Лето на Меркурии

Анна Антонова

Настя давно забыла, как в третьем классе играла во дворе с Ромкой, который потом уехал с родителями за границу. И вдруг в десятом парень вернулся! Девочке казалось: он к ней по-прежнему неравнодушен. Но Ромка почему-то решил, что она влюблена вовсе не в него, а в молодого историка – по нему тайно вздыхали все девчонки школы. И в один прекрасный день кто-то заляпал краской стены и разбил все окна в кабинете истории – кто-то, кому сильно мешал новый препод. Неужели это Ромка?..

Глава 2

Вороны и гусеницы

Несмотря на начало сентября, все еще было очень тепло, и я обрадовалась, что в кои-то веки можно одеться в школу по-летнему. Сначала я вытащила из шкафа юбку с трехэтажными оборками а-ля Мальвина и открытую маечку с рукавами-крылышками. Но потом вспомнила, как в прошлом году Римма остановила нас с Иркой в коридоре и невозмутимо поинтересовалась, не забыли ли мы надеть юбки… И снова полезла в шкаф. Нашла скромненькую бежевую юбку до колена и застегивающуюся под горлом розовую блузку с рукавами до локтя. Ну вот, даже Римме будет не к чему придраться.

Мы с девчонками стояли у окошка в коридоре, дожидаясь, когда откроют кабинет. Мимо нас семимильными шагами пронеслось высокое сутулое существо со свернутыми трубкой картами под мышкой.

— Здрасьти! — торопливо сказала Юлька Дроздова.

Не сбавляя скорости, мужчина односложно ответил, кивнул и вскоре скрылся из виду.

— Это еще что за призрак коммунизма? — поинтересовалась я.

— Тише ты, — одернула меня Дроздова. — Это и есть новый историк.

— Что? Где? — я запоздало завертела головой. — Я не разглядела, седой он или нет!

— Насмотришься еще, — хмыкнула она. — Ты расписание читала? У нас сейчас как раз история!

Я думала, что к нам, как обычно в начале года, притащится классная и начнет занудно рассаживать в режиме «мальчик-девочка». Но ничего подобного, Агафоновна, или как там ее, Дормидонтовна, так и не появилась. Все больше и больше плюсов обнаруживалось в старших классах!

Когда новый историк вернулся с ключами и наконец открыл кабинет, мы вошли и в первый момент даже растерялись. Но уже через секунду ломанулись забивать места.

Светка с Ольгой зачем-то уселись за первую парту в правом ряду и отчаянно махали мне оттуда. Ага, значит, еще не совсем вычеркнули из списков подруг! Я подошла, с сомнением примерилась ко второй парте. Не так страшно, как казалось — место с краю, так что сильно в глаза не бросаешься. А видно все хорошо. Так, ну а что, я тут одна буду восседать?

— Можно? — остановилась рядом Ирка.

— Конечно! — обрадовалась я.

Я уже и не помнила, как Ирка прибилась к нашей компании. Все предыдущие годы она носила малопочетный статус зубрилы-отличницы и, конечно, была презираема за это худшей половиной человечества, к счастью, покинувшей нас после девятого класса. По-моему, как раз здесь, на второй парте, она с дураком Пучковым и сидела. Велика все-таки сила привычки!

Первый раз за все годы учебы я оказалась так близко к доске. Обычно на предпоследней какой-нибудь или даже совсем последней парте почетное место занимала. К счастью, придурка Дудинова, составлявшего мне там компанию, с нами больше не было, хотя справедливости ради надо отметить — он единственный из парней, прося списать, вежливо называл меня по имени. Так-то, стыдно сказать, мы до сих пор друг друга по фамилиям величаем, парни и девчонки, я имею в виду. Не то, что в параллельном классе! Ашки, что с них возьмешь…

Историк и правда оказался молодым, а легкой седины я и не заметила бы.

