Поглощенные туманом

Анастасия Сергеевна Румянцева, 2019

Кастелло ди Карлини – замок, поглощенный туманом и хранящий множество тайн. Вероника – фотограф. В ее работах оживает потусторонний мир, неподвластный простым смертным. Она приезжает в Италию по приглашению графа Карлини, и с первого дня ее путешествие превращается в странную цепь мистических событий. Фотографии замка оживают и рассказывают кровавую историю. На берегу моря находят мертвых девушек с вырезанными глазами. А сам граф боится тьмы и того, что в ней прячется. Ника понимает, что надо бежать, но сердцу не прикажешь. И она не осознает, что, возможно, полюбила чудовище.

Глава 2

Серебристые глаза графа

— Мам, ты зря волнуешься. Меня встретили, привезли, предоставили огромную комнату, и сейчас я нежусь в золотой ванне с пеной. — Ника дует на ладонь, и пузырьки летят вверх.

— В прошлый раз ты тоже так говорила. — В мамином вздохе слышатся все опасения и страхи.

Ника резко выпрямляется, и пена волнами расходится в стороны.

— Сейчас по-другому. Я приехала работать. Или ты забыла, что нам нужны деньги? Эта операция стоит недешево, а зарплата за каталог с лихвой покроет все расходы.

— Да, но я до сих пор считаю, что мы могли найти другой способ собрать деньги. Мое здоровье еще терпит, а вот ты вновь оказалась в Италии. И сердце не на месте.

Неприятные воспоминания напоминают укусы пчел. Она снова в той комнате. Руки связаны за спиной, запястья стерты в кровь…

Еще эта дурацкая записка. Ника не могла дышать, пока не внушила себе, что послание никак не связано с прошлым.

— Поэтому я надеюсь, что ты вернешься как можно скорее. — Голос матери вырывает Нику из вязкой тины.

— Дело даже не в деньгах. Хотя они первостепенны, но если я не поборю собственные страхи, то так и буду дрожать от каждой тени. Не переживай. Все хорошо.

— Уже познакомилась с графом? — Мама неохотно меняет тему.

— Нет, только с его сестрой.

— И каково это, общаться с настоящей графиней? — Женщина смеется, и Нике кажется, что они сидят в их маленькой уютной кухне с обоями в розовый цветочек и пьют чай с ромашкой.

— Пока не поняла. Она — странная. То улыбается, то хмурится.

— Не вижу ничего странного. Богатые тоже плачут.

— Но другими слезами, — хмыкает Ника. — Передавай привет Пушку.

— О, — вспоминает мама, — твой толстый кот съел всю сметану!

— Правильно. Ему надо поддерживать форму.

Ника выключает телефон и осторожно выбирается из ванны. Подходит к зеркалу. Развязывает белокурые волосы, собранные на макушке в пучок, и они рассыпаются по плечам.

У вас удивительные глаза… болотного цвета.

Она никогда не думала, что ее глаза можно назвать удивительными. Графиня права. Они мутного зеленого цвета, как болото. На вытянутом бледном лице похожи на миндалевидные камни. Но удивительные… Вряд ли это слово вообще применимо к внешности Ники. Худые острые плечи, маленькая грудь, плоский живот. Она касается пальцами зигзагообразного шрама чуть ниже пупка и морщится. Поспешно переводит взгляд на бедра. Широкие, мощные, привыкшие к постоянной ходьбе. Кажется, такая фигура называется «груша». Ника фыркает и заматывается в полотенце. Груша с удивительными глазами.

В спальне на кровати разбросаны вещи, среди них мелькает белая записка со зловещим предостережением. «Беги…»

Ника хмурится.

Кому понадобились подобные шутки? Она уже не ребенок, чтобы верить розыгрышам. И первое апреля давно прошло. Писать такое смеха ради?

