Буря в Па-де-Кале

Александр Арсаньев

II

Фрегат, на котором я отправился в путь, был английским. Я не особенно рассмотрел его, когда поднимался вместе с японцем на верхнюю палубу. Она освещалась только бледными фонарями, раскачивающимися на холодном ветру.

— Bonjour, capitaine,^[2] — приветствовал я человека в английском морском мундире.

Что за цель была у этого военного корабля, с двух сторон пришвартованного у петербургского пирса в Финском заливе, я не знал.

— Яков Кольцов? — спросил меня англичанин с легким акцентом.

— Да, — согласился я. — Юкио Хацуми, — кивнул я в сторону своего молчаливого спутника.

Капитан ничего не сказал в ответ, он только велел одному из матросов проводить меня в отведенную для меня каюту. Англичанин, как видно, получил на мой счет нужные распоряжения.

— Steerboard!^[3] — услышал я, уже засыпая, восклицание английского лейтенанта.

* * *

Утром мы были уже в Атлантическом океане. Я слышал, как мощные валы с плеском разбивались о борта корабля. Мне захотелось выйти на палубу и подставить лицо под струи океанского ветра.

— Письмо при вас, Яков Андреевич? — осведомился Кинрю, прищурив свои и без того узкие глазки. По их красноте я догадался, что японец провел без сна всю эту ночь. — Что это за фрегат? Я ничего не понимаю, — признался он.

— Скоро все выяснится, — ответил я, машинально проверяя, на месте ли послание нашего Императора к английскому герцогу.

— Ну как? — встревожено осведомился японец, не отрывая глаз от моей правой руки.

Я нащупал конверт.

— Все в порядке, — сообщил я ему.

— Надо бы разузнать, — задумчиво протянул Кинрю, — нет ли на этом судне каких-нибудь переодетых австрийцев!

— Обязательно разузнаем! Всему свое время, — в ответ улыбнулся я и выглянул в каютное окно, из которого, как я догадался, видна была капитанская рубка.

В этот самый момент в дверь постучали.

— Войдите, — позволил я. Мне не терпелось познакомиться с обитателями фрегата «Flitch».

В каюту заглянул лейтенант, один из сменившихся с вахты матросов. Это был молодой человек лет двадцати — двадцати трех с льняными, коротко остриженными волосами и глубоко посаженными ледяными глазами.

— Капитан приглашает вас в кают-компанию к завтраку, — сообщил он нам по-английски. — Не могли бы вы немного поторопиться?

— Мы уже идем, — кивнул я ему.

Кают-компания представляла собой просторное светлое помещение на палубе, предназначенное для отдыха корабельного экипажа. Она же служила столовой для командного состава этого корабля и его немногочисленных пассажиров. В этом я успел убедиться несколькими мгновениями позже.

Выйдя на палубу я наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Почему-то в душе у меня не зародилось ни одного дурного предчувствия, которое бы взволновало меня.

Я нечаянно поскользнулся и невольно ухватился за грот-мачту трехмачтового парусника. Это была деревянная, вторая от носа мачта, к которой был прикреплен нижний парус, трепещущий на ветру; так же прикреплены были грузовые стрелы и судовые огни, которые ночью, должно быть, казались издали россыпью звездочек.

— Осторожнее, — предупредил меня Золотой дракон и подхватил меня под руку.

Я заметил на себе равнодушные взгляды английских матросов, продолжавших заниматься своими делами на палубе.

В галерее кают-компании мне наконец предстояло познакомиться с пассажирами корабля и поближе узнать его капитана. Из разговора двух вахтенных я понял, что его звали Рональдом.

Когда мы с Юкио вошли в каюту, завтрак был уже в самом разгаре.

— О, наконец-то, — улыбнулся мне капитан.

Он представил меня нашим спутникам. Один из них сразу же привлек мое внимание своей грузной фигурой, яркими маленькими глазками и, прежде всего, тем, что громко говорил по-русски с соседом справа, который уплетал за обе щеки английский рисовый пудинг.

— Завьялов Платон Модестович, — отозвался мой соотечественник, когда, наконец, был вынужден заметить меня. Теперь мне предстояло выяснить только: не принадлежал ли он к так называемой «австрийской партии»… Однако никаких подозрений на его счет у меня пока не возникло.

Его сосед по столу отрекомендовался Алексеем Орловым, офицером в отставке. Этот пассажир был полной противоположностью Платона Модестовича, ел с меньшим аппетитом, отличался худощавостью фигуры и изысканностью манер. Хотя, даже за столом была заметна его военная выправка. Он бросил на меня какой-то байроновский взгляд темно-карих глаз с поволокой. Я обратил внимание на привлекательность черт его романтического лица. Мне невольно подумалось, что такой вот «Чайльд Гарольд» вполне мог бы увлечь девицу из высшего света вроде графини Ольги Александровой… Должен признать, что эта мысль, мягко говоря, не доставила мне заметного удовольствия. Впрочем, у меня пока также не было никаких оснований, чтобы в чем-нибудь его заподозрить.