— Меня зовут Владимир Александрович Яблоков, я буду вести у вас историю и чуть позже обществоведение. Сразу хочу сказать, что я не приемлю никакой зубрежки и пересказа учебника.

В классе повисла напряженная тишина. Прежняя наша историчка Наталья Николаевна, маленькая и очень изящная белокурая дама, неизменно начинала каждый урок фразой:

— А сейчас — минуточка на повторение.

За эту «минуточку» все успевали чуть ли не наизусть вызубрить заданный на дом параграф, и оставшуюся часть урока длился опрос. Первую часть параграфа, в которой обычно рассказывалась ерунда типа географического положения или каких-нибудь предпосылок, обычно запоминалась лучше всего, чем обычно и пользовались наиболее продвинутые бездельники.

Помнится, Эдик Пучков настырно тряс рукой, его, конечно, вызывали, он выходил и бодро пересказывал эти самые предпосылки. Получая четыре или даже пять, он довольно удалялся на свое место и продолжал доводить Ирку. Никто, естественно, ответы одноклассников не слушал, в это время читался следующий раздел параграфа.

Правда, иногда историчка устраивала подлянку и спрашивала не все разделы по порядку, а, скажем, перескакивала через один. Поэтому, чтобы не попасть впросак, приходилось просматривать два сразу. Вот так мы вполне успешно изучали историю методом избы-читальни.

— Я хочу, чтобы вы научились анализировать материал и самостоятельно делать выводы. Так что предупреждаю: за пересказ учебника отвечающий сможет рассчитывать максимум на оценку «удовлетворительно».

Тишина стала совсем мертвой. Историк говорил тихо и совершенно спокойно, но почему-то его слова оказывали прямо-таки гипнотическое действие. Во всяком случае, производили куда более сильное впечатление, чем крики и вопли других училок.

— А сейчас давайте познакомимся, — он раскрыл журнал и прочитал: — Антипова.

— Почему я первая! — возмутилась я.

Все предыдущие годы первым по алфавиту выступал Алик Аглаев. В десятый класс он не пошел, но я не слишком волновалась — все равно передо мной еще Ирка.

— Я так понимаю, это вы, — повернулся ко мне Яблоков.

— Да, то есть здесь, — смешалась я.

— Александрова, — как ни в чем не бывало продолжал он.

Ирка бодро сказала:

— Здесь.

Историк пошел дальше по списку, а я позвала:

— Свет!

Та не откликнулась, и я дернула ее за хвост.

— Ну чего? — недовольно обернулась она.

— Почему я первая в журнале?

— Это мы тебя написали, — захихикала Светка.

— Зачем?

— Да просто так!

— А, — запоздало догадалась я. — Потому что я с вами заполнять не осталась, да?

— А сейчас записывайте тему первого урока, — сказал историк, тем временем закончивший перекличку. — «Общественно-политическая ситуация в России на рубеже XIX–XX веков».

Светка отвернулась, а я со вздохом раскрыла тетрадь.

После уроков мы распрощались с Иркой, которая жила совсем рядом со школой, втроем дошли до поворота и там расстались с Ольгой.

— Пока, — сказала она нам, а потом персонально Светке: — До завтра.

Все бы ничего, если бы завтра не была суббота…

— Почему до завтра? — спросила я у Светки, когда мы уже шли к дому.

— Не знаю, — смутилась она.

— Что ты не знаешь? — не отставала я. — Куда-то намылились на пару, а нам с Иркой — ни слова?

— Ну вы же тоже с ней вдвоем ходите…

— Куда мы ходим?

— В кино вот вчера…

— А что, вы бы с нами в пятый раз пошли на «Магия бессмертна»?

Светка ничего не ответила. Остаток пути мы проделали молча и холодно распрощались у моего подъезда.

Ну все одно к одному! С подругой поссорилась, да и программное заявление нового историка меня из колеи выбило. Это не учебник пересказывать, теперь самой соображать надо, выводы какие-то делать, мнение высказывать. У Натальи легко было быть отличницей, а вот теперь…

Когда я открыла дверь в комнату, мой младший братец Лешка отскочил от окна и спрятал что-то за спину.

