Страсти-мордасти

Светлана Алешина, 2003

Как-то сразу не заладился у Ольги Бойковой, главного редактора газеты «Свидетель» отдых на Черном море. Не успела она толком освоиться в гостинице, как там произошло убийство ее владельца – бизнесмена Сочникова. Милиции, прибывшей на место преступления, все предельно ясно: мужчину убила его жена Сабина. И все улики, казалось бы, действительно против нее – Сабину видели возле трупа с окровавленным кинжалом в руке. Да и мотив налицо: почему бы молодой красотке не избавиться от пожилого скуповатого супруга и не стать самой хозяйкой гостиницы, приносящей неплохой доход? Но Ольга Бойкова, насмотревшись на ход расследования, не согласна с официальной версией и уверена, что убийца не Сабина. Вот будет номер, если она сумеет доказать это и утереть нос милиции!

Глава вторая

Обе комнаты располагались одна напротив другой, так что в первой поселились все наши мужчины, а вторая досталась нам с Маринкой.

Комнаты были удобными, в каждой стояло по две кровати, но для Ромки я сумела выбить у Сабины еще и раскладывающееся кресло, имелось в них по одному столику с несколькими ящиками и по паре кресел.

Устроились мы довольно быстро, учитывая, что вещей взяли совсем немного. Кроме, конечно, той особы, которая не последовала примеру других. Она возилась со всем сама. Но уже потом нас ожидала страшнейшая расплата за то, что мы заставили это нежнейшее создание самой таскать свои чемоданы на второй этаж и в гордом одиночестве их распаковывать.

— У меня болят руки, — оказавшись с нами за общим столом, принялась ныть Маринка. — Я чувствую себя хуже, чем разбитое корыто, хуже, чем тряпка, об которую все вытирают ноги.

— Мариночка, ну смилуйтесь над нами, избавьте от своих жутких сравнений, — в конце концов не выдержал Сергей Иванович. — Я же не железный, чтобы все это выслушивать.

Но та и ухом не повела, а принялась ныть еще больше:

— А вы, вы даже не побеспокоились о моем здоровье. Ведь я же, например, могла упасть с лестницы вместе с чемоданом. Я могла сломать или вывихнуть руку, я могла…

— Вон его красавица-жена, — прекрасно зная, что заставить Маринку замолчать можно одним-единственным способом, сказала я.

Маринка уже слышала мой рассказ о том, что хозяин данной гостиницы жутко толстый тип, но жена у него настоящая куколка.

— Где? — моментально замолкнув и замотав головой в разные стороны, спросила заинтригованная Маринка.

— Догадайся, — откликнулась я и принялась наблюдать за движением ее глаз по гостиничному залу.

Сейчас он был полностью забит народом, только что вернувшимся с пляжа и теперь поглощающим все то, что ему предлагалось местной кухней. Так что наши тревоги по поводу отсутствия публики не были оправданны: гостиница действительно оказалась забита до отказа.

— Вон та? Эта? — тыкая пальцем без разбору, вопрошала Маринка.

Наконец она по моей наводке наткнулась на ту, на кого следовало, и звучно присвистнула.

— Нет, серьезно она? — все еще не верила Маринка.

— Серьезно, — подтвердила я, тоже рассматривая хозяйку.

— Как Шахерезада из «Тысячи и одной ночи», — очарованно рассматривая девушку, вздохнул Ромка. — Вот бы мне такую жену.

— Это еще что за бред сивой кобылы? — моментально вспыхнула Маринка, развернувшись к Ромке. — Ты что себе позволяешь думать, мальчик. Я в твоем возрасте еще о свадьбе и не помышляла, — сказала она, но Ромка лишь усмехнулся ей в ответ.

— Ага, как же, поверил я тебе. Бантики, юбочки, туфельки. — Он повертел на стуле бедрами, за что схлопотал подзатыльник.

Решив, что надо перевести разговор в другое русло, так как обсуждаемая нами особа все равно уже покинула зал, я поинтересовалась у всех, чем они планируют завтра заняться.

