Конец лета

Андерс де ла Мотт, 2016

Андерс де ла Мотт, один из самых известных шведских писателей, создает свои произведения со знанием дела: бывший полицейский, бывший глава службы безопасности крупной IT-компании, он опирается в них на собственный опыт. Расследование исчезновения пятилетнего мальчика, продолжавшееся долгие годы, заканчивается неожиданным и шокирующим образом. На что можно пойти ради любви и покоя в семье? Все ли средства тут хороши? Чтобы ответить на эти вопросы, героям придется заплатить очень высокую цену.

Глава 3

Вероника считала себя в общем и целом неплохим человеком. Она сортировала мусор, вовремя оплачивала счета и время от времени жертвовала мелочь на благотворительность.

А вот в церковь она не ходила уже много лет. Церкви вызывали у нее неприятные воспоминания. По причине тех же воспоминаний она звонила отцу всего несколько раз в месяц. Оттягивала разговор до последнего, пока нечистая совесть совсем не заест. Прежде чем отец снимет трубку, могло прозвучать гудков восемь. Затем следовали щелчок — отец снимал трубку — и несколько секунд молчания: оба, вопреки здравому смыслу, надеялись услышать на том конце не тот голос. Потом — разочарование, когда их настигала реальность, разочарование, которое обоим ни разу не удалось скрыть, разочарование, совладать с которым не могла никакая светская болтовня.

Вероника много лет не ездила домой, в Рефтинге, даже на дни рождения, крестины или похороны, хотя, конечно, должна была бы. Она знала, что обитатели поселка обращают внимание на такие вещи. Обсуждают их.

Ее это раздражало. Раздражало и то, что она, хоть и уехала из Рефтинге больше пятнадцати лет назад, до сих пор думает о нем как о доме.

Они с Руудом стояли на широких ступенях перед серой коробкой шестидесятых годов постройки — Общественным центром. Дождь кончился, и от тепла, накопившегося в асфальте, металле и бетоне, влажность в основном уже испарилась. Аромат свежести улетучился, сменившись запахом закисшего мусора, объедков и выхлопных газов. Обычный выдох летнего города. Вероника на пару секунд закрыла глаза, наслаждаясь ощущением гармонии, от которого вот-вот останется только отзвук.

— Спасибо. Ну, до встречи на следующей неделе… — Седовласая прощалась так, что утвердительная фраза прозвучала, как вопрос. Словно женщина сомневалась в их будущих встречах.

Вероника кивнула, пожала женщине руку. Рука была сухой, хрупкой и напоминала лапку птенца.

— Да, до встречи.

Седая спустилась на четыре ступеньки, полуобернулась и нерешительно помахала. Потом покрепче прижала сумочку с жемчужинами скорби к груди и зашагала по тротуару.

Они молча смотрели, как женщина уходит к метро.

— Ну, как, по-твоему, все прошло? — спросил Рууд, не отрывая взгляда от удалявшейся женщины.

Вероника пожала плечами.

— Нормально. — Ответ содержал равные меры лжи и правды.

— Угм. — Рууд выудил из кармана пакетик табака, сунул под верхнюю губу, прижал языком. — Ты не много задавала вопросов.

Она снова пожала плечами.

— Не хотела мешать ритму. — Она покосилась на Рууда, сожалея о своем резком тоне. Немного самокритики не помешает. В конце концов, оценивают ведь именно ее. И прибавила: — Но мне, разумеется, важна ваша точка зрения.

Рууд покривился — или просто поправил во рту пакетик табаку.

— Если ты начинаешь задавать вопросы, другие тоже отваживаются спрашивать, — объяснил он. — Очень важно сделать так, чтобы в группе завязался разговор, а не просто шли монологи один за другим. Чтобы все принимали участие. В этом смысл групповой терапии. — Рууд повернулся к ней, улыбнулся чуть неловко. — Хотя ты и без меня это знаешь. Просто немножко застоялась. Еще пара бесед — и все будет как надо.

