Королева черного золота

Светлана Алешина, 2003

«…Вдруг позади меня в аппаратной раздался истошный женский вопль. Краем глаза я успела заметить, как огромный реактор медленно приподнимается над полом, и снизу его, точно ракету, окутывают клубы пара. И в этих клубах тонут стоящие посреди цеха Щеглов и Сергей Викторович. Волна грохота нарастает, огромный стальной реактор раскалывается надвое, обнажая светящееся огнем свое нутро. В этот момент чьи-то руки оторвали меня от бокового смотрового окна и бросили на холодный, грязный стальной пол. Кто-то, скорее всего аппаратчица, упала на меня сверху и закрыла меня всю своим огромным бесформенным, как балахон, комбинезоном. И в этот момент громыхнуло страшно, оглушительно…»

Оглавление

Из серии: TV журналистка

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Королева черного золота предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2

— Ну вот, сразу видно, что ты побывала на крекинг-заводе! — сказал Володька, встретив меня в прихожей и критически рассматривая мой внешний вид. — Вот и Виталька Белоусов тоже постоянно жалуется, что каждый раз, когда его сын приходит с улицы, сразу видно, где именно он побывал и куда слазил…

— Ты замечательно остроумный мужчина, — сказала я, — для жениха это очень важное качество. Но для супруга много любезнее было бы с твоей стороны, если бы ты придумал, как мне отмыть лицо от мазута…

— А это мазут? — В его вопросе чувствовался профессиональный интерес. — Мазут я очень люблю, в свое время диссертацию по нему защитил очень успешно.

— Ах, ну да, ты ведь у нас нефтехимик! — сказала я саркастически, сбрасывая туфли и направляясь в ванную. — Но готова поспорить, что в твоей диссертации не было ни слова о том, как отмыть от мазута лицо и руки.

— Да я это и так знаю. — Володька пожал плечами. — Мазут, как и гудрон, как и битум, хорошо растворяется в бензине. У нас в доме где-то был бензин специально на такой случай…

Конечно, я знала, что у нас в доме хранится бензин, и в отличие от Володьки даже знала, где он спрятан. Взяв с полки бутылку с прозрачной маслянистой жидкостью, я открыла ее, стала тереть ею лицо и руки, черные маслянистые пятна растворялись в ней мгновенно, и их после этого легко было стирать тряпочкой. Ободренная было успехом, я попробовала сделать то же самое и с блузкой. Но к ней бензин отнесся менее доброжелательно, чем к моей коже, и я решила, что, пожалуй, блузку и юбку, в которые я в тот день была одета, придется выкинуть. Пока же, аккуратно сняв вещи, я положила их в бельевой таз — сразу сунуть в помойное ведро у меня не хватило духу.

— Если не секрет, как это тебя угораздило, а? — спросил Володька, с вялым любопытством наблюдая за моими манипуляциями. — Цистерну с нефтью на тебя опрокинули, что ли?

— Да нет, все гораздо проще, — сказала я как можно легкомысленней. — Там, на крекинг-заводе, реактор с нефтью взорвался, а я была поблизости. Вот меня всю и окатило.

— Реактор взорвался? — С затаенной радостью я отметила, что лицо Володьки вытянулось. — На крекинг-заводе? Ни фига себе! То-то я смотрю, в той стороне столб черного дыма к небу тянется. Я так и подумал, уж не случилось ли что на крекинге, в то время как ты там ошивалась.

— Случилось, как видишь, — сказала я сухо, заканчивая водные процедуры и надевая домашний халат вместо испорченной нефтью одежды. — Я, кстати сказать, хотела с тобой посоветоваться! — заявила я, проходя в нашу гостиную и усаживаясь на диван. Володька тотчас пристроился рядом со мной.

— А скажи, — начал он, — что именно там, собственно, взорвалось?

Я озадаченно уставилась на него. Конечно, название этого реактора мне говорили, даже не один раз, но вспомнить его при всем желании теперь я не могла.