— Да чем тут можно заняться, в этой-то дыре, — фыркнула Маринка, вновь вспомнив, что она же вроде должна негодовать по поводу того, куда ее привезли. — Конечно же, я поеду к морю. Ради него я в эту даль и поперлась. Остальные тоже?.. — хитро посматривая на Виктора и Ромку, полюбопытствовала она.

— Я с тобой, — радостно поддержал ее предложение наш курьер, но потом оглянулся на меня и добавил: — Если только и Ольга Юрьевна поедет.

— Да куда ж она денется-то, — уверенно заявила Маринка. — Не станет же целый день в четырех стенах сидеть. Раз уж мы приехали сюда вместе, то вместе и должны везде ходить.

— Ну да, а ты выбиваешься в гиды? — подколола я Маринку.

Та в ответ только сказала:

— У меня это получится лучше всех. Так что, Ольга Юрьевна, постарайтесь не вляпаться в какую-нибудь местную историю.

— Кто бы говорил! — в два голоса произнесли мы с Кряжимским.

Но, забегая вперед, должна признаться, что на этот раз я, кажется, решила поменяться с ней местами и принять весь удар на себя. Да-да, как это ни удивительно, но на этот раз все же вляпалась в историю именно я, причем так, что весь наш отпуск вынужден был превратиться в очередное расследование. Однако я тороплю события.

Итак, испробовав те чудные кушанья, что нам были предложены, мы все поплелись наверх и разбрелись по своим комнатам.

Но спать нам, конечно же, с Маринкой не хотелось. Поэтому мы решили пока заняться расписыванием ногтей новыми морскими узорами. Это Маринка придумала, сказав, что в гостиной она видела женщину с очень красивыми рисунками на ногтях.

Не знаю уж, чем там занимались наши мальчики, но мы с Маринкой уселись на бамбуковые кресла вокруг небольшого столика и принялись творить. Творили не долго, так как не успела я закончить расписывание первых пяти ее ноготков, как неожиданно вырубился свет.

— Вот черт, а я думала, такое только у нас в Тарасове случается, — выругалась Маринка. — Ну и как мы теперь остальное доделаем?..

— Ты намекаешь на то, чтобы я выяснила причину, — спросила я у нее.

— Ну да, тебе же несложно, — наивно начала Широкова. — К тому же у меня ногти накрашены.

— Можно подумать, что не будь они накрашены, то ты бы пошла, — усмехнулась я, начав отыскивать в своей сумочке маленький фонарик.

— Пошла бы, — уверенно выдала Маринка. — Честно.

Я не стала ничего ей больше говорить, прекрасно зная, что Маринка ужасная трусиха. Отыскав, наконец, свой фонарик, я включила его и, направив прямо в лицо Маринке, сказала гробовым голосом:

— Вот в такую темноту, подруга, и случаются самые страшные и зверские убийства.

Потом повернулась и направилась к выходу. Маринка меня тут же окликнула:

— Если хочешь, я пойду с тобой.

— Трусиха, — усмехнулась я и уверенно шагнула в коридор.

Но не успела я пройти и пары шагов, как до меня донесся чей-то громкий, почти истеричный крик. Услышав его, я замерла на месте, а Маринка дико завизжала и выскочила в коридор, едва не сбив меня с ног.

— Что, что это такое? — совершенно забыв про ногти и цепляясь ими за мой рукав, испуганно спрашивала она.

Я судорожно сглотнула слюну и ответила:

— Не знаю, но нужно проверить.

Крик раздался снова, но теперь еще громче.

— Ты что, собираешься пойти туда? — еще больше перепугалась Маринка. — А вдруг там маньяк и он сейчас разрезает чье-то тело на мелкие кусочки. Ты же сама сказала, что…

— Я пошутила, — стараясь отцепить коготки Маринки от своей руки, ответила я. — Возможно, что там ничего серьезного, просто кто-то напугался темноты. Пойдем посмотрим.

— Давай лучше кого-нибудь позовем, — тихо предложила Маринка.

— Не стоит устраивать переполох раньше времени. К тому же двери-то у всех закрыты.