— Привет, чего поделываешь? — небрежно поинтересовалась я.

— Да так… — его взгляд скользнул куда-то за мою спину.

Я обернулась, и глаза у меня полезли на лоб: угол комнаты и часть двери украшали многочисленные дырки.

— Это еще что такое?

— А это я стрелял, — смущенно пояснил он.

— Дома? — возмутилась я. — Ты что, совсем уже?

— Ну понимаешь, мне так захотелось… А в тире тренировка только завтра… Я вообще-то в фанерку стрелял, самые легкие пульки взял, а ее почему-то пробило…

— М-да, — хмыкнула я. — Действительно странно — почему это фанерку пробило? Если бы у тебя физики не было, я бы еще поняла. А так…

— А я еще через форточку пробовал, — похвастался Лешка. — Там ворона на дереве сидела, вот я в нее прицелился… Жалко, промазал.

— Зачем же ты в ворону стрелял? — возмутилась я.

— Да скучно все по мишеням да по мишеням, — пожал плечами брат.

— И не жалко?

— А чего ее жалеть-то.

Я предпочла не развивать тему, чтобы не услышать еще чего-нибудь в том же духе. Лешка уже просто помешался на своем тире, постоянно говорил о пистолетах, пульках и соревнованиях. Приезжавшая на день рождения тетя подарила ему деньги — сколько-то там евро — и сказала:

— Это тебе на школьный костюм.

— Пусть пока у меня полежат, — попросил Лешка. — А потом я отдам маме.

А сам на эти деньги потихоньку купил себе пневматический пистолет.

— Как же ты деньги поменял? — поинтересовалась я, когда все раскрылось. — Ведь без паспорта нельзя.

— А я тут с одним парнем познакомился, у него отец в оружейном магазине работает, — похвастался брат. — Я Игоря Сергеевича попросил, он со мной сходил и по своему паспорту поменял. А потом он в Ижевск за товаром ездил и пистолет мне привез.

— Заработал, значит, на тебе?

— Ты что, наоборот, без торговой наценки продал.

Так и уговорил дедушку оставить пистолет. Конечно, с условием, что стрелять он будет только на даче, только по мишени… И что?

— Ты только никому не говори, — Лешка пытался расправить клочки обоев и замаскировать дырки.

— Ага, — усмехнулась я. — А так, конечно, никто не заметит!

В субботу утром мы с мамой уехали на дачу. Лешку растолкать не удалось, он сквозь сон клятвенно пообещал приехать попозже. Но я напрасно прождала его два дня и ужасно злилась:

— Ну надо же, свинья какая!

— А я очень рада, что он не приехал! — заметила мама. — У вас же мира нет, одни обиды. Очень надо было два дня ваши ссоры слушать! Он еще маленький, а ты с ним общаешься на его же уровне. А ты ведь уже в десятом классе!

— Ну и что! Был только один плюс — я перестала думать об истории и противных девчонках.

— Что же ты, Лешенька? — поинтересовалась я в воскресенье вечером. — Так и просидел все выходные дома?

— А нас тренер по стрельбе попросил поработать, — важно сообщил он. — Мы с Васькой сидели в тире в центральном парке, пульки продавали. Представляешь, одни, без взрослых, сами себе хозяева! Мы за день две тыщи заработали, и нам Сергей Петрович из них триста на двоих дал! Представляешь, сколько я заработал?

— Представляю, — проворчала я.

К нам один пьяный мужичок завалился, — продолжал рассказывать Лешка. — Хорошо пострелял и дал нам полтинник. «Это, говорит вам на мороженое». Мы этот полтинник разменяли и тоже поделили.

— А это не опасно? — насторожилась я.

