Коловрат. Вторжение

Алексей Живой, 2018

1237 год от Рождества Христова. В приближение войны с татарами на Руси по-прежнему никто не верит. Князья предаются междоусобицам. Купцы торгуют, бояре пируют. И только Кондрат Зарубин, дух которого волею судьбы перенесся в тело рязанского боярина Евпатия Коловрата, пытается что-то предпринять. Зная о надвигающейся угрозе, Коловрат убеждает рязанского князя Юрия Игоревича подготовить город к обороне и научить войско биться по-новому, чтобы не проиграть сражение со степняками, захватившими уже полмира. А еще – вооружить ратников неизвестным доселе оружием. Смертельная угроза неотвратимо приближается. И вот уже войско хана Батыя встало лагерем на Воронеже. По границам княжества назревает смута, а в самой Рязани растет смятение. Никто не знает, когда начнется вторжение. Никто не верит, что можно победить полчища Батыя. И только Коловрат понимает, как изменить судьбу.

Глава вторая

Неизвестный отряд

К обеду, измазав боярский клинок и едва не сломав лопату, приказчики наконец-то закончили копать яму почти в сажень глубиной. Осторожно опустив туда второй ларец, присыпали мелкими камнями и землей. А затем с помощью самого Евпатия вернули тяжеленный валун на место.

— Ну вот, — подытожил тайную работу, осторожно приминая мягкую землю вокруг валуна, Захар, — почитай, ничего и не видать. А пройдет пара дождиков, так вообще земля пообмякнет и расползется как следует.

— Ага, следы наши смоет, и трава приподнимется, как раньше, — добавил Макар, возвращая протертый от грязи меч своему боярину, — и никто из людей, окромя нас, не узнает, что мы здесь ларец драгоценный схоронили. Так что будь спокоен, Евпатий Львович.

— То, что знают двое… — начал было вспоминать расхожую пословицу боярин, но остановился на середине.

Посмотрев на солнце, даже сейчас почти не проникавшее в заросшую густым лесом низинку, где царил полумрак, выдохнул, сжал рукоять меча и, вспомнив неизвестного мертвеца из пещеры, медленно продолжил другими словами:

–…для порядка, надо бы вас кончить обоих…

Услышав это, приказчики замерли в оцепенении, поглядывая на тускло блестевший клинок в руках своего хозяина.

— Пощади, Евпатий Львович, — пробормотал Захар, у которого даже глаз задергался от такого поворота в жизни, — мы ж тебе верой и правдой…

— Да, только люблю я вас больно, как нянек своих, — вдруг громко рассмеялся боярин, для острастки выдержав-таки паузу, за которую оба приказчика едва не поседели. — Вы же мне жизнь спасли. Так что живите. А про клад сей никому ни слова. Через него еще, быть может, земля наша рязанская спасется.

— Не сомневайся, Евпатий Львович! — чуть ли не вскрикнул Макар, у которого отлегло от сердца, когда боярин засунул меч в ножны. — Мы же с Захаром — могила! Сам знаешь. Пытать вороги будут, не признаемся.

— Вот то-то и оно, — удовлетворенно ухмыльнулся боярин, забираясь на коня с помощью того же Макара, который услужливо поддержал стремя, — могила. Это ты верно сказал. Ну ладно, поспешать надо. Поехали в деревню. А то Ратиша с воинами нас уже заждались, наверное.

Всю обратную дорогу из глубины замшелого леса до мест более проходимых приказчики держались позади боярина на приличном расстоянии, словно боялись, что он вдруг передумает и закончит то, что внезапно высказал вслух. Евпатий их не осуждал, но и не торопился вновь облобызать. Шутка вышла хоть и злой, но по нынешним временам вполне обычной. Нравы здесь были как раз подходящие. Приказчики его — люди верные, но проверяла их жизнь пока только «водой и медными трубами». А вот «огня» еще в их жизни не было. Впереди предстояла большая война, в этом Евпатий давно не сомневался. Кто знает, на что решится человек, когда кругом начнется кровавая свистопляска. Когда речь не о деньгах пойдет, а о самой жизни. Вот тут-то верность хозяину может пойти на излом. А небольшая порция страха в таком случае, как ни странно, только помогала держать в узде нужных людей. Оказавшись в этой новой жизни, да еще угодив в самую гущу высокой княжеской политики, Кондрат Зарубин мало-помалу стал разбираться в методах управления людьми даже лучше, чем освоил их, воюя в Афганистане. Ведь теперь он даже не сотнями командовал, а целой тысячей. Не ровен час и больше доверят. Хотя, признавался он себе, афганский опыт тоже сослужил хорошую службу.

Поездка в чащу леса заняла больше времени, чем было рассчитано. Только к вечеру путники добрались до заброшенной деревни, — а в этом тайном странствии рязанский боярин старался выбирать только такие стойбища, — где их встретил Ратиша, и в самом деле встревоженный отсутствием своего хозяина.

