Пересекая параллели

Алексей Понтус

История про серийного убийцу со стремлением к возвышению и детектива с тенденцией к разрушению. Всё могло бы и дальше идти своим чередом, если бы в их неявную связь не вмешались внешние обстоятельства. Во имя чего же этот конфликт на самом деле? Закона? Любви к женщине? А может, непризнанного искусства?

Глава 4

После услышанного меня как будто ошпарило кипятком. Внешне я остался невозмутим, внутри мой пульс ускорился примерно в тысячу раз. Ощущение было схоже одновременно с сексуальным возбуждением и вестью о смерти близкого человека. Секунд десять побыв в бездвижном состоянии и только после, расслышав какие-то слова шефа, я рванул в машину под удивленный взгляд моего коллеги и, дождавшись его, я поехал по услышанному мной адресу.

Первые минуты я был как в забытье. Мой мозг работал словно в фоновом режиме, все мысли пробивались как через шум ненастроенного радио. Я думал обо всём и одновременно ни о чём. После слов шефа я сразу же осознал, о чём он, и даже не было смысла что-то отвечать. Думаю, он прекрасно понял моё тогдашнее состояние, посему не обременял меня репликами. Сквозь те же шумы радио я слышал, но не слушал, какие-то слова сидящего рядом со мной человека, я даже в этот момент не осознавал, кто он.

Честно говоря, я даже сам не понимал, чем было вызвано подобное трансовое состояние. А может и понимал, но не мог разобрать. Как вы уже, может, поняли, в последнее время у меня было крайне отчаянное существование, я даже не говорю «жизнь», да и «существование» слишком сильное слово, скорее, я просто был. Вечная апатия мой мозг попросту отключила, и нынешний фоновый режим с шумами воспринимался как большой прогресс. Знаете, я не знал, что я увижу, да и мне было плевать, я знал, что отвратительное детище этого мерзавца могло мне дать шанс всё исправить, начать всё с начала, и я даже не хочу думать, насколько грязно и эгоистично это звучит. Я наслаждался и находил успокоение в этих шумах, которые, кроме как на радио, были похожи еще и на звуки кипения ржавчины от её удаления кислотой.

Вскоре я осознал, что со мной был рядом тот, кого я называю другом, и он, по всей видимости, до сих пор находился в недоумении.

Услышал я его в момент призыва меня по имени.

— Ник! Ник! Какого чёрта!?

— Это снова он. И мне кажется, ты и сам это понял.

— Твою мать.

Тут прогремела тридцатисекундная тишина. Я её не услышал, я купался в своих кислотных шумах. Макс её нарушил.

— Да, понял. Да, черт меня побери, я понял! Но не хотел в это верить. Что этот засранец снова натворил?

— Не знаю. Не хочу испортить удовольствие.

— Удовольствие? Какое, мать твою, удовольствие? Этот псих в очередной раз сделал нечто поистине ужасное, а ты называешь это удовольствием? Может ты такой же, как он? Может ты тоже гребаный псих? И почему-то мне кажется, что на этот раз его эта хрень ничуть не уступает предыдущей!

По-моему, мой напарник был слегка в ярости.

— Успокойся, я не то имел ввиду. Шеф был немногословен, просто назвал адрес и бросил трубку.

— Чёрт! Чёрт! Твою мать!

Все эти выкрики сорокалетнего ребёнка были ни чем иным, как наивным отрицанием ужаса всего худшего, на что способны люди. Мне было даже немного жаль его. Я же был более прагматичен. Я понимал, что это неотъемлемая часть человечества.

Стало ясно, что конструктивного диалога у нас не получится. В этом был виноват не только мой излишне эмоциональный друг. Я же был в предвкушении и не мог думать ни о чем. Не знаю, как вам объяснить, но мне показалось, что у моей жизни снова появился вкус. Точнее не вкус, а даже запах, который вещал о нахождении поблизости чего-то вкусного. Но и этого было достаточно, чтобы довериться чувствам и достичь того самого источника волшебного аромата.