Платон Модестович держал путь в Кале по каким-то сословно-семейным делам. Алексей Орлов удержался от каких-либо объяснений по поводу цели, предпринятого им вояжа во Францию. А я пока не решился расспросить его о графине.

Третьим пассажиром был француз, который возвращался из России на родину. Его звали Анри д'Ланже. Он имел честь сообщить мне, что занимает какую-то должность вроде секретаря при французском после Лаферроне и не замедлил обсудить со мной серьезную ситуацию в Греции. Анри был очень оживлен, чему, вероятно, способствовало множество опорожненных им за завтраком бокалов сухого вина из лучших сортов французского винограда. Он, пожалуй, более других подходил на роль человека австрийского канцлера. Хотя… На паруснике еще было много матросов. Мало ли кто мог позариться на мое письмо к герцогу Артуру Веллингтону!

Один только человек, кроме моего японца, оставался молчалив за столом. Оказалось, что его звали Джорджем Бингли, и он был единственным штатским англичанином на фрегате «Стрела», в чем я несколько ошибался, как выяснилось чуть позже…

* * *

— Итак, что вы думаете о наших спутниках, волею случая оказавшихся вместе с нами на этом небольшом паруснике? — осведомился мой Золотой дракон, как только за нами закрылась дверь корабельной каюты. — Кто из них может посягнуть на письмо?

— Не знаю, — я только развел руками. — Береженого, как говорится, бог бережет! Буду повсюду носить послание Государя Александра с собой, ближе к сердцу. Надеюсь, мне удастся передать его фельдмаршалу Веллингтону!

— А как вам показался француз? — снова поинтересовался Кинрю.

— Болтлив, не в меру, — ответил я.

— А англичанин? — Японец уставился на меня в упор.

— Ну, что это за допрос? — наконец не выдержал я. — Первое впечатление, как подсказывает мой опыт, обманчиво! Посмотрим, что будет дальше. Нельзя же судить о людях по одному только завтраку, проведенному за одним столом!

— Мне почему-то кажется, — протянул Кинрю, — что вы медленно, но верно начали терять инстинкт самосохранения!

— Ты ошибаешься, — поспешил я успокоить своего ангела-хранителя, который, наконец, перевел свой цепкий взгляд с моего лица на огромный компас.

В дверь снова постучали.

— Не каюта, а проходной двор какой-то, — проворчал себе под нос Золотой дракон.

В нашу каюту снова зашел знакомый мне уже лейтенант. Он сообщил, что капитан фрегата требует, чтобы я явился в капитанскую рубку. Я пообещал офицеру, что сейчас же навещу капитана Рональда.

— Надеюсь, что теперь-то мы сможем узнать, что это за корабль, — сказал я Кинрю, как только англичанин потрудился выйти на палубу. — Он не мог не получить никаких инструкций насчет меня…

— Ну, еще бы, — усмехнулся японец. — Кутузов так всемогущ!

* * *

Капитана Рональда в рубке не оказалось. Мне пришлось прогуляться по палубе, ожидая его. Я предположил, что англичанин для чего-то спустился в трюм, который располагался в корпусе судна между нижней палубой и днищем.

Я заметил у самого борта «Чайльда Гарольда» в светлом костюме, который мечтательно всматривался в горизонт. Мне захотелось переговорить с ним на тему, которая в данный момент занимала меня больше всего. Хотя я полагал, что было бы слишком большой удачей так вот, сразу же, повстречаться на корабле с похитителем Ольги. Хотя… Это судно держало свой путь в Кале, а Мария Антоновна Нарышкина говорила как раз о том, что ее дочь собиралась именно в этот французский портовый город. Но мне не особенно верилось в совпадения!

— О чем вы задумались? — осведомился я у Орлова, который перевел на меня взгляд своих неотразимых бархатных глаз.

— О прелестях жизни, — туманно ответил он. — Это ведь океан, — Алексей развел руки в стороны. Но его восторженность показалась мне немного наигранной.

— О! — усмехнулся я. — Видимо, цель вашей поездки во Францию связана с каким-то романтическим увлечением…

— Возможно, — ответил «Гарольд» загадочно.

Однако больше мне из него вытянуть так ничего и не удалось. Он решительно не намеревался открывать мне имени своей тайной возлюбленной.

Когда Алексей Орлов все-таки ушел к себе в каюту, я присел на корме, чтобы полюбоваться голубоватыми волнами. В этот момент я заметил, как на палубу поднялся капитан судна. Он сделал мне знак, чтобы я подошел к нему. Я не видел причин, чтобы отказать англичанину. К тому же у меня самого накопилось к нему слишком много вопросов.

