Как я нечаянно написала книгу

Аннет Хёйзинг, 2014

Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).

6

Познакомились мы на пароме в Харлинген.

Одна-одинешенька я сидела за четырехместным столиком. Кончались майские каникулы, и паром, отходивший в половине шестого, кишел народом. Большинство пассажиров сразу спустились вниз, на палубе было холодно.

— Можно мне тут съесть свою картошечку? — Женщина в белокурых кудряшках и с подносом в руках остановилась у моего столика.

— Ну конечно, — сказала я и сняла со стула напротив папину сумку.

Женщина бросила на пол рюкзак, шарф и пальто, села. На подносе стояла большая тарелка жареной картошки с майонезом и кетчупом. И бокал красного вина.

— Красота, хорошо-то как, — сказала она. — Хочешь? — Она подвинула поднос на середину стола.

— Я уже поела, — ответила я. Что было неправдой. На дорогу мы запаслись булочками с изюмом и яблоками.

— Ты совсем одна? — спросила она.

— Нет, папа с братишкой где-то здесь, на палубе, на прощание машут Брандарису^[6]. — Папа считал его самым красивым маяком на всем побережье Северного моря.

— А мама?

— Она умерла.

— О, — сказала она. — Давно?

— Десять лет назад. Мне тогда было три года.

Она отправила в рот ломтик картошки.

— Ты правда не хочешь? Мне-то все не съесть. Кстати, меня зовут Диркье.

— А я Катинка, — сказала я, макая кусочек картошки в майонез.

Она спросила, что я делала на Терсхеллинге. Оперлась на левый локоть, запустила пальцы в кудряшки. На ней был толстый черный вязаный свитер с высоким воротом, бахромой на запястьях и заплатками на локтях. Губы накрашены ярко-красной помадой. По-настоящему красной и наверняка дорогой, потому что она не оставляла следов на винном бокале.

— А девчачьими делами занимаешься? — спросила она. Я уже рассказала, что мы много катаемся на велосипеде и бегаем по дюнам и что папа с Калле гоняют по лесу на маунтинбайках.

— Девчачьими?

— Ну, примеряешь дорогую одежду и ничего не покупаешь или пробуешь в магазине дорогую косметику. Или сидишь на террасе и выставляешь людям оценки за их наряды и…

Пока она рассуждала, я заметила, что к нашему столику идут папа и Калле.

— Та-ак, а у вас тут весело, — сказал папа.

Диркье подняла голову, не сказала ни слова, а на лице у нее появилась широченная улыбка. Я подумала, что помада на губах треснет. Секунду-другую папа стоял, глядя на ее ярко-красный рот.

— Пап, это Диркье, — сказала я, ведь кто-то должен был что-нибудь сказать.

Папа снова зашевелился, подал Диркье руку:

— Хейн. Э-э, Хейн Каптейн. А это, э-э, Калле. И Катинка, моя дочка.

Ну, это она уже знала.

— В ясс играть умеешь? — спросил Калле у Диркье. Он уже достал из кармана карты.

И минут пятнадцать после отплытия мы вчетвером играли в ясс. Мальчики против девочек, как задумал Калле. Конечно, выиграли мы с Диркье, потому что папа больше смотрел на ее помаду, чем в свои карты.

Через полтора часа объявили, что мы подплываем к Харлингену.

— Ой, уже? — сказала Диркье, поднимая с полу пальто и завязывая шарф. — Пойду-ка стану у выхода, тогда успею на поезд в Утрехт. — Она подхватила рюкзак и за руку попрощалась с нами. А мне еще и подмигнула.

Когда она ушла, Калле сказал папе:

— Но ведь она может поехать с нами?

Папа, не шевелясь, провожал Диркье взглядом. И отозвался не сразу:

— О да, да, надо спросить у нее. — И он побежал за Диркье. Вернее, спотыкаясь пошел следом.

— Стоп! — воскликнула Лидвин. Мы сидели у нее в саду. Я вслух читала то, что написала («читай вслух, тогда услышишь, где и что тебя цепляет»), и уже открыла рот, чтобы прочесть следующее предложение. Лидвин забрала страницу у меня из рук. Прочитала последний кусочек и красным подчеркнула «спотыкаясь пошел следом».

— Здесь надо остановиться, дальше просто трескотня. — Она еще раз провела по красной черте.

Я смотрела на последние предложения, над которыми трудилась полчаса с лишним. Трескотня?

— Пойми, если остановишься здесь, читателям захочется узнать, что будет потом. Сумеет Катинкин папа найти Диркье в толчее на пароме или никогда больше ее не увидит? Налетит на стеклянную дверь и угодит в больницу? А если он ее найдет, захочет ли она поехать с вами? Что произойдет в машине? Ты хочешь, чтобы читатель перевернул страницу, а стало быть, надо приберечь кой-какие загадки. Погляди, как это делается в телесериалах. Каждый раз тебя держат в напряжении.

Мой спотыкающийся папа, который держит всех в напряжении, — знал бы он.

Примечания

6

Брандарис — маяк на о. Терсхеллинг. Первый был построен в 1323 г. и разрушен в 1570-м; нынешний построен в 1594 г. и включен в список исторических памятников.