— Все ли в порядке, Евпатий Львович? — поинтересовался за ужином у костра бывалый ратник, который обычно таких вопросов не задавал. — Жив ли, здоров? Никто из худых людей по пути не попался?

Он скользнул взглядом по лицам приказчиков, словно ожидая от них ответа. Но те, сидевшие у огня по левую руку от боярина, молчали, осторожно посматривая на своего хозяина.

— Чего ты меня вопросами пытаешь, Ратиша? — невольно удивился боярин, с удовольствием поедая копченого лося, убитого ратниками не далее как сегодня днем и освежеванного к его прибытию. — Хорошо всё. Или случилось у тебя что? Рассказывай, если есть что поведать. Я не тороплюсь.

Боярин был немного усталым, но довольным. Самая опасная часть его экспедиции закончилась, дело удалось провернуть тайно, не вызывая лишних вопросов. На глаза никому из знакомых бояр или проезжих купцов они не попались, поскольку плутали только лесными тропами, сторонясь даже проезжих дорог. И вот теперь Ратиша вдруг начал нагонять тумана, отчего Евпатий немного напрягся. Хотя, что бы там ни было, сохранению тайны двух кладов это уже не грозило.

— Да как сказать, — начал Ратиша, отпивая из походного бурдюка медовухи и стряхивая капли с усов, — не то чтобы случилось. Но кое-что было.

— Не томи, — приказал боярин, отбирая у него бурдюк и тоже прикладываясь к хмельному напитку.

— В общем, как только вы уехали, — начал Ратиша, проводив взглядом свой бурдюк, который к нему так и не вернулся, — я послал двух людей объехать для порядка деревню и пройтись вдоль берега Пары. Чтоб не заскучали от безделья. Людей здесь, в деревне, нет, но выше по течению в трех верстах кордон стоит. Мы туда только завтра собирались, ну я и решил дорогу проверить, покуда вас нету. Мы ведь для того и прибыли, чтоб кордоны проверять?

— Ну да, — не стал спорить уже слегка захмелевший боярин, припоминая, что именно с этой целью для отвода глаз он и выехал из Рязани. Проверить мелкие пограничные кордоны, где ютились стражники на случай внезапного появления неприятеля. Только за несколько дней пути рязанские воины толком еще ни одного кордона не проверили, поскольку до сих пор крутились возле самой Рязани. И только сегодня оказались на приличном удалении от нее. Так что инициатива Ратиши была тайному предприятию только на руку, и боярин его ругать не стал. Тем более что рассказ еще только начинался.

— Понятное дело, что до мордвы еще далеко, — как бы извиняясь, пояснил бывалый воин, — но и здесь ведь хоть и ближнее, но уже пограничье почти.

— Это верно, — кивнул боярин, припоминая местность, в которой они сейчас находились, — продолжай.

Заброшенная деревенька, которую Евпатий выбрал в этот раз для постоя своей охраны, находилась на расстоянии в полверсты от берега довольно крупной реки под названием Пара, впадавшей в Оку много восточнее того места, где в нее же впадала речка Проня. Между двумя этими точками находилась Рязань, от которой они позавчера взяли на северо-восток и ушли лесами почти на шестьдесят верст, оказавшись в верховьях этой самой Пары. То есть сделали почти полукруг. Собственно, Евпатий собирался сделать целый круг. И вернуться вдоль этой реки до места впадения в Оку и там уже протоптанной дорожкой подойти к Рязани, но только с другой стороны.

Места здесь были пустынные, жителей мало, дорог почти нет, только редкие деревеньки да жилища монахов-отшельников попадались вдоль реки. Местные племена большим числом обитали в основном по лесам, и до их жилищ еще нужно было добраться. Далее, за речкой Парой, в нескольких днях пути на восток, начинались и вовсе глухие леса. А потом и пограничные земли мордвы по реке Мокше.

Примерно на таком же расстоянии, только если скакать на юг, несла свои воды река Воронеж. По официальной легенде, которую Коловрат озвучил князю Юрию, он отправился в эти приграничные земли с проверкой дальних кордонов, что стояли по границам Рязанского княжества аккурат на этих реках. А заодно и должен был принюхаться к здешним пограничным жителям, о делах которых в последнее время доходили в Рязань не очень приятные известия. Будто бы они имели тайное сношение с татарами и готовы были в случае вторжения примкнуть к ним, предав княжескую власть. Коловрат в слухи эти особо не верил, но, как военный человек, к тому же втянутый невольно в политику, допускал, что они могли иметь под собой основание. Местные лесные племена, из всех, подвластных Рязани, особливо долго сопротивлялись и не хотели платить дань князю Юрию. Не так и давно их сопротивление было сломлено, а зачинщики казнены. На юго-восточных границах наконец воцарился мир. Но он здесь всегда был шатким. И появление татар в Волжской Булгарии легко могло этот мир снова нарушить.