* * *

— Вы не могли бы объяснить мне, что делал английский военный фрегат в Финском заливе, — с улыбкой поинтересовался я, усаживаясь за чайный столик.

— Вполне, — отозвался капитан Рональд. — «Стреле» доводилось бывать в Санкт-Петербурге несколько раз. Впервые это было после военной кампании в 1814 году, когда гвардейские офицеры возвращались в Россию; затем после битвы при Ватерлоо, когда моему фрегату довелось доставить в вашу столицу кое-кого из ваших союзников; теперь я должен в целости и сохранности привезти на борту моего фрегата в Кале человека Лаферроне… Сначала предполагалось, что на борт «Стрелы» ступит сам французский посол.

— Как интересно, — заметил я. — А кто отдал вам распоряжение принять на борт меня?

Мой вопрос повис на некоторое время в воздухе. Английский капитан начал медленно прохаживаться по рубке. Он не переставал курить. Я видел, как на его лице отражались боровшиеся в нем противоречивые чувства. Англичанина одолевали сомнения, стоит ли со мной откровенничать…

— Я что-то не то сказал? — осведомился я, внимательно наблюдая за капитаном Рональдом.

— Нет, — проговорил он со вздохом. — Я думаю, что вы имеете право знать!

— Знать что?!

— Что препроводить вас в Кале мне поручил Капитул вашего Ордена, — выдавил из себя англичанин. — Я тоже, как и вы, принадлежу к Великому братству, но мне неизвестна цель вашего визита во Францию. Я только подчиняюсь своему орденскому начальству! И надеюсь, что вы на вверенном мне судне не испытаете никаких особенных неудобств!

— Я тоже на это надеюсь, — отозвался я.

Слова капитана Рональда не показались мне чересчур неожиданными. Я, в общем-то, и предполагал услышать из его уст нечто подобное.

Однако на лбу у англичанина обозначилась резкая складка. Ему не нравилось вести этот разговор. Но я оправдывал себя тем, что Рональд сам первым вызвал меня к себе, чтобы объясниться.

— Ну, что же, — протянул капитан английского фрегата, — приятного вам времяпрепровождения! — Он явно намеревался выпроводить меня, чтобы закончить, наконец, неприятный для него разговор.

Я в этот момент невольно вспомнил о капитане Грейге…

— А почему «Стрела» покинула Санкт-Петербург под покровом темноты, ночью, тайно? — Все еще не сдавался я. — Это кажется странным…

— Вы сами знаете, какое сейчас сложилось международное положение, — ответил Рональд, усаживаясь, наконец, на деревянный стул. — В связи с восстанием в Греции, которое возглавил Ипсиланти, — капитан многозначительно посмотрел на меня. — Фрегат отдал швартовые ночью, чтобы было меньше разговоров и слухов… Все-таки «Стрела» — военный корабль!

— Однако я заметил на его борту много штатских, — ответил я. — Или все они имеют какую-то особую миссию? Завьялов, Орлов, ваш соотечественник Бингли…

— Я не знаю насчет Завьялова и Орлова, — отозвался английский офицер, — они заплатили большие деньги, чтобы попасть на борт этого корабля, но Бингли…

— Что Бингли? — насторожился я. — Договаривайте же, капитан!

— Бингли не совсем штатский, — неохотно ответил Рональд, — вернее сказать, совсем нештатский! Он занимает важную должность! Чин адъютанта! Вас обманула его наружность…

— При ком же? — заинтриговано осведомился я.

— При очень важной персоне, — ответил Рональд. — Но большего я не могу сказать, при всем моем к вам уважении!

— Что же, я не стану настаивать, — развел я руками. Мне оставалось только смириться. Впрочем, я догадывался, что мне все откроется в свой срок! — А об Орлове вам что-нибудь известно?

Капитан Рональд в ответ только покачал головой.

— То же, что и вам, — пожал он плечами. — Я видел сон… не все в нем было сном.

— Вы цитируете Байрона? — искренне удивился я. Но в ту же минуту перед моим мысленным взором возникло лицо Орлова с его пронизанными какой-то загадочной грустью глазами, и мне все сразу стало ясно.

— Да, — капитан Рональд кивнул, — он мне чем-то напоминает его героя! Мне кажется, что его голова занята только романтическими идеями, и весь его облик проникнут каким-то необъяснимым трагизмом…

К своему удивлению я должен был мысленно констатировать, что я и английский капитан смотрим на мир одними глазами и почти одинаково воспринимаем его.

— Вам тоже кажется, что здесь замешана женщина? — осторожно осведомился я. — Ведь речь идет о какой-то любовной истории, не так ли?