— Угу, — только и смогла сказать Маринка.

Медленно ступая по деревянному полу, мы с ней подошли к той двери, из-за которой минуту назад донесся этот крик, и осторожно толкнули ее — дверь сразу же отворилась, слегка скрипнув. Маринка тут же пискнула, но сразу же зажала рот руками и еще крепче вцепилась в меня.

Я последовала дальше, водя фонариком в разные стороны. Так мы пересекли одну комнату и, только свернув в узенький коридорчик, увидели открытую дверь в ванную комнату и стоящую в ее проеме женщину — это была Сабина. Она уже не кричала, а только судорожно цеплялась за дверной косяк, чтобы не упасть.

Увидев ее, я даже почувствовала некоторое облегчение. Теперь уже решительно направилась к ней и громко спросила:

— Сабина, вы в порядке? Что с вами случилось? Вы так кричали… Вы боитесь темноты?

Женщина отрицательно закачала головой и указала рукой на пол. Я сразу же направила луч фонарика в ту сторону и отшатнулась. А в следующий момент услышала новый крик, теперь уже Маринкин.

Потом кто-то появился, схватил Маринку, задел меня, и мы все вместе (я имею в виду женщин) во все горло закричали. Естественно, что первыми нашими мыслями было, что это убийца вернулся.

Только потом, когда я, наконец, устала орать и махать руками и прислушалась, поняла, что это — свои. Я бы, может, и раньше это поняла, если бы Виктор произнес хоть слово, но он пытался справиться с Маринкой, все еще визжащей. Кряжимский и вовсе прижимался к противоположной стене. Но, именно увидев его любимые часы со светящимся циферблатом, я догадалась обо всем.

Набрав в легкие побольше воздуху, я что есть силы закричала:

— Сво-о-и.

Не сразу, но все же до женщин дошло, что все в порядке. Они постепенно поутихли, а я произнесла:

— Виктор, займись светом — здесь труп.

Виктор так же бесшумно, как и появился, исчез. Кряжимский же принялся усиленно кряхтеть и кашлять — он так делал всегда, когда доводилось испытывать какое-то потрясение. Наверное, это помогало успокоиться.

— Оля, ты где? — донесся до меня тихий Маринкин голосок.

— Да тут я, не бойся, — присев на корточки и пошарив руками вокруг себя, ответила я. — Ищу фонарик. Куда-то его уронила, когда Виктор нас напугал.

— Не ищи — я его, кажется, ногой куда-то отфутболила, — «обрадовала» меня Маринка.

Пришлось встать и дождаться, пока Виктор наладит свет. С этим наш молчун справился довольно быстро и, появившись, произнес:

— Пробки.

Пробки так пробки, но сейчас это нам было совершенно не интересно, так как все внимание привлекала безжизненно лежащая на полу ванной туша Сочникова. На его голове в области затылка виднелась свежая кровь.

— Он мертв? — обращаясь сразу ко всем, спросила Маринка.

Я пожала плечами, а Виктор наклонился, пощупал вену на шее и, отрицательно покачав головой, принялся переворачивать тело на спину.

— Значит, жив? — снова спросила Маринка, а я подскочила к Виктору и принялась помогать ему оказывать хозяину гостиницы первую помощь.

Виктор осмотрел голову Сочникова, а потом стал хлопать руками по его щекам. Я же только сдернула с вешалки полотенце и, намочив его в ванной, принялась растирать им грудь пострадавшего. Не знаю, насколько это помогало, но ничего иного в данный момент придумать я не могла.

Маринка как-то неожиданно встрепенулась и, обратившись ко все еще стоящей бледной Сабине, сказала:

— Ну, и чего ты стоишь, как кукла, вызывай «Скорую».

Сабина помчалась к телефону, Кряжимский кинулся за своей аптечкой, в которой имелся нашатырный спирт, а мы с Виктором остались возле начавшего постанывать Сочникова… Где-то минут через десять примчалась «Скорая» и воем своей сирены подняла всю гостиницу. Быстро водрузив на носилки уже очнувшегося, но так ничего не успевшего сказать владельца заведения, медики удалились.