— Да завернула тут к нам компания отморозков, — небрежно сказал он. — «Пацаны, говорят, дайте стрельнуть». Ну мы на них винтовки наставили: «Ребят, говорим, не вы первые, не вы последние, лучше идите отсюда по-хорошему».

— Ну и?.. — заволновалась я.

— Они и ушли. Ты только никому не говори, — предупредил он. — А то меня больше не отпустят.

— Пару месяцев так поработать, — мечтал Лешка за ужином, — и плеер бы купил…

— Ну конечно, — сказала бабушка. — Бросай школу и иди.

— Ты, бабушка, не умеешь правильно распоряжаться деньгами, — невозмутимо ответил он. — Зачем ты свою пенсию на книжку складываешь? Лучше купила бы плееер… В нашем классе уже почти у всех плееры есть, все музоном обмениваются…

— И что, они сами заработали? — встряла я. — Наверняка родители купили.

— Но пользуются-то дети! Вон у Михи Бондаренко дома вообще музыкальный центр с крутыми колонками, а он в кресле между ними сидит с пультом, как король…

— А это не его собирались в класс коррекции перевести? — невинным тоном осведомилась я.

— Спасибо, все было очень вкусно, — скороговоркой проговорил Лешка фразу, которой я научила его давным-давно, когда он был совсем маленьким.

— А посуда? — крикнула я вслед.

— Нет, — отрезал он, не оглянувшись.

Покончив с ужином и посудой, я стала разбирать сумки и вытряхнула большую мохнатую гусеницу, желтую с черными полосками. Вообще-то я подобных существ не сильно уважаю, но эта была уж очень хороша. Я посадила гусеницу на газетку и позвала:

— Леш, отнеси на улицу, а то мне одеваться долго!

Прибежавший брат бросил взгляд на гусеницу и сморщился:

— Выбрось ее в унитаз!

— Сходи! — настаивала я.

Он снисходительно посмотрел на меня:

— Насть, неужели ты думаешь, что я куда-то пойду из-за какой-то гусеницы?

— Ладно, — разозлилась я. — Сама схожу. А ты попроси еще сочинение написать!

— И попрошу!

— Обойдешься!

— Тогда я с тобой разговаривать не буду! — Лешка резко захлопнул дверь в комнату.

— Ну и не надо! — крикнула я вслед, накинула куртку и пошла на улицу спасать гусеницу.

Вытряхнув ее на клумбу, я уже собралась нырнуть обратно в подъезд, но повернулась, почувствовав чей-то взгляд. То есть, это уже повернувшись, я поняла, что кто-то на меня внимательно смотрит. А хорошо бы научиться чувствовать взгляды, не поворачиваясь, и потом уже решать, реагировать или нет…

Таращился на меня какой-то парень, в компании Рогожкина из 10 «А» следовавший в соседний подъезд. Я было приосанилась, но потом вспомнила, в каком я виде — старая куртка поверх футболки и вытертых домашних джинсов, голову после дачи еще не помыла, без косметики, естественно — и скоренько нырнула обратно в подъезд. Хоть и нет мне дела до разных там незнакомцев, а имидж все-таки не ничто! Хотя, если он знакомец Рогожкина, позорно прославившегося на линейке первого сентября, мне тем более все равно. Скажи мне, кто твой друг, как говорится!

В понедельник утром я с самым независимым видом проследовала к своей парте.

— Что не здороваешься? — окликнула меня Ольга.

— Ой, извини, — спокойно сказала я. — Привет. Как выходные? Хорошо повеселились?

— А что, собственно, такого? — возмущенно начала она. — Ну подумаешь, сходили на дискотеку. Что мы, везде вместе должны таскаться? Мы с Тамарой ходим парой?

— Парами за ручки, — фыркнула Светка.

— Очень была нужна ваша дебильная дискотека!

Я с размаху бросила сумку на парту и с грохотом отодвинула стул. Ирка, уткнувшаяся в учебник, даже не подняла головы.