— Ну, я ничего не могу утверждать наверняка, — напряженно ответил капитан. — Спросите об этом вашего соотечественника!

Наша беседа снова вдруг сделалась англичанину неприятной. Я ясно видел, что капитан фрегата чувствует себя, образно говоря, не в своей тарелке. Он, словно, превратился в один сплошной комок нервов или натянутую пружину, готовую вот-вот сорваться. У меня появилось убеждение, что капитан Рональд от меня что-то скрывает. Вдруг одна неправдоподобная догадка озарила меня…

— На этом корабле скрывается женщина! — воскликнул я. — Отвечайте же, капитан! Это очень важно! Заклинаю вас нашим общим делом!

— Н-нет, вы бредете! На военном фрегате нет и не может быть женщин, — хладнокровно ответил он. — Женщина на корабле — это плохая примета!

* * *

Я вернулся в свою каюту обескураженным. Во мне крепло убеждение, что капитан мне лжет. Но я не понимал, что за резон у него был выгораживать Алексея Орлова! Нас-то с ним объединяло одно общее дело… Но что капитана Рональда могло связывать с этой пародией на байроновского Гарольда?! Неужели графиня Ольга скрывается на этом корабле? Нет, у меня не укладывалось такое в голове. Это была бы слишком большая удача!

— Яков Андреевич, что с вами? — удивился Кинрю. — Капитан Рональд пообещал высадить нас на ближайший необитаемый остров? — неудачно попытался пошутить мой японец.

— Нет, — возразил я ему, — англичанин был чрезвычайно галантен!

— Ну, тогда что же?! Вы выглядите так, словно только что встретились с призраком!

— В некотором роде, так оно и есть, — тихо ответил я.

Меня действительно угораздило встретиться с призраком своей юности… По крайней мере, я пытался поймать его!

— Что? Что? — не понял Кинрю. — Не повредились ли вы умом, Яков Андреевич?

— Ничего, — отмахнулся я, — мне не слишком-то хотелось вдаваться в подробности, как мне прежде казалось, давно минувшего и позабытого чувства!

— Тогда в чем же дело? — не унимался Кинрю, успевший к этому времени перед обедом вздремнуть.

Он выглядел совершенно ошеломленным. К тому же, я только сейчас заметил, что мой ангел-хранитель страдал, кажется, морской болезнью.

— Нам надо осмотреть трюм, — ответил я, преисполненный сочувствия к моему несчастному самураю, который с трудом сдерживал тошноту.

Порывы ветра усиливались, наш парусник с каждым часом раскачивало все сильнее и сильнее. Я уже подумывал о том, что скоро, наверное, грянет буря. Но на небе пока еще не было ни единого облачка.

— А это еще зачем? — насторожился он. — Вам удалось узнать, кто охотится за письмом Императора Александра?

— Нет, — произнес я в ответ, — речь, скорее, идет о графине Ольге.

— Вот как? — через силу усмехнулся Кинрю. — Неужели она плывет в Кале вместе с нами?!

— Все может быть, — отозвался я.

* * *

После обеда я рискнул направиться к трюму, однако меня встретили два угрюмых матроса, которые на ломаном русском объяснили мне, что туда спускаться нельзя. На мои робкие попытки им возразить, англичане ответили мне, что это — распоряжение их капитана и никакому обсуждению оно не подлежит!

Мне пришлось смириться с тем, что капитан Рональд не пустил меня в трюм. Однако это только еще больше убедило меня в том, что графиня Александрова находится на борту фрегата «Стрела». Правда, я так до сих пор не выяснил окончательно, кто же ее любовник. В голове у меня крутились идеи одна невероятнее другой. То я воображал ее счастливой избранницей французского посланника, то Алексея Орлова, а то и самого английского капитана.

— Яков Андреевич, не расстраивайтесь, — пробовал успокоить меня Кинрю, едва державшийся на ногах. — Мы сюда ночью вернемся! Обязательно придумаем что-нибудь!

— Придумаем, — согласился я не слишком-то весело. Что-то подсказывало мне, что ночью капитан Рональд тем более не снимет с трюма охрану.

* * *

Мои предположения полностью подтвердились. Как только на небе зажглись первые звезды, мы с Кинрю снова решили спуститься в трюм. Но в этот раз лестницу охраняли уже три человека.

— Что вы здесь делаете? — осведомился один из вооруженных до зубов англичан.

— Свежим воздухом дышим, — ответил я и направился в сторону своей каюты, увлекая Кинрю за собою.

— На корабле действительно творится что-то довольно странное, — заметил японец, с удовольствием укладываясь в постель. Когда Юкио принимал горизонтальное положение, ему становилось немного лучше.