Она сминает клочок бумаги и кидает в мусорное ведро. Бежать? Ника за полгода не заработает столько, сколько ей платит графиня. А упустить возможность познакомиться с замком Карлини и узнать его историю — грех.

Она надевает бриджи и футболку в бело-синюю полоску с оголенным плечом. Быстро расчесывает волосы, подводит карандашом глаза и делает пару взмахов тушью по ресницам. На гигиенической помаде со вкусом клубники косметика заканчивается.

Все-таки, когда бог думал над ее внешностью, он подарил единственное достоинство — чистую гладкую кожу. Ника ухмыляется, вспоминая, как ее одноклассница замазывала лицо тональным кремом.

Она засовывает смартфон в карман и оглядывается в поисках воды. Графиня говорила, что в восемь за ней зайдет, но жажда сильнее.

Ника прикусывает нижнюю губу и сверлит взглядом часы. Еще только семь. За окном уже сгустились сумерки, и туман словно серой шалью укутал поместье.

Ника пожимает плечами. Никто не станет ее ругать, если она самостоятельно прогуляется по замку.

Она выходит из комнаты и спускается на второй этаж. Ноги ступают по стертым за долгие годы ступеням, убегающим вниз по часовой стрелке. Почему-то сердце сбивается с ритма. Ника чувствует себя воровкой, которая безнаказанно бродит по чужому дому.

«Может, вернуться в спальню и подождать?»

Но тут же одергивает себя.

Она идет по коридорам и прислушивается к мерному дыханию замка. Он живой, дышит и помнит прожитую жизнь по секундам. Веет холодом от каменных стен, покрытых треснувшей штукатуркой, а еле слышный запах сырости наполняет воздух.

Ника с упоением рассматривает фрески. Вот зал, в котором она встретила Паолу. Отсюда слышатся голоса, звон посуды. Она уверенно сворачивает направо и ступает по узкому коридору. Нос улавливает запахи свежей выпечки и ароматного розмарина. В женском голосе, который доносится до нее, проскальзывает горячий нрав итальянцев:

— Мими, хватит бездельничать. Начисти картошку, иначе запеку тебя вместо индейки.

Ника заглядывает за дверь и видит заставленную посудой огромную кухню с горящей печью, внутри которой поднимаются румяные фокачча. Высокая женщина с сильными руками проворно двигается между столом и плитой. Глубокая морщина прорезает смуглый лоб, сальные черные волосы затянуты в плотный пучок на голове и спрятаны под сеточкой. Но среди них пробиваются наглые седые нити. Нож сверкает в ловких пальцах, превращая овощи в нашинкованную смесь. Женщина напоминает богиню посреди кухонного хаоса.

— Мими! — снова кричит повариха и замечает Нику. — К нам пришли, Мими.

Подозрительный взгляд пролетает по телу Ники и смягчается:

— Неужто гостья графа? Садись, мы не злые.

— Спасибо. Меня зовут Ника. — Она осторожно присаживается на высокий стул в углу кухни. — У вас не найдется воды?

— Ох ты ж, — ойкает повариха и рявкает: — Мими, где тебя носит? Принеси воды гостье, — и с нежной улыбкой поворачивается к Нике. — Я — Люса. А ты — фотограф, которого наняла Паола?

Ника успевает только кивнуть. Из кладовой появляется девочка, на вид лет четырнадцать. Черные косы аккуратно заплетены, а темно-карие глаза подозрительно сверкают. Девочка ставит на стол тазик с картошкой и морщится от усталости.

— Мими, радость моя, сбегай за водицей для Ники, — снова просит Люса. На этот раз ласково.

Ника поражается, как быстро сменяются эмоции на лице женщины от гнева до нежности.

— Я устала, — хнычет девочка и получает щелчок по лбу.

— Я тебе говорила, плюнь на уроки. — Люса достает из печки фокаччу.

Они божественно пахнут, и Ника сглатывает слюну.

