был рыжим. Противный такой, с белёсыми ресницами и цельноклееной ухмылкой на веснушчатой физиогномии. Стоило мне представить, что такими веснушками он усыпан с ног до головы, включая самые интимные места, и меня передёргивало, будто таракана проглотила. Кто увидел Карабана впервые, никогда бы не подумал, что тот происходит из высокопоставленного семейства и даже типа имеет высшее образование. Мажорный мальчик Лёша с юных лет был болен блатной романтикой, свободно, без словаря, изъяснялся на фене и знал немереное количество уголовных шуток-прибауток. Всё это потом удачно легло на модные стандарты делового человека, и в итоге получился типичный «новый русский», как их изображают в анекдотах и кинокомедиях. Не сказать, что Карабан был дураком: да, в каких-то вопросах он был откровенно туп, но всё это компенсировалось животным чутьём и прагматичным отношением к жизни — не по книжным премудростям, а в натуре.

Не знаю, какими путями сошлись они с моим мужем, но когда я только-только познакомилась с Володей, их совместный угольный бизнес шёл в гору со страшной силой. Николай Петрович, Карабанов-старший, когда-то был партийным деятелем областного масштаба, потом отошёл от мафиозных дел, но ниточки в старческих руках держать продолжал и по необходимости дёргал за них. Николай Петрович числился в консультантах крупного банка, в офисе которого появлялся раз в месяц, но если уж возникала реальная нужда в услугах заслуженного старпёра, один его телефонный звонок окупался для банка многократно. Ещё один Карабанов, родной брат партийца, при советской власти был угольным генералом, потом двинулся во власть и плотно окопался в областной администрации, удержавшись даже при смене губернаторов.

Из этой хорошо укоренившейся грибницы и росло благосостояние приблатнённого Лёхи Карабанова. При полной внешней и внутренней несхожести, они с моим Володей создали нерушимый тандем. Первые несколько лет совместной жизни я вообще глядела на мужа, как полная дурочка, разинув рот, — до такой степени он подавлял меня мощью своего ума. Градов был не талантом, а самым настоящим гением в бизнесе. Он мог выстраивать такие хитроумные цепочки сделок, так тщательно просчитывал все возможные последствия, что каждый вложенный в дело рубль оборачивался червонцем. Володя был и современным воплощением легендарного царя Мидаса, превращавшего в золото всё, чего он только ни касался, и человеком редкостной порядочности, который тонко чувствовал жизнь. Это я поняла уже позже.

Ну так вот, стратегические мозги моего Градова и связи Карабанова-младшего в итоге создали компанию, которая экспортировала уголь тысячами составов во все концы географии. Пока тузы из правительства соображали, что делать с разваливающимися шахтами, пока буржуйские эксперты ни шатко, ни валко готовили проекты реструктуризации угольной отрасли, через прореху в государственном мешке уголёк изобильно сыпался в подставленные нами ладони. Хватало с избытком всем — и нашей семье, и карабановскому клану. Правда, в последние годы халявные барыши начали усыхать, но Володя дальновидно уже переложил большую часть денег из корзины с углем в другие рыбные места, так что поводов для беспокойства не было. И что, неужели теперь Лёша Карабанов захочет лишиться всего этого? Времена изменились, на одном блате далеко не уедешь, а продуцировать свежие идеи Карабан был по определению неспособен.

…На сорок третий, наверно, раз в трубке щёлкнуло, и бесцветный голос Кацмана поинтересовался, чего я хочу. Я хотела поговорить. Ещё через пять минут Кацман материализовался на крыльце управления и махнул рукой постовому — пропусти.

Обитал борец с наркомафией в неуютном, несмотря на сделанный евроремонт, узком и длинном кабинете, прокуренном донельзя. Ещё бы: первое, что сделал Кацман, усевшись за стол, — сунул меж тонкими губами сигарету и щёлкнул дешёвенькой китайской зажигалкой. Прищурился, что в его воображении, должно быть, свидетельствовало о высшей степени проницательности, и произнёс:

— Ольга Сергеевна, скажу вам начистоту: не было никакой необходимости приходить сюда. Мы вас, конечно, допросим в качестве свидетеля по делу, но, думается, ничего существенного вы нам сообщить не сможете. Даже если и осведомлены о наркосвязях вашего мужа, не станете же вы его сдавать. Могу также сообщить, что анализ порошочка наша лаборатория уже сделала: это действительно героин, чистейший — три девятки, нечаянно на помойке такой не найдёшь.