— Там что-то с вакуумом было связано, — сказала я, напряженно потирая лоб. — И еще с водой…

— Может быть, ректификационная колонна? — предположил Володька.

— Нет, нет! — я решительно замотала головой. — Они не называли это колонной, отлично это помню. Там один кран синий, другой красный, и сначала нужно повернуть синий, а только потом красный, иначе произойдет взрыв. Они там авиационный керосин на этой установке получают, — вспомнила наконец я.

— Ах, вот это что! — воскликнул радостно Володька. — Это установка по вакуумному гидроформингу нефти.

— Вот-вот! — подтвердила я. — Именно так они и говорили. Я же помню: гидро-, что-то с водой связано.

— Ну, тогда понятно, почему она взорвалась, — продолжал уверенно Володька, — Ты, наверное, пристала к аппаратчице со своими вопросам, та отвлеклась, забылась и вот перепутала краны: вместо воды сначала открыла вакуумный кран. Там, видишь ли, в таком случае происходит дикий перепад давления, такого стенки реактора при всем желании не выдержат. Да, Иринка, везет тебе на несчастья! — добавил муж, сочувственно глядя на меня.

А я продолжала смотреть на него озадаченно. Уверенность, с какой мой супруг повторил версию руководства завода, меня сильно смущала.

— Понимаешь, Вовик, — осторожно заговорила я. — Аппаратчица клянется, что она в правильной последовательности повернула вентили.

— Конечно, она в этом клянется! — заявил Володька самоуверенно. — И будет со слезами на глазах клясться перед государственной комиссией. А что еще ей остается делать? Это же подсудное дело, то, что она там учинила! Надеюсь, никто не погиб?

— Погиб, — ответила я. — Начальник цеха…

— Ну, вот видишь! — заключил Володька торжествующе. — Боюсь, ей круто за это отвечать придется. Комиссию теперь никакими доказательствами не убедишь, если она даже будет плакать и утверждать, что все сделала правильно.

Муж умолк, видно было, что он исключительно доволен собой, своей проницательностью и тонким знанием женской психологии. А я, задумчиво глядя в лицо моему супругу, все пыталась вспомнить, воскресить перед внутренним взором эти мгновения, последние секунды перед взрывом, сосредоточенное лицо аппаратчицы Наташи Шутовой… Вот ее руки тянутся к вентилю — синему, а вовсе не красному, который к тому же находится совсем в другой стороне от пульта, довольно далеко от синего…

— Вовик, а ты уверен, что этот реактор не мог взорваться сам по себе? — спросила я. — Из-за какой-нибудь внутренней неисправности, например. Не по вине аппаратчицы.

— Ну, чего захотела… — раздумчиво протянул мой супруг. — Химия — это тебе не математика, не точная наука, здесь на сто процентов ни в чем нельзя быть уверенным.

Я снова задумалась, внимательно глядя в лицо супругу.

— А ты не помнишь, — сказала я, — такие реакторы… по вакуумному гидроформингу нефти… Были прежде случаи, чтобы они взрывались?

Володька смотрел на меня озадаченно, потирая лоб, честно пытался припомнить.

— Знаешь, — сказал наконец он, — мне сейчас кажется, что бывали, что-то я такое слышал, очень даже любопытное. Но где, что… Самое главное, из-за чего происходил взрыв, сам механизм процесса — вот этого я сейчас ни за что не вспомню… Стой-ка! — вдруг вскочил он. — Знаешь, кто по вакуумному гидроформингу нефти диссертацию писал? Лешка Самосадный! Помнишь, был у нас такой, небольшого роста, сутулый?

Я кивнула. Конечно, я помнила Самосадного уже из-за одной его необычной фамилии. Пару раз он приходил к нам в гости потрепаться на химические темы. Самосадный был из тех чудаков, которые, кроме своей отрасли знаний, ничего более не знают и ни о чем другом говорить не умеют. Зато в химии, которой он, похоже, жил, его эрудиция была бесспорна, он запросто мог рассуждать практически обо всем, что касается этой науки, — во всяком случае, так утверждал мой муж.