На кухне не только душно, из-за живого огня здесь нестерпимо жарко. Когда Мими приносит стакан воды, Ника уже вытирает рукой мокрый лоб. Волосы прилипают к шее, а щеки горят похлеще огня. Холодная вода опасна, но Ника не может удержаться — выпивает залпом и блаженно вздыхает.

— Не хочу быть поваром, бабушка, — бурчит девочка. Она садится за стол и лениво режет морковь, изредка бросая любопытные взгляды на Нику. — Я, может, тоже мечтаю стать фотографом.

Люса фыркает и машет ножом в сторону Ники:

— Детка, объясни моей бестолковой внучке, что для этого нужен талант.

— Талант — дело наживное. Главное — желание. А точнее — страсть.

Рядом с Люсой Ника чувствует себя дома. Женщина — большая и теплая, как печка.

— Вы готовите для семьи графа? Одна? — удивляется она, но на кухне и правда больше никого нет.

— А что здесь сложного. — Люса достает из духовки лазанью и поводит носом, блаженно щурясь. — Бешамель, мясной фарш в томатном соусе, свежее тесто, что может быть вкуснее? Не хватает только пармезана. Я люблю готовить, но хозяин живет здесь редко. Поэтому чаще всего мы с Мими одни, да охрана на воротах. Горничные приходят и уходят, я их вообще не вижу. Бродят по замку, как тени. Тощие, одни кости. Поэтому для меня радость, когда в замке много народу. Верно, Мими?

Девочка фыркает и снова смотрит на Нику, словно пытается что-то узнать.

— Анджело говорил, вы — хранительница легенд замка.

— Анджело — болтун, — смеется Люса. — Моя семья уже девять поколений служит в замке, но, кажется, Мими оборвет нашу династию. И нет никаких легенд. Так, сказки на ночь для детей.

— Скорее страшилки, — тихо бурчит Мими.

— Он сказал, что вы знаете, почему в замке перестали жить слуги. — Ника старательно игнорирует прямой взгляд девочки.

Внучка абсолютно не похожа на бабушку. Серьезная, подозрительная, упрямая. Складывается впечатление, что Люса не захотела делиться с Мими радушием и оставила все себе.

— А чего тут не знать. Прадед графа был страшным человеком.

Люса достает большую миску и режет овощи. Большой помидор катится по столу, и Мими перехватывает его. Вгрызается маленькими белыми зубками в сочную мякоть. Ника снова сталкивается с ней взглядом. Девочка разочарованно закатывает глаза и отворачивается.

— Мими, это не для тебя помидор. — Люса замахивается ладонью, чтобы отвесить внучке подзатыльник, но та привычно пригибается. — Пес с тобой!

— Почему страшный? — напоминает Ника.

— Потому что неуловимый. Ты слышала о Джеке Потрошителе? Вот, вот. Прадед Стефано — Викензо, много дел натворил. Но никто, слышишь, никто не смог доказать, что он виновен. А все из-за глупого проклятья! — возмущается Люса.

Последнее слово звучит как приговор смертнику.

— Ника, я вас обыскалась!

На кухне появляется Паола. Шелковое платье персикового цвета облегает утонченную фигуру женщины и оттеняет бархатный загар. Под рукой зажат небольшой белый клатч. Ника смущенно прикусывает нижнюю губу:

— Простите, я хотела пить, поэтому не дождалась.

— О, я упустила это из виду! Стыд какой. Надеюсь, Люса вас не обидела? — Она улыбается поварихе, и ее глаза теплеют.

— Конечно нет. Даже наоборот.

Люса вытирает руки о фартук и подходит к графине. Недовольно цокает языком:

— Паола, ты совсем исхудала с новомодными диетами. Только попробуй не съесть мою лазанью, и я свяжу тебя и буду кормить до тех пор, пока твое крохотное платье не треснет. — Женщина ласково щиплет Паолу за щеку. Та со смехом отмахивается.