Надо сказать, что подобные ощущения были у меня практически каждый раз. Но в этот раз, что было удивительно даже для меня, всё было куда сильнее. Я понимал это, но старался об этом не размышлять, я хотел думать, что вот он, хороший знак, и боялся спугнуть удачу. Я был в предоргазменном состоянии и в ожидании сладострастного мига, дабы полностью прочувствовать его, я не смел отвлекаться. И не хотел.

Не знаю, в какой момент я стал так относиться к этому. На первых выездах мне было на самом деле страшно, часто кружилась голова, я пытался быстрее свалить оттуда. Хрен его знает, что потом произошло. Да и что говорить, я тогда был совершенно другим человеком. Юнцом, который желал искоренить зло. Юнцом, который смотрел в будущее с надеждой. Юнцом.

Сейчас реальность стала более реальной и одновременно туманной. Пришло понимание, что все дерьмо этого мира не искоренить, как бы ты ни пытался и как бы у тебя это ни получалось. И появилось куда больше вещей, на которые стало попросту плевать, а вместе с тем стала очевидна бессмысленность всего этого. Потому, дабы просто не убить себя и попытаться найти хоть какой-то смысл в происходящем, надо просто найти себе занятия по интересам. Хобби, если угодно. У меня это — накидаться и преследовать этого кретина. А у вас?

То, что мы едем в правильном направлении, стало известно задолго до прибытия к месту. Чаще были слышны сирены, мчались машины копов и скорых, подтягивались журналисты. При всех попытках начальства сделать всё как можно тише, спустя уже несколько минут это становилось бессмысленно. Когда мы, наконец, подъехали, перед нами предстали десятки машин различных ведомств. Территория была оцеплена за сотню метров, зеваки измерялись сотнями. Макс принялся осматриваться, периодически упоминая имя господа всуе, мне же было всё равно, я видел лишь здание, конечную точку пути, которая, казалось, светилась едва заметным светом. Осознав, что поблизости мне не припарковаться, я бросил машину за метров сто от оцепления и устремился вперёд. Макс медленно вышел, слегка морщась, как бы отрицая и огораживаясь от всего происходящего, и неторопливым шагом отправился за мной. Я же достиг ограждения секунд за двадцать, которые для меня были сравнимы с двумя. Мановением руки показав удостоверение, я наконец попал на ринг.

Ну что, игра начинается. С правой стороны хитроумный маньяк-убийца, который за всё время не оставил ни одной значимой улики! С левой стороны — спившийся детектив, который за последние годы не выделился ничем из кучки таких же бесполезных детективов! На кого бы вы поставили?

Я бы тоже на себя не поставил. Но и чёрт с ним. У меня впервые за несколько месяцев было на самом деле приподнятое настроение, возбуждение мое достигло пика, и потому думать о предыдущих удачах или неудачах в наших с ним сражениях было лишней тратой энергии. Сейчас мы были равны. Ну что ж, поиграем!

У входа в дом меня сразу же приметил Дмитрий. Он сделал шаг ко мне на встречу, и когда я захотел открыть дверь, он выставил руку и попридержал меня. Чёрт побери, только этого не хватало.

— Постой, Ник, не торопись. Подожди минутку.

— Что такое, шеф? Ты сказал, приезжай как можно скорей, а теперь просишь меня подождать?

— Да, прошу. Тело пока никуда не исчезнет. Но я ещё во время нашего разговора по телефону, точнее моего монолога, понял, что ты не совсем нормально отреагировал на всё это дерьмо. Судя по твоим нынешним эмоциям, я не ошибался.

— Какое, к чёрту, не ошибался? Я просто детектив, и я просто, мать её, хочу делать свою работу! Которая, как ты и сам знаешь, обеспечивает мне жизнь, пусть и не совсем достаточно.

Я попытался улыбнуться. Мой мозг работал на пределе, и мне было жаль, что я тратил столько сил на этот разговор своими тупыми шутками.