Она кивнула, избегая смотреть ему в глаза — вдруг он поймет, насколько легче ей стало. Седая уже скрылась из виду. Затерялась среди зданий, как испуганная мышь.

— Слушай, а вот это, про твою маму, — тихо сказал Рууд. — Я не знал, что кто-то видел, как она…

— Ее пошел искать один из санитаров. — Вероника снова поразилась тому, как уверенно звучит ее голос. Что ей удалось ответить на вопрос и одновременно дать понять, что больше вопросов она не хочет.

Однако Рууд не дал себя сбить.

— Ужасная история…

Было ясно: он хочет, чтобы она рассказывала дальше, доверилась ему, хотя они знакомы всего несколько недель. Но сегодня у нее не было никакого желания поддаваться на провокации — ни Рууда, ни кого-либо еще. Она продолжала смотреть на улицу. Рууд понял намек, отвернулся и сплюнул сквозь зубы.

Они еще постояли молча; тени от домов удлинились. С автострады, отделенной от них одним кварталом, доносился вечерний шум машин.

— Ты справишься, Вероника, — тихо сказал Рууд. — То, что произошло прошлой весной — случайная помеха, тебе удалось ее преодолеть. Сохраняй спокойствие, сосредоточься на работе, и скоро все станет, как всегда.

Она промолчала. В каком-то смысле хорошо, что шарада, в которую они играли последнюю неделю, закончилась. Что Рууд перестал делать вид, будто не знает, почему она сменила место работы. Веронике совершенно не хотелось говорить с ним об этом. За последние месяцы она и так уже сто раз вывернулась наизнанку.

Как по-твоему, Вероника, почему ты среагировала так, как среагировала? Как ты сумеешь в будущем избежать подобной ситуации? Какие чувства ты связываешь со своими действиями?

На их улицу свернул мотоцикл. Глухо трещал мотор. Седок в джинсах и коричневой кожаной куртке. Матово-черный шлем, прозрачное забрало. Байк медленно, на минимальной скорости, проплыл мимо них. Мотоциклист повернул голову. В упор посмотрел на Веронику.

С чего бы? Внешность у нее не модельная. Правда, она спортивна, подтянута, у нее длинные ноги, а глаза и рот она унаследовала от матери, это становилось заметнее, когда она подкрашивалась и распускала волосы. Ранимость, намек на некий изъян. Удивительно, но многие мужчины считали это привлекательным. Когда Вероника была моложе, она пользовалась этим. Давно, в другом городе, в другой стране. Сейчас она сжимала губы, а голову держала высоко. Говорила мягко, но решительно, и смотрела людям в глаза. Хотя поразительно мало все же требовалось, чтобы мужчина завелся. Жест, движение головы. Иногда — просто взгляд.

Мотоциклист оглянулся на нее, еле заметно кивнул, словно они знакомы. Рууд, кажется, сделал тот же вывод.

— Знакомый? — В голосе, вроде бы игривом, она уловила сердитую нотку.

— Нет. — Она покачала головой, убеждая и его, и себя, но сердце почему-то забилось сильнее.

Вероника проследила взглядом за спиной мотоциклиста, увидела, как он уезжает. Он вдруг прибавил скорости. Мотор взревел, заставив ее вздрогнуть. Между зданиями, словно рев дикого зверя, заметалось эхо.

Мотоцикл быстро удалялся, звук затихал.

— Может, храбрости набирается? Хочет посмотреть, не опасна ли ты, прежде чем присоединяться к группе? — Рууд пихнул ее локтем, усмехнулся.

Она пихнула его в ответ, чувствуя, как напряжение слабеет, и благодарно улыбнулась.

— Если поможешь мне запереть, я подброшу тебя домой, — сказал он. — Договорились?

— Договорились.

Рууд повернулся и пошел к двери. Остановился на пару секунд. Посмотрел в направлении, в котором скрылся мотоцикл. Мотор все еще слабо урчал в отдалении.