— Как ты себя чувствуешь? — встревоженно поинтересовался я. Внутренний голос подсказывал мне, что добром наш вояж не окончится.

— Я в порядке, — ответил мой Золотой дракон, которому гордость и достоинство не позволяли пожаловаться на головокружение и тошноту. — Если что, вы всегда можете рассчитывать на меня!

* * *

Через несколько дней меня разбудил среди ночи какой-то подозрительный шум. Я приподнял голову, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. С соседней постели до меня доносилось мирное сопение моего Золотого дракона. Судя по всему, морская болезнь совсем лишила японца его легендарной бдительности.

На палубе послышался шум борьбы, затем вскрик и всплеск. Потом снова все стихло. Я нащупал рукой на столике огарок свечи. Не успел я зажечь его и выглянуть в окно каюты, как дверь распахнулась. В бледном свете корабельного фонаря я успел увидеть человека в маске, в каких обычно появлялись на маскарадах и с окровавленным кинжалом в руках. Но прежде, чем незнакомец набросился на меня, я успел позвать на помощь Кинрю.

В этот момент откуда-то издали донеслось на английском:

— Лот кидай!

— Двадцать футов всего!

Я почувствовал, что фрегат резко качнуло, сильнее, чем всегда. Кажется, началась буря. По моим подсчетам мы должны уже были приближаться к заливу Па-де Кале. Мне неожиданно вспомнилось предсказание Миры и карта Луны.

«И опасность, связанная с водой! Тебе выпала карта Смерти и перевернутая Луна! Опасности еще можно избежать, но…» — Голос индианки звучал у меня в ушах, словно набат.

— Отдайте письмо! — приказал незнакомец в маске.

В ту же секунду, очнувшийся ото сна японец ударил его стулом по голове. Злоумышленник свалился на соломенный коврик.

Раздался страшный грохот. Дверь распахнулась. Я увидел, как забегали матросы по палубе, пытаясь стянуть паруса. Струи ливня истошно бились о промокшие доски. Двух человек на моих глазах смыло за борт.

— Помогите! — истошным голосом завопил женский голос, доносившийся будто из подземелья.

— Что происходит? — ошалело воскликнул я, проверяя на месте ли драгоценный конверт бумаги.

— Кажется, корабль напоролся на скалы, — пробормотал Кинрю. — Кораблекрушение!

— Пятнадцать футов! — крикнул кто-то с кормы.

Тут только я сообразил, что мы уже на мели. Мне было видно, как к опустевшей рулевой рубке спешит капитан Рональд, на ходу отдавая команды, ругаясь и отчаянно жестикулируя. Я догадывался куда подевался вахтенный лейтенант. Возможно, если бы с ним ничего не случилось, и корабль не остался бы на какое-то время неуправляемым, мы бы не сели на мель и не налетели на скалы.

— Помогите! — снова крикнула женщина.

И я узнал ее голос из забытого сна. Это был голос любимой мною когда-то графини Ольги. Мой мозг пронзила ужасная мысль. Она была в ловушке, заперта в трюме, возможно, погребена под обломками корабля или захлебывалась водой…

Я тотчас бросился к трюму, который теперь уже точно не охранялся. Я увидел, как на воду спускают одну из шлюпок. В нее, кажется, садился Бингли. На нем была военная форма, но не морская.

На мое счастье, дверь, ведущая в трюм, оказалась не запертой.

— Яков Андреевич, куда же вы?! — воскликнул Кинрю, устремившись за мной. Мне показалось, что его морская болезнь прошла. Я никогда еще не видел, чтобы он действовал столь стремительно.

В ту же секунду со страшным грохотом обрушилась грот-мачта и сразу унесла жизни нескольких человек. Черное небо было исхлестано зигзагами молний. В разбитые окна врывались волны, повсюду были разбросаны осколки стекла, вода заполонила собой корабль, пазы стали расходиться от качки, а люди падали от мучительного изнеможения.

— Иди за мной! — велел я японцу.

Трюм наполовину уже был полон водой. По лестнице пыталась подняться женщина. Ее золотистые волосы были мокрыми и тяжелыми прядями спускались у нее по плечам. Она подняла голову, и я узнал в ней графиню Александрову.

— Ольга! — воскликнул я и поспешил ей на помощь.

Я подал ей руку, и Ольга за нее ухватилась. Мне показалось, что она даже узнала меня. В ту же секунду корабль повалился на бок, огромные океанские валы прошли через палубу, сокрушая все на своем пути и унося в воду несчастных.

— Спасите меня! — исступленно взмолилась графиня.

Вдали я различил очертания какого-то корабля. Возможно, он спешил к нам на помощь. Но медлить было нельзя. Мы устремились на корму, которая одна только возвышалась на поверхности.