— Да, вот именно, ты — детектив! И не смей забывать об этом! Твоя задача — это расследовать преступление и найти виновного! Так что прошу, не увлекайся и не забывайся! Прошу, усмири свой пыл и прояви максимум хладнокровия.

Этот разговор начал меня раздражать. Только бы не сорваться.

— Я работаю не первый год на этой грёбанной работе, и мне кажется, учить меня, как то было в самом начале, уже не надо! Я прекрасно знаю, что от меня требуется, и прошу, дай мне наконец уже войти.

Тут подошёл нагнавший нас Макс. Шеф встретил его с некоторой воодушевлённостью:

— Привет, Макс! Прошу, попридержи своего товарища. Он слегка нервный, кажется. И заходите. Будьте готовы к тому, что вас ожидает. Оно может слегка взбудоражить. Этот псих будто превзошёл самого себя.

Как только Дмитрий убрал руку, я быстро вошёл в дом. Сквозь шумы в голове я расслышал, как шеф прошептал Максу:

— На самом деле, попридержи. Он точно сам не свой. Присмотри за ним.

Хоть я это и услышал, я никак не отреагировал. Слишком уж много я потратил на предыдущую беседу. Сейчас было необходимо полностью отдаться делу.

Что ж. Первое, что я ощутил, это запах. Точнее, его отсутствие. Этот хрен каждый раз умело держал свою фишку. Стандартного запаха от трупа не было никогда. Я не знаю, зачем он это делал, либо он не хотел раннего обнаружения, либо довольствовался какими-то своими извращенными понятиями о перфекционизме. Мы склоняемся ко второму, задатки гребаного параноика у него выявляются не только в этом.

Когда я сделал первые шаги в доме, стало ясно, что никакого разбойного нападения или грабежа не было, никаких корыстных целей так называемый «мусорщик» не преследовал. Вообще, если не считать кучки копов, врачей и прочих налоговых нахлебников, трудно вообще подумать, что тут могло произойти что-то ужасное. Всё было изумительно чисто, или хотя бы в своём первоначальном виде, никаких следов взлома, запах стоял как в туалете после тщательного использования освежителя воздуха. Пожалуй, пора было переходить к главному.

Сделав три быстрых шага к комнате с наибольшим скоплением людей в специализированной форме, я обратился к первому попавшемуся медэксперту и спросил:

— Сколько уже здесь тело?

Мой собеседник повернулся, посмотрел мне в лицо, сделал, наверное, излишне многозначительный вздох и после выдоха ответил:

— По предварительным данным, около восьми часов.

— Восемь часов? Кто он?

— Мужчина, двадцать семь лет, программист, работает на одну ИТ-компанию в центре.

— Как он был обнаружен?

— Со слов его коллег, сегодня был крайний срок сдачи его проекта, которым он занимался уже полтора месяца. Четыре часа назад он не вышел на работу, на звонки не отвечал, потому к нему выслали человека, который спустя два часа его и обнаружил. Ужасно то, что у него нет ни родственников, ни друзей, кому можно было бы сообщить об этом.

— И вправду ужасно. Благодарю.

Ещё бы. Что может быть лучше, чем узнать, что над близким тебе человеком многозначительно поиздевались и убили.

Я всегда пытался узнать как можно больше деталей дела, прежде чем приступать к самому телу. Мне казалось это некоторой форой, хоть и небольшой, но дающей мне уверенность в некотором преимуществе. Хоть и иллюзорном.

Когда же я увидел само тело, мои шумы на секунду напомнили громкий крик, даже гул. Но во время той секунду, точнее даже чего-то в тысячу раз её короче, время замедлилось до неприличных норм, стало похоже на нечто отдалённо схожее с желе. Сквозь толщу желатина и красителей тёмно-красного оттенка я увидел то, что после в полицейских кругах назовут «процессором». Откуда они эти названия-то берут? Им бы всем впоп-рок группе играть. Хотя, чего уж там, какая-то логика в этой чертовщине есть. Возможно, так бы мог выглядеть один из ранних прототипов Терминатора. Ох уж это моё чувство юмора.