— Эхе-хе, — вздохнул Кряжимский, когда мы стали подниматься к себе. — А я-то надеялся, что хотя бы эту неделю мы не будем иметь дело ни с какими преступлениями и наказаниями.

— Какие преступления, о чем это вы? — сразу же оживилась Маринка. — Ничего не произошло. Просто сгорели пробки, вырубился свет, этот тип поскользнулся и упал, а жена его нашла и принялась орать. Никакого преступления, никакого, — повторила она несколько раз.

Ничего не могу сказать относительно остальных, но меня она убедить не сумела — я не просто продолжала считать, но и почти интуитивно чувствовала, что все произошло не случайно.

Маринка это явно заметила, а потому попыталась всячески отвлечь меня от размышлений, предлагая то дорисовать ей ногти, то сходить погулять и подышать свежим воздухом. Тему же попытки убийства или случайного падения она даже не затрагивала. Но я сказала ей, что ужасно устала и хочу спать.

Впрочем, уснуть я даже и не пыталась, анализируя недавний случай. Только ближе к утру я смогла-таки понять, что же так сильно меня напрягло и заставило насторожиться.

Подозрительным мне показалось то обстоятельство, что, упав, владелец гостиницы сильно поранил затылок. Я точно помнила, что видела кровь. Но, когда Сочникова нашли, он лежал лицом к полу, то есть на животе, словно кто-то ударил его сзади. Возникает вопрос: кто?

Рядом в тот момент была только жена. Может, потому она и держалась за косяк, когда мы ее увидели, — не ожидала, что решится на такое. Могла и закричать с перепугу, наверное. Жаль, что я тогда не посмотрела, нет ли поблизости какого тяжелого предмета. Кстати, а ведь потому она и не сумела убить мужа, что удар требовался более сильный, чем тот, на который она способна.

«Так-то оно так, Оленька, но доказательств-то у тебя все равно никаких нет, — нашептывал мне внутренний голос. — Скажет эта красавица, что зашла, а он лежал. Ей все и поверят, а тебя еще, не дай бог, за клевету из гостиницы вытурят. Вот будет тогда отдых твоей честной компании — надолго они его запомнят».

Я решила пока не распространяться о своих выводах и просто понаблюдать за этой писаной красавицей и за тем, какие у нее с мужем отношения. Вполне возможно, что больше ни на что дамочка не решится, так что и волновать остальных ни к чему.

* * *

— Ого, да тут, оказывается, красиво, — высунувшись в окно, воскликнула Маринка.

Она проснулась гораздо раньше меня, не знаю уж, как ей это удалось, сумела сдержаться и не поднять всех на ноги. Такое с Широковой случается довольно редко.

— Ты только посмотри, какие тут деревья, цветы. Ну, давай, просыпайся, — потянув меня за руку к окну, продолжала тормошить Маринка. — Я уже устала все утро одна тут сидеть и молчать.

Я равнодушно выглянула в окно, чтобы только отделаться от приставаний Маринки, но, увидев представший взору ландшафт, невольно залюбовалась. Вид открывался действительно великолепный.

Во-первых, вокруг гостиницы довольно хаотично росли буки, туи, каштаны и кипарисы, образуя собой своеобразный уголок естественной природы. Во-вторых, кое-где в отдалении проглядывали огромнейшие плантации чая и каких-то не знакомых мне растений; кроме того, у края тропинки, спускающейся откуда-то со склона, были высажены самые настоящие розы. Не те маленькие, что мы привыкли видеть на наших тарасовских базарах, а натуральные, бутонные, с длиной стебля, достигающей чуть ли не человеческого роста. Когда-то мне на день рождения подарили одну такую розу, так Ромка еще пошутил, что если ее стебель заточить на конце, то им можно даже проколоть человека. И это было правдой.

Полностью проснувшись, я поплелась одеваться. Сегодня мой выбор пал на довольно смелый молодежный костюмчик, состоящий из короткой юбочки, запахивающейся на бедрах, и такой же короткой накидки, скрывающей грудь и оставляющей открытыми спину, плечи и живот. В такую жару — это как раз то, что надо.