— Сейчас мы ему позвоним, он должен знать, — сказал Володька, направляясь к телефону. — Кстати, — он вдруг остановился на полпути, — ты что, есть сегодня вообще не собираешься? Или тебя на крекинг-заводе покормили?

Володька вспомнил о еде, как всегда, вовремя: из-за всех этих печальных происшествий я совсем забыла о ней. И теперь голод проснулся во мне с дикой силой. Оставив Володьку разговаривать с Самосадным по телефону, я направилась на кухню, где, к радости своей, обнаружила даже кое-что съедобное. Со стороны Володьки было очень любезно съесть не все от приготовленного мною сегодня утром обеда.

Впрочем, долго жевать мне на этот раз не пришлось. На пороге кухни возник сияющий супруг и радостно объявил:

— Послушай, Ирин, Самосадный приглашает нас к себе домой на ужин!

Я чуть не подавилась.

— Что, прямо сейчас? — кое-как выдавила я из себя. — У меня сейчас нет сил даже до постели дотащиться, не то что куда-то еще в гости ехать!

При виде выражения моего лица муж смутился. — Но… Я так понял, тебя все это очень интересует… — проговорил он. — Разве нет? Мне кажется, ради науки можно пренебречь любой усталостью!

Я кивнула. Ради науки… Не ради науки, а ради спасения аппаратчицы Наташи должна была я теперь пренебречь своей усталостью. Что ж, это было справедливо: если я хочу в этом деле разобраться, я должна ковать железо, пока горячо. Как говаривал тот же Валера Гурьев, сыщика ноги кормят!

— Понимаешь, — продолжал между тем Володька извиняющимся тоном. — Самосадный как узнал, что на крекинг-заводе авария и что ты оказалась ее свидетельницей, сказал, что мы должны немедленно ехать к нему и все рассказать. Иначе он сам к нам приедет!

— Вот и пусть едет к нам! — сказала я сердито. — А я за сегодняшний день уже достаточно наездилась, больше не хочу.

— Ну нет, Ирина! — расстроился Володька. — Он уже попросил свою мать приготовить лечо с грибами, мы как раз к тому времени успеем.

Вид у моего мужа в предвкушении приятного ужина был такой довольный, что я не посмела отказаться, встала из-за стола, на котором остался недоеденный ужин, и отправилась переодеваться. Я надеялась, что запах бензина, которым я отмывала лицо и руки, улетучился и он не помешает нашему застолью.

* * *

Самосадный жил довольно далеко, но до его дома ходил прямой автобус, который домчал нас довольно быстро. Мы успели как раз к столу и уселись за него сразу же, как вошли. Как ни хотелось Самосадному узнать подробности происшествия на крекинг-заводе, он вынужден был последовать настоянию своей матери, полной и совершенно простонародной на вид пожилой женщины, и дать нам поесть. Что было далеко не лишне. Есть мне по-прежнему очень хотелось, а приготовленное матерью Самосадного лечо с грибами было и впрямь замечательно вкусно. Сам хозяин почти не ел. Но, умилительно глядя на нас с Володькой, непрерывно трепался о каких-то химических делах и в конце концов перескочил и на вакуумный гидроформинг нефти.

— Вот, вот, — приободрил его Володька с набитым ртом. — Об этом расскажи! Мы ради этого к тебе и приехали.

— Ну, что тут рассказывать, — Самосадный немного помялся. — Вакуумный гидроформинг нефти — это процесс получения высокооктановых легких углеводородов из первичной углеводородной смеси методом барботирования водяным паром при пониженном давлении…

— Стой, стой, Леха! — Володька в негодовании даже отложил в сторону ложку. — Здесь тебе не научная конференция, нечего людей-то пугать…

Самосадный заметно обиделся.