* * *

Из каких-то бревен нам с японцем удалось связать плот. На него мы забрались вместе с графиней. Кинрю помог подняться на наш плот капитану Рональду, который не смел смотреть мне в глаза, и еще нескольким матросам с терпящего бедствие корабля.

Вдруг Ольга соскользнула с плота, и ее накрыла огромная океанская волна. Я только увидел край ее темно-зеленого платья.

— О, нет, — я бросился вслед за ней в воду, слыша у себя за спиной отчаянные возгласы моего Кинрю.

Мне удалось-таки снова втащить графиню на плот.

— Слава небесам, — облегченно пробормотал японец.

Но я еще не был уверен, жива ли графиня она. Однако Ольга закашлялась, приподняла голову и открыла глаза, в которых отражались отблески молний.

— Яков, — тихо проговорила она, улыбнулась и сжала мне руку. Ее пальцы были холодны, словно лед.

Спустя несколько часов нас подобрал французский патрульный корабль в Па-де Кале, на палубе которого я заметил Бингли и еще несколько человек с фрегата «Стрела», потерпевшего кораблекрушение. Двух моих соотечественников считали погибшими, француз же отделался только легким испугом.

Нас с Ольгой Александровой разместили в одной каюте. Пока графиню отпаивали ромом, я вышел на палубу, чтобы поблагодарить Кинрю, который в очередной раз умудрился избавить меня от верной гибели. Меня интересовала судьба незнакомца в маске, позарившегося на императорское письмо.

— Позволь поблагодарить тебя, — обратился я к своему японцу и крепко сжал ему руку.

— Чего уж там, — отмахнулся он. — Письмо-то цело?

— Да, — подтвердил я. — Я не расстаюсь с ним ни на секунду. Но, если бы не ты…

— Идите к своей графине, — заговорщически подмигнул мне японец. Я ничего не рассказывал ему о моем отношении к ней, но он, верно, о чем-то догадывался.

В этот момент ко мне подошел капитан затонувшего корабля.

— Нам надо объясниться, — проговорил он взволнованно.

— Мне тоже так кажется, — согласился я. — Почему вы обманули меня? Почему вы скрыли от меня присутствие Ольги на корабле? Как вы могли ввести меня в заблуждение? Мне кажется это более чем странным… Я бы даже сказал — преступным!

— Я сам ничего не понимаю, — вспыхнул капитан Рональд. — Я хотел сейчас объясниться с ней, но она отказалась со мной разговаривать!

— Вы хотите сказать, — начал я раздраженно, — что вы ничего не знали? Что женщина в трюме вашего корабля, который усиленно охранялся, явилась для вас полной неожиданностью? Тогда кто же провел ее на «Стрелу» без вашего ведома?!

— Нет, вы не поняли меня, — нахмурился англичанин. — Разумеется, я знал о ее присутствии. Ольга очаровала меня, я никогда прежде не встречал такой женщины! Она отважилась вместе со мной бежать из России во Францию. Но я не узнаю ее! Ольга переменилась ко мне! Она холодна, словно айсберг… Вы не могли бы переговорить с ней?

— Я должен вернуть графиню на родину, — отрезал я и вернулся в каюту. Нет, я не мог поверить, что Ольга бежала в Кале с британским морским капитаном!

Когда я вошел в каюту, графиня спала. Нервное перенапряжение оказалось настолько сильным, что ее организм не выдержал. Ольга конвульсивно вздрагивала во сне. Я вглядывался в ее лицо с правильными чертами и не мог ничего понять. Я стал припоминать, о чем говорила мне Божена. С ее слов Александрова задумала бежать из России вслед за каким-то офицером, но она не давала понять, что не обязательно с русским… И все-таки мне не верилось, что Рональд мог пленить воображение Ольги!

Наконец, графиня открыла глаза.

— Яков! Сколько лет — сколько зим! — елейным голосом проговорила графиня. — Я обязана вам жизнью! — Ее глаза сверкали от счастья и сулили неземное блаженство.

— Вы должны мне кое-что объяснить, — отозвался я. — Я не требую от вас благодарности, но вы должны открыться мне. Зачем вам понадобилось с риском для жизни бежать в Кале из родного Санкт-Петербурга!

— Потом, — нежно проговорила она. — Яков, я должна исправить одну совершенную мной ошибку. Иди ко мне!

Я не мог противиться ее воли. Все происходящее казалось мне сказочным сном. В лихорадочных объятиях золотоволосой Ольги я решил, что все объяснения могут подождать до утра. Но если бы я только мог знать тогда, как ошибался!

* * *

Меня разбудил стук в дверь. Я огляделся по сторонам и не обнаружил Ольги. Но жуткая догадка еще не осенила меня. Мне подумалось, что графиня вышла на палубу подышать свежим воздухом. Я намотал себе на палец несколько ее золотистых волос, оставшихся на подушке, потом бережно снял это колечко и спрятал его в медальоне с портретом, который дала мне Нарышкина.