— Ни хрена себе, — увидев меня в не свойственном главному редактору газеты виде, не сдержавшись, воскликнула Маринка. — Тебя это силой заставили надеть или ты сама на такое решилась?

— А что? Разве мы не в отпуске? — хитро улыбнувшись, переспросила я Маринку. — В отпуске могу позволить себе еще и не такие вольности.

— Мне эта перемена уже начинает нравиться, — подумав о чем-то своем, заулыбалась Маринка. — Идем на пляж?

— А ты уже выяснила, где он находится?

Маринка кивнула.

— А как же наши мальчишки? — снова спросила я.

— А что мальчишки? Они уже полчаса как машины моют.

— Да? — удивилась я. — Неужели я такая лежебока?

— Не знаю, тут просто нет будильника, — направляясь к двери, выкрикнула Маринка.

Я быстренько прихватила свою сумочку со столика, набросила ее ремешок на плечо, закрыла дверь на ключ и поспешила следом за Маринкой. А та уже кого-то клеила на лестнице. Работа или отдых, но непременно она найдет время для амурных дел.

— Мариночка, мы тебя ждать не будем, — пробегая мимо нее, бросила я.

Широкова послала мне взгляд обиженной маменькиной дочки, но, что-то шепнув на прощание своему кавалеру, кокетливо виляя бедрами, стала спускаться вниз.

Оказавшись на улице, мы с Маринкой поприветствовали своих мальчиков, натеревших обе машины до блеска, и стали рассаживаться. Ехать мы решили на двух машинах, потому что задние сиденья были загружены зонтиками, покрывалами, полотенцами, надувными матрасами и иной мелочью.

— Ну что, все готовы? — вставляя ключ в замок зажигания, спросила я.

— Мы-то давно готовы, — радостно произнес Ромка, а потом важно добавил: — Поехали, начальник.

Надавив на педаль, я быстро покатила по дороге, идущей к морю, — мимо цветущих магнолий, белых акаций и чуть ли не декоративных пальм, пусть и привезенных сюда из теплых стран, но зато круглый год остающихся зелеными.

— Ольга Юрьевна, а мы увидим там амфибий? — спросил Ромка.

— Кого? — переспросила я.

— Ну, рыб, которые ходят по земле и могут дышать воздухом, — пояснил наш курьер.

— Это анабасы, что ли? — полюбопытствовал Кряжимский — единственный, кто в нашей редакции заслуженно носил звание «ходячей энциклопедии».

— Ага, их, — обрадовался, что его поняли, Ромка.

— Это вряд ли, — сразу же разочаровал его Сергей Иванович. — Эти прелестные рыбины, называемые еще «ползунами», во-первых, очень редки, а во-вторых, они обитают только в пресных водоемах Южной Азии и Филиппинских островов.

Я заметила, что после этого ответа Маринка открыла было рот, явно намереваясь напомнить Ромке про необходимость посещения занятий по географии, но, видно, передумала, так как и сама впервые слышала о чем-то подобном. Мелкой разборки между нашими драчунами на этот раз удалось избежать.

А тут уж и дорога подошла к концу: на горизонте показалось море. Мои пассажиры сразу же высунулись в окна.

— Э, а откуда тут столько народу? — спросила Маринка, только сейчас заметив, что пляж просто завален полуголыми телами.

— Все оттуда же, из наших мест, — ответил ей Ромка, а Кряжимский только усмехнулся.

— А где же мы остановимся? — слегка расстроенно вздохнула Маринка.

— Ого, подруга, да ты, кажется, нисколько не рада, что здесь столько людей? — подивилась я. — А мне-то казалось, что ты планировала тут отыскать своего рыцаря сердца.

— Но не среди баб же, — фыркнула мне в ответ Широкова. — Ты только посмотри, сколько тут финтифлюшек, они же наверняка давно всех поделили между собой.