— Что ж тогда вам рассказывать-то? — спросил он, глядя почему-то на меня. — Химия — это вам не бульварный роман, это наука, она всегда такими выражениями оперирует.

— Вот что нам лучше расскажите, — начала я. — Сегодня на крекинг-заводе взорвался реактор вакуумного гидроформинга нефти…

— Да, я знаю, — бесцеремонно перебил меня Самосадный. — Мне ваш муж по телефону это уже сообщил. Вот я и хотел бы узнать от вас подробности, почему это произошло. Самое простое объяснение, конечно, это то, что аппаратчица попросту перепутала вентили, подала сначала вакуум в реактор, где была одна только нефть. Это, конечно, непременно должно было привести к взрыву…

— Володька мне это уже рассказал, — несколько резковато возразила я. — И, между прочим, на заводе то же самое думают. Для них, знаете ли, проще всего обвинить во всем простую аппаратчицу, чем копаться всерьез в этом происшествии, из которого еще неизвестно, что можно выкопать.

— Ну а вы, собственно, что хотите? — спросил несколько недоумевающе Самосадный.

— Меня же интересует, возможно ли чисто теоретически, чтобы при правильной подаче сначала воды, затем вакуума реактор так внезапно взорвался… При том, что аппаратчица выполнила все правильно, реактор все-таки взорвался.

Тут Самосадный серьезно задумался, и я почувствовала досаду на своего драгоценного супруга. Бог знает, о чем они там болтали по телефону, но самого главного, из-за чего мы к нему приехали, Володька, похоже, ему не сообщил. А между тем наш ученый друг мог бы тем временем основательно продумать проблему, вместо того чтобы теперь сидеть молча и рассеянно пялиться в потолок.

— Вы знаете, — сказал наконец Самосадный, — теоретически при определенном стечении обстоятельств такой взрыв вполне возможен. И я даже теперь вспомнил, что был один такой случай, по счастью, не на нашем заводе…

— Да, и я тоже помню, что-то такое было, — сказал Володька. — Только что именно? Из-за чего тогда этот взрыв произошел?

— Из-за сернистого ангидрида, — сказал Самосадный веско и с расстановкой.

— Вот как? — удивился Володька. — Так в нефти же всегда есть сернистый ангидрид, и ее всегда гонят на керосин, все идет нормально.

— Тут дело в концентрации, — пояснил задумчиво Самосадный. — Да, я теперь точно вспомнил: для вакуумного гидроформинга нефти существует ПДК по сернистому ангидриду, как раз после того случая его и ввели.

— ПДК по сернистому ангидриду? — таращил глаза Володька. — Впервые слышу!

— Не веришь? — пожал плечами Самосадный. — На, смотри!..

И Самосадный встал из-за стола, подошел к одной из многочисленных полок с книгами, простиравшихся вдоль стен этой комнаты, снял с нее одну, очень толстую, по виду какой-то химический справочник, и протянул его Володьке. Тот послушно взял справочник и стал его листать, положив к себе на колени и согнувшись над ним на манер вопросительного знака.

— Слушайте, ребята, а что такое ПДК? — осторожно спросила я.

— Предельно допустимая концентрация, — отозвался Самосадный. — Для каждого без исключения процесса существует перечень веществ, наличие которых в концентрациях, превышающих допустимые, оказывается вредным и даже гибельным для здоровья человека.

Наверное, Самосадный искренне думал, что он мне все нормально объяснил. Я же, беспомощно хлопая глазами, сидела и покорно ждала, что мой супруг оторвется наконец от своей книги и объяснит мне все это в более популярных выражениях.

— Про эту ПДК мало кто помнит, — продолжал меж тем Самосадный задумчиво, — потому что он значительно выше средней концентрации сернистого ангидрида, встречающейся в нефти.

— Да, действительно, — вполголоса пробормотал Володька, глядя в книгу. — Вот она, ПДК, и действительно очень высокая, 5,4 %. Столько в нефти и не встречается никогда! — заявил он самоуверенно.