Стук в дверь настойчиво повторился.

— Войдите! — позволил я, набрасывая на плечи сорочку.

В каюту ворвался Кинрю, с перекошенным от злости лицом.

— Яков Андреевич! — воскликнул он. — Как вы только могли это допустить?! Я не понимаю… Да что здесь творится на самом деле?!

— Что стряслось? — поинтересовался, стараясь не терять самообладания. Но увидев Кинрю в таком состоянии, сохранить спокойствие мне было мучительно трудно.

— Почему вы отпустили графиню?! — воскликнул японец.

— Куда? — Я искренне ничего не понимал, но дурное предчувствие уже охватило меня.

— Та к вы ничего не знаете? — изумился Кинрю. Он красноречивым взглядом обвел смятую постель. — Вы сошли с ума! Графиня Александрова уплыла на почтовом пакетботе в Кале, сославшись на срочную необходимость!

— Что?! — воскликнул я. — Этого не может быть!

— Еще как может, — усмехнулся Кинрю. — Капитан Рональд пытался ее остановить, но она оставалась глуха ко всем его просьбам! Я вижу, что вы так же легко угодили в сети этой коварной женщины… Что с письмом?

Я схватил свой сюртук, но письмо к моему облегчению оказалось на месте.

— Нет, это не она… — улыбнулся я.

* * *

Когда я вышел на палубу французского корабля показались туманные берега Британии. Я предположил, что вижу вдали очертания Дувра. Пролив Па-де Кале иначе еще назывался Дуврским. Сам порт Кале пару веков назад принадлежал Британии.

Спустя около часа мы с Кинрю оказались на берегу Кале, где я должен был разыскать герцога Артура Веллингтона и лично передать ему в руки письмо от Александра Благословенного. Кроме того я должен был потребовать опознавательной ложи… Иначе мне было не видать английского главнокомандующего, к мнению которого прислушивались в правительстве. Но передо мной стояла еще одна проблема — я должен был разыскать графиню Александрову, которая столь неожиданно меня покинула. Но если она не искала встреч с капитаном Рональдом, тогда что же ей понадобилось в Кале? Этот вопрос не давал мне покоя ни единой секунды.

Для начала мы вместе с Кинрю отправились в отель, где намеревались на некоторое время остановиться. Только в в гостиничном номере я обнаружил подмену письма…

* * *

— Нет, этого не может быть! — воскликнул я, вспоров ножницами шелковую подкладку. Я сразу увидел, что конверт был совсем другой, без печати и без письма. Я тут же вскрыл его и обнаружил в нем девственно белый листок бумаги.

— Чего не может быть? — вкрадчиво осведомился Кинрю. — Вы же утверждали, что императорское послание на месте!

— Я ошибался! — воскликнул я и бросил на стол фальшивку. — Ольга провела меня как какого-нибудь мальчишку. Не за любовником она сбежала в Кале, а с определенной целью! Графиня должна была знать, что я поплыву на этом фрегате! Но как она могла интриговать против меня?! Вести двойную игру?!

— Но кто же тогда убил вахтенного лейтенанта на корабле и пытался силой забрать императорское письмо?! — недоумевал Золотой дракон. — Да, Яков Андреевич, вы действительно повели себя… опрометчиво!

Я чувствовал себя ужасно. Но как я мог ожидать, что графиня Ольга была втянута в политическую игру?! Нет, все это совсем не укладывалось в моей голове. К тому же к моему смятению примешивалось еще и чувство вины перед Мирой. Об индианке я, вообще, теперь старался не думать.

— Что будем делать? — спросил японец. Он по своему обыкновению смотрел мне прямо в глаза.

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы самым счастливыми человеком на свете, — отозвался я мрачно. И как я мог своим легкомыслием поставить под угрозу дело государственной важности?!

— И все-таки, — не отступал Кинрю.

— Так или иначе, но мне придется передать Веллингтону содержание письма на словах, — ответил я, — а для этого мне потребуется просить опознавательной Ложи в Кале. А потом, nolens volens,^[4] мне придется разыскать графиню Александрову, пока она не передала письмо австрийскому канцлеру и не спровоцировала бы каких-нибудь военных международных недоразумений!

— Кто бы мог подумать, что все сложится именно так! — покачал головой японец.

Мне нечего было сказать моему Юкио в ответ.

— А если вам придется физически уничтожить графиню? — поинтересовался японец.

— Я пойду на это, — ответил я дрогнувшим голосом, который внезапно изменил мне. — Если не будет другого способа перехватить у нее письмо. Если это будет последним, крайним средством.