Всё было идеально чисто. Можно было подумать, что так оно и было создано руками природы. Вся эта хрень, с руками, глазами, с, как позже оказалось, его внутренними органами, выглядела идеальным симбиозом человека и компьютера. Честно, ровно настолько же, насколько меня это ужаснуло, настолько и поразило. Мне очень не хочется подробно расписывать, как это выглядело, да и, как известно, «лучше один раз увидеть…». И в любом случае, через пару часов вы услышали бы об этом со всех телеканалов и радиостанций, и, в чём я уверен, не только нашей страны. Возможно, этот доли секундный крик и был вызван моментальным приливом стольких противоречивых чувств, которые смешались воедино, и мой без того слегка тронувшийся рассудок не смог это представить иначе, чем так.

По истечении этого мига время и пространственная толща снова пришла в норму, тело в общем плане я уже изучил достаточно, необходимо было двигаться дальше. Шумы начали потихоньку затухать, как будто вобравшие в себя слишком много сил в предыдущее мгновение, давая мне всё яснее разобрать свои мысли. Такое чувство, что я только что принял долгожданную дозу, и боль начинала уходить. Думаю пора начинать ловить кайф.

Обмолвившись парой фраз с некоторыми, так сказать, специалистами, ничего нового и значимого я не узнал. Пока что никаких следов не обнаружено, отпечатков — тем более, свидетелей нет. Но я знал, что в этот раз мне повезёт. Я был уверен в этом! Даже скажу больше, я смаковал этот момент, выжидал, подготавливая себя как к долгожданному подарку. Почему-то я был уверен, что он сам придёт ко мне в руки. Шум в голове исчез, круговорот мыслей пытался зацепиться за каждую деталь в окружении. Я начал ощущать некоторую внутреннюю дрожь. Я закрыл глаза, попытался погрузиться в это помещение в каком-то третьем измерении. Меня прервал голос.

— Как тебе это всё?

Это был Макс. Я открыл глаза. Даже мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он немного ошарашен.

— Не знаю, пока никаких зацепок нету, но я думаю, нам повезёт.

— Я не об этом. Насколько же он конченый мерзавец. Как можно было сотворить такое? Осталось ли хоть что-нибудь человеческое в этом психе. Да и человек ли он? Срань, Ник, Срань.

Его голос слегка смахивал на инфантильное нытье. Мне было его откровенно жаль, и вместе с тем, мне казалось это необходимым. Человек, который сорок лет верил в людей, в доблесть, храбрость, постепенно начинает терять эти наивные предубеждения. Тут главное, не сломаться. К счастью, я знал средство.

— Успокойся, Макс, да, я знаю, это хрень полная, но ты давно должен был это понять. Мало осталось уже людей, которых на самом деле можно назвать людьми. И мне очень жаль, что ты такой, и одновременно с этим я тебе завидую. Я сломался уже давно, ты же умудрился прожить столько, сохраняя хоть какую-то веру в человечество. Возьми сигарету, выйди на улицу, а затем займись своей работой. А после этого всего мы выедем и немного проветримся.

Хлопать по спине и приободрять я не умею, однако попросить его отвлечься я могу. Макс был прекрасный детектив, с которым мы не прошли уже не мало, и мы настолько сошлись, что могли поочерёдно наставлять друг друга на верный путь. В некоторой степени он не давал мне упасть слишком низко, я же старался не дать ему сломаться и вместе с тем не упорхнуть слишком высоко. В этом я солидарен с древней историей про Икара: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Надеюсь, сейчас он ещё не набрал высоту. Мне искренне хотелось, чтобы он сохранял самого себя, только это может помочь не доломаться мне.