— Встречается, — спокойно возразил Самосадный. — Редко, но встречается. И когда такая нефть попадает в установку вакуумного гидроформинга, происходит взрыв.

Я вопросительно переводила взгляд со своего супруга на Самосадного, пытаясь понять, что скрывается за их мудрыми рассуждениями.

— Послушайте, — сказала я, — а есть какая-нибудь возможность доказать, что в реактор попала нефть с повышенным содержанием… этого?..

— Сернистого ангидрида? — подсказал Володька. — Можно, конечно. Надо делать анализ партии нефти, которая поступила в реактор.

— А разве обычно такой анализ не делается? — спросила я. — Я хочу сказать, перед подачей в реактор?

— А черт их там знает, что у них делается! — отозвался Самосадный. — Как бы то ни было, вас они делать этот анализ не допустят, вы человек для этой организации совершенно посторонний. Вам они вообще ничего не должны ни показывать, ни объяснять.

Пессимистическое заключение Самосадного отозвалось внутри меня тоской, только сдаваться мне пока еще не хотелось.

— Может быть, подключить адвоката? — предположила я. — Ведь если не был сделан обязательный анализ на сернистый ангидрид, а его концентрация случайно превысила ПДК, значит, вина за взрыв лежит на администрации крекинг-завода, а не на аппаратчице.

— Да, но только попробуйте это доказать! — с печальной усмешкой сказал Самосадный. — Содействия со стороны администрации завода вы точно не дождетесь. Кстати, почему у вас такая уверенность в невиновности аппаратчицы? — спросил он небрежным тоном. — Вы что, видели, как она открывала вентили?

— Ну… — я немного замялась. — Почти что видела.

— То есть как это — почти? — изумился Самосадный. — Вы что, были в аппаратной во время взрыва?

Мне ничего не оставалось, как признаться, что я там была. И мой Володька, и Самосадный ошалело вытаращили на меня глаза.

— Ну, ничего себе! — воскликнул Володька в изумлении. — Как же это ты тогда уцелела? Ведь там же взрывная волна, и полыхнуть должно было как следует. А ты даже не поцарапалась!

— А аппаратчица меня своим телом накрыла, — преспокойно сообщила я. — Сама она в больницу попала, а я, вот видишь, жива и здорова.

— Вот это да! Прямо роман! — Самосадный и не скрывал своего изумления. — Только если вы были в аппаратной и точно видели, что аппаратчица сначала открыла вентиль с водой, а потом вакуумный…

— В том-то и дело, что я не видела. — объяснила я. — Меня окликнули снаружи, из цеха, где стояли реакторы.

— Это тот, что погиб, тебя окликнул? — спросил Володька.

— Нет, другой. Их там было двое.

— И что, этот первый не погиб? — снова изумились оба моих собеседника. — Как же это ему удалось?

— Говорит, вовремя за железобетонным экраном спрятался, — пояснила я. — Спасатель МЧС сказал, что такое вполне возможно.

Мои собеседники удивленно переглянулись, словно сомневаясь, стоит ли доверять моим словам или нет.

— И зачем же этот, который выжил… Зачем он тебя окликнул? — спросил у меня Володька.

— Зачем, зачем… — Я чувствовала немалую досаду: с каких это пор муж начал меня ревновать к людям, с которыми я встречаюсь по работе? — Говорит: «Выгляните, посмотрите, здесь сейчас самое интересное будет», — сказала наконец я.

— Так, и вы выглянули? — Самосадный смотрел на меня заинтересованно.

— Разумеется!

— И что вы увидели?

— Да ничего особенного, — я пожала плечами. — Увидела, как пар идет, словно из прорванной трубы теплотрассы.

— Пар идет? — Вид Самосадного становился все заинтересованней. — А откуда шел пар?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Сначала вроде бы из какой-то трубы. А затем, как реактор стал дрожать, он откуда-то из-под реактора повалил.

— Из-под реактора? — Самосадный и мой муж удивленно переглянулись. — Но если из-под реактора шел пар, значит, аппаратчица первым открыла вентиль с водой. Тогда взрыва быть не могло!