— Люса, ты — изверг. Ника, идемте, продолжим нашу экскурсию, пока есть время.

Ника кивает. Она не думала, что графиня позволяет обращаться с собой столь фамильярно. Хотя представить Люсу, которая делает книксен, тоже невозможно.

— Только не говорите, что на ужин надо было надеть платье! Я с ними не дружу, — произносит Ника, когда они выходят из коридора в зал.

— А я не дружу с джинсами, поэтому каждый надевает то, что удобно. Не заморачивайтесь. Хотите, покажу библиотеку?

Ника кивает. Они снова идут по старинным комнатам, перетекающим друг в друга, поднимаются на второй этаж и останавливаются возле кованой двери с большим металлическим кольцом вместо ручки.

— Мое любимое место в замке, — отчего-то шепчет Паола.

— А сколько лет насчитывает Кастелло ди Карлини? — интересуется Ника.

— Его строили с 1303 по 1314 год. Наш предок, граф Карлини, влюбился без памяти в молодую девушку Алессию. Но он был женат. Поэтому решил построить замок специально для любовницы. Вообще все мужчины из нашего рода обладают удивительной способностью без памяти влюбляться в женщин. Причем не в тех. — Голос Паолы мрачнеет на последних словах. — К тому времени, когда замок достроили, жена графа умерла при родах, ребенок тоже не выжил. И граф женился на Алессии.

— Трагично и романтично.

— Не вижу романтики. — Паола крутит выключатель, и по комнате разливается тусклый свет. — Здесь хранится история Карлини.

Ника распахивает глаза от изумления. Библиотека больше напоминает архив, чем уютное место для чтения. Высокие стеллажи рядами следуют друг за другом, а деревянные полки завалены древними книгами. Пахнет старой бумагой, деревом, пылью, которая въелась в страницы.

— В помещении установлены специальные датчики, которые поддерживают нужную температуру и влажность. Я в этом ничего не смыслю. Модернизацией занимался Стефано.

— Все книги о вашей семье? — Ника прохаживается мимо стеллажей и скользит пальцами по корешкам.

— Конечно нет. Здесь много классики. Шекспир, Александр Дюма, Джованни Боккаччо. Под стеклом разложены пергаменты с древом Карлини.

Паола подходит к стене. Вдоль нее стоят застекленные столы. Они прячут свитки, на которых изящные завитки итальянских слов раскрывают прошлое, как карты гадалки.

— А вы многое прочли?

— Конечно нет, — Паола смеется, — но честно старалась.

Ника скрещивает руки на груди и идет все дальше. Библиотека похожа на длинный вагон. Чтобы прочесть все, не хватит и жизни. Голос Паолы теряется где-то вдалеке, запах страниц щекочет ноздри. Ника прищуривается и оценивает, с какого ракурса выгоднее сделать фотографию. От возбуждения перехватывает дыхание.

— Я хочу начать с этой комна…

В библиотеке никого, графиня испарилась.

— Паола? — неуверенно зовет Ника.

Ответом служат размеренная тишина и тихое гудение светильников.

Ника оглядывается, но женщины нигде нет.

— Смешная шутка, — бормочет она. Нервно приглаживает волосы и облегченно вздыхает, когда дверь открывается. — Паола, вы меня напугали.

— Напугал?

Тихий мужской голос вызывает россыпь мурашек по спине. Ника округляет губы и делает непроизвольный шаг назад. Запрокидывает голову. Вместо Паолы она видит мужчину в белой рубашке с закатанными рукавами, которые оголяют смуглую кожу. Губы. как тонкая линия. Но Ника догадывается, что они могут изогнуться в чувственной улыбке, если захотят. Черная шевелюра взлохмачена. Кажется, так укладывают волосы по последней моде. А глаза… Глаза светло-серые, почти серебристые. Никогда раньше Ника не встречала таких глаз. От его блеклого взгляда дрожит душа.