Всю беседу с ним я с трудом сдерживал себя, потому, как только он вышел, я сразу принялся за дело. Я был словно под амфетамином, мой мозг работал в ускоренном режиме. Если вы смотрели фильмы про киборгов убийц, вы наверняка помните, как те зрительно искали и захватывали свои цели. Мои глаза сейчас занимались практически тем же, только без сомнительных спецэффектов. Переводя взгляд от одной точки к другой, я пытался зацепиться за что-нибудь, что хоть немного могло привлечь моё внимание.

Безрезультатно. Не было ни лишней капли крови, ни царапины, вообще хоть чего, что могло бы помочь в поиске маньяка. Я начинал выходить из себя, пульс заметно ускорился. Осмотрев всю комнату и жертву настолько, что мог бы без труда спроектировать в своём сознании, я решил слегка поменять тактику. Я выцепил одного из руководящих медэкспертов и, с трудом сдерживая некоторое раздражение, выговорил сквозь зубы:

— Эмм, привет.

Я дышал слишком громко и быстро, этого нельзя было не заметить.

— Здравствуй, Ник. С тобой все в порядке?

— Да, да, всё в порядке. Слушай, вы давно здесь? Всё осмотрели? Ничего подозрительного?

— Чуть более часа. Да, всё.

Я перебил его.

— Час? Целый час? Вы же всё испортили! Почему меня сразу не вызвали? Вы всё испачкали своими ручонками, я, как главный детектив этого дела, должен был быть здесь первый! Почему меня сразу не вызвали?

Он оставался хладнокровен.

— Не я решаю, кто и когда здесь будет. Ты точно в норме? Слушай, приятель, выйди на воздух, ты слегка бледноват.

— Неважно. Продолжай.

— Особо ничего. Его подарочки лежат на том столе, всё по стандарту, снимок и мешок с сувенирами. Можешь взглянуть, но зрелище там воистину жуткое. Осмотрели участок, ни следа. Насколько я знаю, свидетелей тоже нет. Всё чисто, как и всегда.

Как и всегда! При этих словах я пришёл в бешенство, но старался этого не показать. Хоть мысли мои были чисты, рассудок затуманился, начало слегка двоиться в глазах. Я понял, что мне просто необходимо успокоиться. Так, дыши ровно. Чёрт, как же там было жарко. Я поспешно выбежал на улицу. На ходу чуть не сбив кого-то, я отошёл на несколько метров и закурил. Я, правда, старался взять себя в руки.

— Слушай, Ник, если тебе и вправду не по себе, ты можешь поехать домой. Я тебя прекрасно понимаю, тут всё не так просто.

Ещё минуту назад я бы мог запросто накинуться на него за такие слова, но я, кажется, на самом деле начал успокаиваться, к тому же голос шефа звучал слишком дружелюбно и по-отцовски.

— Спасибо, конечно, но я останусь здесь и сделаю то, что должен. Без чего-то большего, кроме как того, что он нам сам умышленно оставил, отсюда я не уеду.

— Ты молодец, и ты замечательный детектив, но тебе порой слишком мешает твоё помешательство. И не отрицай это. Если ты сможешь привести свою голову в порядок, у тебя всё получится.

Именно таких слов мне так и не хватало. От жены подобных любезностей я уже давно не слышал, на работе, кроме как ради упрёков и выговоров, ко мне никто и не обращался. Да и Макс, при всем своём желании помочь мне, будто больше старался воспитывать меня, чем одобрить мои действия. Я почувствовал невероятный прилив благодарности, однако постарался остаться невозмутимым, приподнял голову и посмотрел в глаза Дмитрию.

— У меня всё получится, шеф.

После этих слов я выкинул сигарету и скорым шагом зашёл в дом. Сейчас я не пытался подобно Робокопу выискивать непонятно что. Я ведь не робот, как-никак. Я человек. Со способностью мыслить. Необходимо было не увидеть, а понять. Очевидно, стандартных улик, свойственных новичкам, наподобие отпечатков и других следов, быть не может, так как слишком уж наш клиент опытен в таких делах. Но он ведь тоже человек, как-никак.