— Но послушайте, всё обстоит совсем не так, как вы считаете. Владимир Николаевич и понятия не имеет ни о чём, этот пакет с наркотиками оказался в нашей квартире случайно.

— Ветром в форточку занесло?

— Нет, это моя вина. Пакет я принесла вчера с работы.

— С работы? Вы что, наркопритон содержите?

Натужный полицейский юмор Кацмана начал меня раздражать.

— У меня магазин женской одежды. А пакет мне отдал на хранение один из моих сотрудников. Я даже не знала, что находится в нём.

— Ну, предположим. Я не я и лошадь не моя. Хотя верится с трудом. Думаю, вы просто, как верная жена, стараетесь выгородить своего мужа. И даже если существует этот самый сотрудник, я не поручусь, что вы с ним не провели вечерком разъяснительную работу, и он сейчас уже далеко за пределами города, путает следы за очень отдельную плату…

Перед моими глазами всплыл мёртвый Сашенька, показывающий холодный язык. Что, съела? Нашла на кого сослаться. Чего доброго, ещё повесят на меня этот труп. Я поёжилась и с трудом вернулась к рассуждениям Кацмана:

–…совсем недавно он вернулся из командировки в Таджикистан. Или вы меня будете убеждать, что угольный король Градов ездил туда дыни закупать?

— Зачем он туда ездил — не знаю. Но подумайте логически: зачем человеку, имеющему легальный и очень прибыльный бизнес, связываться с криминалом, марать репутацию?

— Ой ли? Милая Ольга Сергеевна, доходность торговли героином такая, что ваши угольные забавы по сравнению с ней — всё равно, как если бы ваш муженёк ходил побираться вечерами у ресторана. Понимаю, что Градов — не дурак, его администрация области обеими руками поддерживает, а под таким прикрытием твори, что хочешь — всё спишется. Нет, не спишется: дело мы доведём до суда, это я вам обещаю. А сейчас, извините, вынужден раскланяться с вами — дела: наша опергруппа с самого утра делает обыск в офисе фирмы вашего мужа, и мне необходимо быть там.

Тут я поняла: сюда я пришла зря. Толку не будет. Неизвестно, чего в нём больше, чисто полицейского скудоумия или плебейской ненависти к удачливому бизнесмену Градову, но Кацман будет упираться до последнего, именуя белое чёрным — и наоборот. Даже при очевидных доказательствах невиновности Володи (хоть их и унёс на тот свет Сашенька), амбиции не позволят Кацману признаться в своей неправоте. Тем более, тут, наверно, и карьерные перспективы замешаны — как же, такого зубра изловил! А следом и до генеральских погон — рукой подать.

Я встала и холодно попрощалась. Душка Кацман проводил меня до самых ворот и попросил никуда пока не отлучаться из города. Спасибо, что хоть подписки о невыезде не потребовал.

Забыв о том, что неподалёку припаркована моя машина, даже не открыв зонтик, я побрела под дождём по тротуару и свернула в ближайший двор. Дура я дура. Понеслась искать справедливости. Разберутся, выпустят… Как же! Всей кожей я ощутила, как наяву, тяжёлое вращение шестерёнок машины правосудия. Володя случайно оказался рядом, за краешек одежды его втянуло в механизм и теперь наматывает на зубья. И со мной будет то же самое, не отойди я подальше.

Здесь силы оставили меня совсем. Если в областное УВД я бежала, наэлектризованная желанием всё объяснить и освободить Володю, то сейчас вся моя энергия попросту улетучилась в сырую атмосферу. Как разряженная батарейка, я остановилась, отвернулась к стене дома, уткнулась в рукав куртки и заплакала, смешивая свои слёзы с дождём…