— Простите, я думала, это Паола.

— Моя сестра разговаривает по телефону в коридоре, — холодно отвечает мужчина и проходит мимо Ники. Останавливается напротив дальнего стеллажа и вытаскивает книгу в коричневой потрепанной обложке.

Ника задумчиво наклоняет голову. Значит, перед ней граф. Который не считает нужным представляться.

— А вы — Верóника? — Снова серебристый взгляд буравит ее насквозь.

— Пожалуйста, зовите меня Ника. Вы знаете, кто я? Паола говорила, что…

–… что я глухой и слепой, — перебивает ее мужчина. — Вы — фотограф, которого моя сестра привезла на моем самолете фотографировать мой замок. Хочет воплотить глупую затею с музейным каталогом. Что ж, пусть развлекается. Но не думайте, что здесь хоть что-нибудь происходит без моего ведома.

Граф снова проходит мимо Ники к выходу, и она стискивает зубы.

— А вы — Стефано?

Мужчина сбивается и оборачивается. На миг маска равнодушия слетает с его лица, и прорывается удивление.

— Я — граф Карлини, Стефано Джованни Витторе Росси, — чеканит он.

Ника не может сдержать улыбку от его высокомерных нападок:

— Знаю, в интернете написано.

— Вам смешно?

— Ни в коем случае.

— Верóника. — Стефано подходит ближе. Ника вдыхает запах мужского одеколона. Терпкий, дорогой, притягательный. — Я не поддерживаю затею Паолы платить бешеные деньги фотографу-шарлатану, который обманывает людей. Поэтому давайте решим раз и навсегда: вы выполняете свою работу молча, а я не выгоняю вас прочь.

Пальцы холодеют, и Ника отшатывается. Она дышит часто и глубоко. Губы дрожат от злости. В голове звенят слова: фотограф-шарлатан, фотограф-шарлатан, фотограф-шарлатан…

— Зато у меня нет фазмофобии, — выплевывает Ника и в ужасе закрывает ладонью рот.

Глаза Стефано превращаются в узкие щелки, но постепенно лицо расслабляется, и губы кривятся в улыбке.

— Один — один. — Он подбрасывает в руке книгу и задумчиво смотрит на Нику. — Верóника, вы читаете?

Ника опускает руку и решительно вздергивает подбородок:

— У меня стопроцентное зрение. Не считаю нужным его портить.

— Жаль, — граф усмехается и разворачивается на каблуках, — это был ваш последний шанс возвыситься в моих глазах.

— Хоть вы и наняли меня, но не смеете оскорблять!

Стефано замирает перед выходом, но так и не оборачивается.

— Ошибаетесь.

Дверь раскрывается, и мужчина сталкивается с Паолой, которая поспешно засовывает смартфон в клатч.

— О, вы уже познакомились? Простите, Ника, звонок с работы. Стефано! — восклицает она, когда брат не останавливается и молча выходит из библиотеки. Женщина растерянно смотрит на Нику. — Все в порядке?

— Все хорошо. Мы… мы познакомились.

Ника силится улыбнуться, но сердце не перестает глухо стучать в груди. Она мысленно стонет, проклиная вспыльчивый нрав. Каким бы козлом граф ни был, не стоило опускаться до его уровня.

— Мой младший брат может быть груб. Если что, прошу за него прощения.

Ника качает головой и еще шире растягивает губы в фальшивой улыбке. Неудивительно, что Стефано презирает ее. Она знала с самого начала, что они не поладят.

— Если не секрет, почему граф боится духов? Откуда у него появилась эта фобия?

Паола потирает плечо и смотрит в пол, словно на нем пишется ответ.

— Это старая история, боюсь вам будет скучно, — уклончиво отвечает она.

— И его фобия не лечится?

Паола качает головой.

— Когда Стефано вырос, то стал много времени проводить здесь. — Она обводит взглядом библиотеку. — Он что-то искал.