Я не знаю, как так вышло, но всё получилось именно так. И именно в этот, один из самых сложных для меня лично, случаев. Старательно осмотрев всё, дав, наконец, шанс моему мозгу работать на полную мощь, что-то, непонятно почему, привлекло моё внимание. Подойдя к самому телу и осмотрев его уже в который раз за сегодня, попросил снимки, так называемых, подарков. Все эти секунды я был невероятно спокоен, но тем не менее, мне было нелегко ждать даже такие короткие мгновения. Дождавшись и узрев всё необходимое, я быстро привел сюда шефа, который в непонимании быстрым шагом плёлся за мной.

— Сейчас довольно жарко, Дмитрий, не так ли?

— Ну… Да, жарко — это даже слабо сказано.

— И, скорее всего, из-за вашей рубашки с коротким рукавом у вас имеется характерный цветовой переход из-за загара на предплечье?

— Твою мать, Ник, к чему ты клонишь?

Моё спокойствие начинало обрисовываться радужными красками.

— Взгляните туда, на тот столик, возле кровати. Что вы там видите?

— Что за игра в «угадайку»? Зеркало, телефон, часы.

Именно! Часы! Механические наручные мужские часы! И, судя по всему, довольно неплохие наручные часы!

Я не мог сдержать своей радости. Я продолжал.

— Однако взгляните на эти снимки. Вот, возьмите. Видите, руки! Мать их, его руки! Отлично видно, что никакого следа над кистью от отсутствия загара, как тот есть на его предплечье, нет.

Дмитрий заметно поменялся в лице. Он смотрел как остолбеневший на эти снимки. Он еле промолвил:

— Твою мать, Ник, твою, мать её, мать.

Не думал, что он так неравнодушен к моей мамочке.

— Гляньте на этот столик. Он весь в пыли. И телефон, которым он пользовался, получается, не то, чтобы часто, и зеркало, всё в грёбанной пыли. Часы — нет.

— Чёрт, чёрт, чёрт.

— По словам соседей, гостей у него не было уже очень давно. Кроме сегодняшнего, нежданного. Потому, мне кажется, можно сделать один вывод…

— Да ну нахрен.

— Эти часы принадлежат грёбанному мусорщику.

Дмитрий резко оторвал взгляд от снимков и молча смотрел на меня. Все присутствующие тоже не произносили ни слова и переводили взгляд то на меня, то на Дмитрия. Все ждали, что же скажет шеф. Около двадцати секунд, которые длились по ощущениям в разы больше, происходящее безмолвие, что со стороны могло напомнить очень фотореалистичную картину, было прервано слабым голосом шефа, который с каждым его новым словом становился громче и громче.

— Ник, господи, Ник, ты понимаешь, что ты только что сделал, ты понимаешь?

Последующие пару минут мой слух словно отключился, вокруг стоял такой шум, который с лёгкостью мог бы дать фору в громкости моему недавнему гулу в голове. Я же просто не шевелился, ощущая периодически постукивания по плечу и на автомате протягивая руку. Порой шевеля губами так, что внешне могло напомнить слово «спасибо», я думал. Я размышлял. Я не верил, что мне наконец сопутствовал успех. Я знал, что есть шанс, что я оказался не прав, но вместе с тем я был уверен, что только не в этот раз. Я думал о жене. Я хотел как можно скорее ей рассказать об этом. Я так хотел услышать, что она мной гордится. Не знаю, сколько бы я ещё стоял бездвижно, если бы в какой-то момент да меня не долетел голос Макса.

— Тише, тише! Успокойтесь! Посмотрите, там что-то написано! На часах! Ник, подойди, прочитай!

Выйдя из своего анабиозного состояния, я сделал два быстрых шага. Там на самом деле было что-то написано. Не смея брать их в руки, дабы не испортить возможные следы, я наклонился и прочитал:

«С любовью, для Альфреда»