* * *

Утром я в сопровождении моего Золотого дракона отправился по адресу, который мне дал Кутузов. Я должен был потребовать для себя опознавательной Ложи, чтобы встретиться с Артуром Веллингтоном. Я, как и всякий член Ордена, имел право входа во все ложи мира. Но для распознавания в постороннем человеке члена Вольнокаменщического Ордена и определения его масонской степени в нашем Обществе существовало три способа: знак — для зрения, слово — для слуха и прикосновения — для осязания. Теперь я готов был подвергнуть себя этому испытанию… Не буду говорить, какие именно знаки, слова и прикосновения соответствовали моей степени в Ложи, но я должен был подтвердить словом и делом, что принадлежу к Санкт-Петербургскому Ордену «Золотого скипетра».

Мы взяли экипаж. Я заплатил извозчику, когда он остановил лошадей перед дверьми нужного мне особняка. Я направился к дверям трехэтажного дома, Кинрю же, к собственному неудовольствию, остался дожидаться меня в карете. Ему очень не хотелось отпускать меня одного! Но не мог же я взять его в Собрание Ложи…

Чопорный лакей с седыми бакенбардами проводил меня в покои своего господина, имени которого я даже не знал. Он сказал мне, чтобы я дожидался его в гостиной.

Я нервно расхаживал взад и вперед перед огромными окнами, выходящими на прелестнейшую лужайку, когда в комнату вошел человек, в котором я узнал Джорджа Бингли. Вот теперь-то я сообразил чьим адъютантом он был.

Я поклонился ему в знак приветствия. Он ответил мне тем же, хотя я заметил, что Бингли несколько удивлен нашей встрече. Было похоже, что он также как и я не догадывался о нашей общей принадлежности к одному Франкмасонскому братству, и что у меня имеется важная миссия к его главнокомандующему.

— Признаться, я и не думал, Кольцов, что посланник русского царя — это вы, — прямо заявил Бингли. — Скорее я склонен был считать, что это — Орлов или Завьялов! Я знал, что посланник должен был плыть на фрегате, но не догадывался, кто именно!

— А я не догадывался о том, что вы адъютант герцога Веллингтона, — в ответ отозвался я. — Но разве капитан вам ничего не сказал?

— Он обязан был хранить масонскую тайну, — развел руками Джордж Бингли. — Итак, вы согласны на испытание?

— Разумеется, да, — кивнул я.

Мне приходилось думать о том, что нельзя терять времени даром. Я должен был остановить Ольгу прежде, чем она передаст императорское письмо враждебно настроенным австрийцам. Однако я старался сейчас думать об этом как можно меньше, чтобы ничего не перепутать и с честью выдержать испытание. Я намеревался, по крайней мере, переговорить с фельдмаршалом Веллингтоном…

— Испытание состоится послезавтра, — ответил мне Бингли. — Здесь же, в восемь утра. Так что вы еще имеете возможность побродить по городу и полюбоваться Кале!

— Почему не сегодня?! — воскликнул я. — Время так дорого! Я должен переговорить с Веллингтоном незамедлительно. Неужели ему самому не интересно, что думает русский царь о…

— Довольно, — прервал меня Бингли. — Вы и так слишком много сказали. Но, вам ли не знать, если вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, что приготовления к опознавательной ложе требуют времени?!

Разумеется, я это знал, и мне не оставалось ничего другого, как только промолчать и смириться. Впрочем, я мог использовать освободившееся время на то, чтобы найти незаконную царскую дочь, посягнувшую на государственную тайну!

«Ольга, милая моя Ольга, что ты наделала?!» — думал я, выходя из особняка. Я молил Господа бога только о том, чтобы мне не пришлось прибегать к самому последнему средству… А как мне придется объясняться перед Нарышкиной, я и вообразить себе даже не мог!

— Ну, — Кинрю выжидательно уставился на меня.

— В последнее время ты позволяешь себе слишком много вопросов, — ответил я не очень-то вежливо.

— Я только пытаюсь уберечь вас, Яков Андреевич, — ответил японец и замолчал.

Теперь я не сомневался, что мой Золотой дракон не станет разговаривать со мной вплоть до завтрашнего утра.

— Не обижайся, — попросил я его. — Просто обстоятельства складываются не слишком гладко! Собрание опознавательной Ложи назначено только на послезавтра. Я не могу ждать так долго! Я прекрасно понимаю, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на меня, но должен же я что-то предпринять по этому случаю!

— Займитесь Александровой, — коротко посоветовал мне Кинрю. — Не мне вас учить, Яков Андреевич.

— Так-то оно так, но я понятия не имею, где мне ее искать! — заметил я.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Здравствуйте, капитан — (фр.)

3

Право руля! — (анг.)

4

волей-неволей — (лат.)