— Почему вы так считаете? — Ника опасливо смотрит на дверь, ожидая появления графа.

— Потому что Стефано сделал невозможное. Он прочел все.

* * *

Ника прикасается к ручке двери и замирает. Пытается разложить по полочкам то, что произошло за день, но в голове нет места.

Запомнились лишь слова Паолы: «Можете начать фотографировать с любой комнаты. Весь замок в вашем распоряжении». Видимо, это единственное, что сейчас важно.

Ужин прошел мирно. Граф отказался присоединиться к ним, и Паола неохотно призналась, что на самом деле он был в ярости, когда узнал о ее идее. И тут же легкомысленно заявила, что для Стефано вспылить секундное дело и он быстро остывает.

Ника морщится. Будет лучше, если граф уедет из замка и не станет мешать ей работать. Потому что теперь, когда она знает о настроении мужчины, его негативные волны пробивают даже каменные стены.

Она заходит внутрь комнаты и застывает. Смятый клочок бумаги, аккуратно разглаженный, лежит на кровати.

«Corri…»

Это уже слишком.

Ника хватает листок и рвет на мелкие кусочки, которые плавно опускаются на пушистый ковер. Если они думают, что могут так легко ее напугать, не на ту напали! Ника проводит рукой по волосам и недоверчиво смотрит на пальцы. Дрожь противоречит мыслям.

— Успокойся, Ника. Чья-то глупая шутка — не повод психовать.

Собственный голос звучит в комнате очень одиноко, и только сейчас Ника понимает, что находится совсем одна в чужой стране, которая уже однажды ее больно ранила.

— Черт! — Ника вздрагивает и оборачивается на стук в дверь. Сердце бьется, как мячик для пинг-понга.

— Ника, я принесла воды. — Звучный говор Люсы приводит ее в чувство.

— Заходите.

Повариха раскрывает дверь и широко улыбается. На подносе графин и высокий стакан.

— Я подумала, что Паола опять забудет, и чтобы тебе не пришлось ночью бегать за водой по замку в компании призраков, принесла сюда. — Люса ставит поднос на прикроватную тумбочку.

— Спасибо. — Ника садится на кровать. — Не побудете со мной немного? А то мне не по себе, если честно.

Люса понимающе кивает и присаживается рядом. Ее взгляд падает на усеянный рваными бумажками пол:

— А что это? Наши горничные совсем обнаглели!

— Нет, нет! Это я… — неуверенно признается Ника. — Кто-то оставил мне записку с надписью: «Беги», и я разозлилась.

Люса широко раскрывает глаза, и Ника замечает, что они красивого орехового цвета.

— Вот чудеса. Найду шутника, за уши оттаскаю! — мгновенно вскипает она и резко вскакивает. Ее лицо бледнеет. — Знаешь, Ника, не бери в голову. Здесь тебе зла никто не желает. Так что спи спокойно.

— Люса, вы знаете, кто оставил записку?

Но повариха резко качает головой и поспешно подходит к двери:

— Не говори глупостей. Доброй ночи!

— Доброй…

Слова Ники уже никто не слышит. Только графин с водой остается напоминанием о приходе Люсы.

Ника подходит к окну и открывает его. Вечерний воздух доносит до нее запах соленого моря. Теплый ветер овевает лицо, и становится легче. Ника пытается отыскать на небе знакомые созвездия, но теряется и опускает взгляд. Внизу стелется густой туман, как полотно закрывающий землю. Он подбирается все ближе и ближе к замку, словно стремится поглотить его вместе с обитателями. Ника встряхивает головой.

Уже мерещится разная ерунда.

Она возвращается к кровати и падает на нее, не в силах дойти до ванной комнаты. От усталости глаза слипаются сами собой. Завтра будет новый день и любимая работа, а остальное неважно. И сквозь липкую паутину сна до Ники доносится далекий женский крик.