— Но он был, — заметил Володька. — Значит, все-таки халатность дирекции завода… Пустили партию нефти в переработку, не сделав полный количественный анализ, а как взорвалось, стали все валить на простую аппаратчицу. Ирина права, это намного удобнее.

— Черт их там разберет, — заметил печально Самосадный. — Ведь, по правилам, химический состав нефти определяют несколько раз, прежде чем она в реактор попадет. Сначала при добыче, непосредственно на месторождении, затем при оформлении документов на транспортировку, если она осуществляется по железной дороге или водным транспортом. Потом по прибытии на нефтеперерабатывающий завод. И про эту ПДК ты не знаешь, потому что работаешь совсем в другой сфере. А химики на заводе, которые отвечают за анализ поступающей на переработку нефти, отлично про него помнят и знают. Они не могли пропустить неликвидную нефть, понимаешь? Я на сто процентов уверен!

— Однако ж пропустили, — заметил Володька. — И произошел взрыв.

Некоторое время оба мужчины растерянно молчали. Я сидела, затаив дыхание, ждала, что они еще скажут.

— Может быть, это была левая партия нефти? — предположил Самосадный. — Кто-то тайком пригнал нефть на переработку, хотел втихую сделать на этом бизнес. Так, чтобы не то что налоговая полиция, но даже администрация завода про это ничего не знала. Поэтому он не стал делать этой партии полный химический анализ. Сразу направил ее в реактор, а там оказалась превышена ПДК по сернистому ангидриду, и произошел взрыв…

— А на чем он доставил эту левую нефть? — веско возразил Володька. — На собственных «Жигулях» в канистре? На нашем крекинг-заводе емкость одного реактора что-то около половины железнодорожной цистерны. И наименьший объем нефти, ради которого стоит процесс запускать, — соответственно…

— Может быть, он привез нефть на бензовозе? — предположила я. — На таком большом, пятнадцатитонном… — добавила я, вспомнив сегодняшние объяснения Щеглова.

— А вы знаете, сколько горючего жрет такой бензовоз? — поинтересовался Самосадный саркастически. — Если таким способом везти нефть издалека, из Баку, например, то за время пути грузовик потратит солярки столько, сколько можно будет получить из нефти, что он привезет с собой в своей цистерне!

Тут мы все трое снова умолкли, растерянно глядя друг на друга и по сторонам, в том числе и на уставленный тарелками с лечо стол, про который мы уже все позабыли. Замечание Самосадного казалось очень резонным, значит, надо было искать другое объяснение происшедшему. И тогда я снова решилась высказать свое предположение.

— Может быть, это злой умысел? — робко предположила я.

Оба мужчины посмотрели на меня недоумевающе.

— Если злой умысел, — заговорил задумчиво Самосадный, — тогда кто мог это сделать, зачем? Какой смысл взрывать реактор на крекинг-заводе?

— А вот в этом и надо постараться разобраться! — решительно заявила я.

— Ах, ну да! — сказал с заметной иронией Володька. — Ты же у нас сыщик-любитель, новая мисс Марпл, видите ли…

Я изо всех сил постаралась на него обидеться, подумала, как он несправедлив ко мне в своей иронии. Я, между прочим, не одно по-настоящему трудное дело распутала, и один раз даже его самого из тюрьмы вытащила, куда он, впрочем, попал тоже из-за моего расследования, так что… Нет, я решительно не в состоянии была на него обижаться!

— Понимаете, — сказала я, — меня интересует чисто теоретическая возможность злого умысла. Кто-то мог бы, если б захотел, устроить взрыв этого реактора? Предположим, что он имеет к реактору неограниченный доступ и знает обо всех процессах столько же, сколько и мы с вами.

— Разумеется, смог бы! — ответил, немного подумав, Володька, и Самосадный кивнул в знак согласия с ним.