Я остановила машину и, последовав совету Маринки, принялась рассматривать загорающих. Действительно, представительниц слабого пола было значительно больше.

— Черт, ну почему всегда так? — снова вздохнула Широкова.

А Ромка сразу же пошутил:

— Потому что мужчины бабки заколачивают, а жены их тратят.

— Ха-ха, как смешно, — не оценила реплики Ромки Маринка.

Потом она открыла дверь и, выйдя из машины, встала, уперев руки в бока. Мы тоже вылезли, но поспешили к машине Виктора, чтобы достать из нее необходимую экипировку для купания и загара.

Я взяла с собой самый минимум, так что моя поклажа состояла из маленькой сумки, точнее, пакета, чего не скажешь о Маринке.

— Море, море, — припрыгивая, принялся напевать Ромка, спускаясь со склона по тропке на пляж.

Маринка эту песенку подхватила и тоже принялась резвиться.

— Эй, детский сад, давайте договоримся далеко друг от друга не отлучаться, а то потом не соберешь вас.

— А может, наоборот — каждый сам по себе, — предложила Маринка.

— Ага, как кошки, — закивал Ромка.

— Знаю я этих кошек, — послав Маринке весьма многозначительный взгляд, произнесла я. — Котов потом от них палками не отгонишь.

— Имею полное право, у меня отпуск, — тут же скорчила рожу Маринка. — Ну так что? Все гуляют, а в три собираемся у машин и…

— Кто опоздал, идет в гостиницу пешком, — закончила я за Маринку.

— Ну почему сразу пешком? — хмыкнула она, предполагая, что может и не уложиться.

Я ей ничего не ответила, принявшись выискивать себе место.

— Может, вон в ту сторону пойдем. А, Ольга Юрьевна? — предложил Сергей Иванович. — Там, кажется, народу не так много.

— Согласна, — кивнула я.

Ромка же поплелся за Маринкой, решив, что с ней ему будет намного интереснее. Вы удивлены, почему она не противилась этому? А объяснялось все просто: Ромка нужен был ей, чтобы таскать ее сумку, к тому же его можно было послать в магазин за минералкой или чем-то — он же у нас курьер, пусть даже и на отдыхе.

Вот так, разбредясь по разным сторонам, мы и принялись отдыхать. Моя компания расстелила на песке покрывало, установила зонтик и лишь потом пошла купаться. Вдоволь наплескавшись в морской воде, я, Виктор и Кряжимский улеглись и прямо-таки разомлели под жарким сочинским солнышком.

— Эх, вот бы где провести всю свою старость, — задумчиво произнес Кряжимский.

Я повернула голову в его сторону и осуждающе произнесла:

— Это от вас ли я слышу о старости? Даже и не думайте, вы нам в редакции нужны.

— Да я и не думаю, но все же когда-то она наступит, — слегка смущаясь, произнес Кряжимский.

Я поняла, что если не отвлечь его, он может погрузиться в воспоминания и загрустить. Поэтому я повернула голову в сторону и принялась выискивать в числе отдыхающих кого-нибудь, кто бы подходил для анализа. Мне было прекрасно известно, что Сергей Иванович увлекался на досуге психологией, а когда ему бывало нечем заняться, занимался определением наиболее ярких черт характера какой-нибудь попавшейся на глаза особы.

«Так, кого бы ему предложить? Этот не подходит, — скользнув по рядом лежащему мужчине, подумала я. — Этот тоже — у него на лбу написано, что он туп, как пробка. Может, вот эту леди? У нее такая интересная улыбка. А может…»

— Не может быть, — не сдержавшись, произнесла я вслух.

— Что? — сразу же всполошился Сергей Иванович.

— Посмотрите вон туда, — указывая в сторону нескольких камней, сказала я. — Мне это мерещится, или та дама действительно жена нашего ныне лежащего в больнице владельца гостиницы?

— Похоже на то, — нацепив на нос очки и с пару минут посмотрев на женщину, произнес Кряжимский. — И она явно не одна, а с кавалером.

— Что? — теперь уже удивилась я, всматриваясь в знакомую фигуру.