Анестезия. Записки нимфомана

Алексей Ромашин, 2022

Алексей Ромашин – омбудсмен реальности, мастер рефлексии и самоиронии. «Жульен из язычков курских соловьев» – образ, точно определяющий уникальность его стиля. В нём глубокая образованность и интеллигентность органично соединены с абсурдом и нелепостью, пробивающей на бесстыдный физиологический хохот. Его тексты эмоционально мощные и заряжающие жизненными силами. Он донор, щедро отдающий читателю свою кровь и душу. Самое бесценное в книге – то, чего так мало в нынешней жизни – лёгкость, искренность и настоящая любовь. У книги есть одна тайна. Сначала она, флиртуя, заманивает читателя в свой радостный мир, а потом читатель становится свидетелем жуткой истории. И поскольку писатель абсолютно искренен и обнажён перед читателем, от текста невозможно оторвать глаз! Что произошло с героем, как комедия его жизни обернулась сумасшедшей (в прямом смысле) любовной драмой, вы узнаете, если откроете эту книгу. Запаситесь попкорном и валерьянкой! Содержит нецензурную брань.

Женщина для меня объективизируется только в том случае, если отношения с ней полноформатные — секс, наркотики, рок-н-ролл. Наркотики и рок-н-ролл — заменяемые позиции, секс — нет. Секс можно получить за деньги, его можно заменить рукоблудием, но в контексте «отношений» его не заменить ничем. Для меня секс — это самый эффективный канал получения невербальной информации о женщине. Естественно, эта информация имеет ценность, если женщина ценна не только в качестве объекта сексуального желания.

Редкая женщина готова вступить с тобой в полноформатные отношения с пол-оборота. Бывают исключения, но они крайне редки, повстречать нимфоманку — большая творческая удача всякого искателя чувственных приключений. Это примерно так же, как найти трюфельный гриб в лесу где-нибудь в районе Бологово или Сходни. На практике, женщину нужно подолгу гулять и кормить вкусненьким, постепенно приручая. В процессе приручения, если это затянулось, у тебя возникает к ней привязанность. Тебе нравится думать о ней, разговаривать, дарить ей какую-нибудь фигню в коробочке, кормить с ложки и т.п. Далее возникает иллюзия отношений, твой мозг запускает долбаную химическую реакцию и начинает генерировать дофамины. Но шутка в том, что этот энджой не реален, это иллюзия, дофаминовая яма, и за подмену реальности иллюзией впоследствии приходиться платить, иногда необоснованно дорого. Жить иллюзией — для меня табу и грех, вернее так — грех и поэтому табу.

Великий святой Индии Шри Рамакришна сказал: «Я хочу есть сахар, я не хочу превращаться в сахар». Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять — что он имел в виду. Поэтому если женщина сопротивляется полноформатным отношениям, продолжая прикармливать c руки иллюзию, я просто прерываю коммуникацию, делаю это деликатно, но решительно. Пусть кота своего кастрированного иллюзиями кормит!

Употребляя слово «секс», я не имею в виду тупой процесс трения пещеристого тела о слизистую оболочку мышц нижнего таза, ни в коем случае. Я употребляю слово «секс» в экзистенциональном смысле. Для меня секс — это сидеть с бабой на кухне, бухать и копаться в её мутной душе. Оговорюсь, что трение пещеристого тела о слизистую оболочку женщины не исключается, но это только после того, как покопался в душе и что-то там накопал любопытное.

Женщины, с которыми я встречался раньше, виделись мне одноплановыми, плоскими, как картонная кукла в настольной игре «Одень Машеньку». Я тратил лучшие годы на то, чтобы одевать Машенек, раздевать Машенек, потом, когда надоедало, старался от них избавиться. По мере взросления, я научился распознавать более сложные женские планы, то, что в теории динамической психиатрии называется субличности. Это обогатило моё представление о женщинах, но одновременно сильно усложнило мои отношения с ними. В какой момент у меня возникла потребность записывать свои истории, когда — не вспомню, может десять лет назад, может пятнадцать. Признаюсь, что писанина всегда доставляла мне удовольствие, и со временем у меня скопилось некоторое количество записей. Как-то я собрал их в одну кучу и подумал: «опаньки, а между тем, это и на книжечку потянуть сможет». Вот так образовалась эта книжечка. В основном, она про баб, есть тексты и не про баб, но больше — про них. Короче, прочтёте и сами решите, о чём эта книжечка, самому это мне не до конца пока ясно. Ну что, поехали?

Первое свидание

Когда я впервые встречаюсь с женщиной, принявшей моё предложение где-нибудь «посидеть», я начинаю очень внимательно изучать её лицо, что сразу вызывает у неё тревогу, переходящую в панику.

Женщина ёрзает, включает на смартфоне режим селфи, пытаясь рассмотреть на тачскрин «что не так» с лицом. Убедившись, что всё так, откладывает смартфон в сторону и немного успокаивается.

Зачем я делаю это, ведь я отдаю себе отчёт в том, что это напрягает и точно не способствует сближению? Может потому, что мне просто нравятся красивые женские лица? Почему только женские? Мне и мужские лица нравятся, и детские. Между тем, всякий раз я медленно, как древний, тихоходный сканер, прохожу каждый дюйм её лица, оцифровываю и записываю на кору головного мозга, или куда там записывается визуальная информация, не знаю… Зачем она мне нужна, эта информация? Да бог его знает. Вот, писатель Набоков мог дать рациональный ответ, зачем он всю жизнь, бессистемно и безо всякой пользы для науки, ловил, убивал и сушил бабочек? Да просто так, по приколу ему это было…

А с другой стороны, как мне ещё получить репрезентативную информацию о женщине? Не из её же рассказов… Мы же бывалые, плавали и знаем, что на первом свидании можно нести любую околесицу. Правда, есть подводный камень. Если свидания становятся регулярными, то околесица первого дня может вступить в конфликт с околесицей последующего. Ну кого это волнует в день первого свидания? Комон, детка, расскажи мне про своего домашнего енота, который стирает тебе трусики, или про белый Поршкаен, который был отнят у тебя бывшим, ведь второго свидания может и не быть.

Не пойму, почему их так напрягает пристальный взгляд? То, что они сами не залипают на визуал, оно и понятно. Было бы ещё на что смотреть! Дряблая, нездорового цвета кожа, с головой выдающая образ жизни её хозяина, седина в бороде — гадость, одним словом. Между тем, они, похоже, тоже изучают, но только не глазами. Чем — не знаю. Какими-то невидимыми мужчине скапусами и жгутиками: сидят, роют ложечкой в чизкейке пещеру и пошевеливают…

— Ну всё, милая, по домам? Енот волнуется, телефон обрывает, вон у тебя сколько не отвеченных. Чизкейк не доела, только расковыряла, эээх…