— Но если так, надо попробовать найти того, кто мог это все устроить! — продолжала я.

— Ну и зачем тебе это? — Володька смотрел на меня непонимающе. — У тебя что, других проблем больше нет?

— Видишь ли, Вовик, — терпеливо стала объяснять я, — эта аппаратчица, кстати сказать, ее зовут Наташа Шутова, закрыла меня своим телом во время взрыва.

— Да, ты мне об этом уже говорила!

— Если бы не она, я бы сейчас перед тобой не сидела живая и здоровая…

— Только немного пахнущая керосином, — добавил Володька.

Я не удержалась, машинально поднесла к носу пальцы: Володька был прав, запах керосина от них шел совершенно отчетливый.

— Неважно, — сказала я торопливо. — Лучше быть пахнущей керосином, но живой, чем лежать в виде кусков обугленного мяса завернутой в черный полиэтилен, как Сергей Викторович. Я этой аппаратчице жизнью обязана, понимаешь ты это? И эта аппаратчица теперь в беде. Значит, я должна попытаться помочь ей, снять с нее это обвинение. Тем более если вы оба так уверены, что простая случайность здесь маловероятна.

— Да, уверен на сто процентов, — сказал с определенностью Самосадный. — А если вы мне достанете образец нефти, которая была в реакторе в момент взрыва, то свою уверенность я смогу доказать научными методами.

— Конечно, — сказал Володька. — Если мы определим точную концентрацию сернистого ангидрида в этой нефти, многое станет понятнее. Только вот где взять эту нефть, что несомненно была в реакторе в момент взрыва?

Я задумалась: в самом деле, где? Мне вспомнилось, как плясали вокруг меня языки пламени, когда мы с Наташей Шутовой лежали в аппаратной.

— Знаете что, ребята, — сказала я. — Я боюсь, что этой нефти в природе больше не существует.

— Почему? — Оба моих собеседника уставились на меня во все глаза.

— Потому что она вся сгорела во время взрыва.

— Ты в этом уверена?

— Конечно! — сказала я. — Там такой огненный шквал прошел над нами, в то время как мы обе лежали на этом противном, залитом нефтью полу… Залитом нефтью… — пробормотала я рассеянно.

— Черт возьми! А разве эта нефть попала в аппаратную не из разорвавшегося реактора?

— Стойте-ка! — воскликнула я радостно. — Я знаю, где легко и просто взять нефть, которая на сто процентов была в реакторе в момент взрыва.

— Ну же? — Оба во все глаза смотрели на меня.

— На моей одежде! — торжественно провозгласила я. — Когда этот реактор разорвало, нефть брызнула во все стороны, и в аппаратную в том числе. Это уж в следующее мгновение огненный шквал прошел, и все полыхнуло. Но тогда мы обе уже лежали носом к земле! И в этой нефти как свиньи вымазались!

— Молодец, Ирина, ты гений! — воскликнул мой Володька восторженно, глаза Самосадного тоже заблестели. — Так что я все устрою! — заявил муж уверенно. — Завтра я отправляюсь с утра в университет, захвачу с собой Иринины шмотки, которые сильнее всего в нефти испачканы. И вместе с тобой мы попробуем сделать количественный анализ. Ты ведь мне поможешь, правда, Леха? — спросил он, обращаясь к Самосадному.

— Конечно, о чем разговор! — Тот с готовностью кивнул, поднимаясь из-за стола.

Мы поняли, что, пожалуй, пора прощаться. Было уже поздно, автобусы же не ходят всю ночь, и, посидев еще немного, мы рисковали: пришлось бы добираться до дома пешком, что нам было совершенно ни к чему — и мне, и Володьке рано с утра надо было на работу. Вообще, судя по всему, как раз завтра меня ждал особенно трудный, полный беготни и нервотрепки день. Мне предстояло расследование. Но с какой стороны приниматься за него, я пока что представляла лишь в самых общих чертах.

Оглавление

Из серии: TV журналистка

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Королева черного золота предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я