На последнем совете князь Юрий сам заметил: если татары и придут на рязанскую землю, то именно с этой стороны. А потому распорядился построить еще больше кордонов, с которых гонцы по лесам могли быстро достичь Рязани, чтобы сведать о приближении больших сил врага заблаговременно. И предложение тысяцкого Коловрата проверить ход этих работ только приветствовал. Да и воевода Богдан не стал спорить. Он только рад был услать своего подопечного подальше, чтоб глаза не мозолил со своими бесконечными идеями и советами, как укрепить Рязань на случай приступа.

Евпатий давно задумал тайную экспедицию в эти глухие и неспокойные места. И князю она казалась важной, а потому он разрешил брать с собой людей сколько потребуется. Но боярин даже не стал сообщать князю и воеводе, сколько людей взял для такого важного дела. Иначе вопросов не оберешься, почему хотя бы сотню ратников с собой не взял. Да еще уехал так тихо, что и спросить никто не успел. «Приеду, отбрехаюсь, — решил про себя боярин, — главное, ларцы надежно припрятал».

— Так вот, — донесся до него сквозь легкий хмель неторопливый сказ Ратиши, — мои молодцы, как отъехали на пару верст вверх по реке, заметили на той стороне каких-то странных людишек. Человек пять сначала. Не наши ратники с кордона, это точно.

— Отчего странных? — удивился Евпатий, которому становилось все веселее.

— Да копошились они на берегу реки больно подозрительно.

— Ты о чем? Может, это местные рыбу ловили.

— Да не было у них, говорят, ни сетки жаберной, ни удилищ с собой. Да и к самой воде они вовсе не подходили, больше по кустам шастали.

— Ну, так что ж с того, — не мог взять в толк боярин, — и чем же они тебе не угодили? Грибы искали, может, али ягоды собирали. Места тут для таких занятий вполне подходящие.

— Не похоже, — продолжал Ратиша.

— А на что похоже?! — рявкнул, не выдержав, Коловрат. — Говори скорее.

— Хоронили они что-то в земле тайно, — ответил Ратиша, посмотрев в глаза своему боярину, — вот на что было похоже.

Услышав такое предположение, Кондратий поперхнулся медовухой. Даже бросил обратно бурдюк с остатками рассказчику.

— С чего ты взял? — прохрипел он, отфыркиваясь.

— А с того, — спокойно продолжал бывалый воин, глянув на Захара, — что одеты они были вроде по-нашенски, как подмастерья какие али купцов помощники, да только не было при них товаров никаких да инструментов подручных. Подвод с лошадьми тоже вроде было не видать. Ну, может, не углядели, и телеги где спрятаны были, все же через реку следили за ними. А в землю они хоронили что-то длинное и тяжелое, в холстину обмотанное. Да и рожи, как мои ребятушки сказывали, уж больно на татарские похожи, хоть и в шапках наших.

— И что там, думаешь? — уже без ерничества опять уточнил боярин, чуть подавшись вперед. — Может, то лихие люди были, и они там мертвецов своих схоронили, подальше от любопытных глаз.

— Нет, боярин. Оружие, думаю, прятали, — сообщил Ратиша, вновь посмотрев прямо в глаза Евпатию, — мечи да копья. Больно уж тяжела та поклажа, что они в землю запрятали. Да на ларцы с золотом не похожа.

Услышав про ларцы, боярин бросил настороженный взгляд на своего начальника охраны. «Догадался про ларцы или просто так, к слову пришлось?» — промелькнула мысль в голове у Кондратия. Решил, что совпало. Хотя такие совпадения в один день его совсем не радовали, а скорее напрягали. Ладно, в любом случае надо будет выяснить, что там спрятали в землю эти непонятные люди, видом схожие с татарами, золото или оружие.

— А на что им здесь оружие прятать, на нашей земле? — не поверил своим ушам Евпатий, даже усмехнулся в ответ. — У них что, своего не хватает? Али татары, если то, конечно, были они, солить его собрались?

— Про то мне неведомо, — ответил Ратиша, допив медовуху и крякнув в усы, — но полагаю, что для племен местных, на случай войны с татарами. Чтобы по первому зову вооружились и на кордоны наши напали со спины, путь на Рязань открыв. Али что другое учинить, лишь бы князю во вред.

От такого предположения боярин даже протрезвел мгновенно: уж больно походило оно на правду и с тайными сообщениями князю от верных людей совпадало. Все могло именно так и случиться. Особенно в этих местах и с племенами местными, что готовы были нож в спину ратникам рязанским всадить, едва те отвернутся.

— Уговорил, завтра утром посмотрим, примерещилось все это твоим бойцам или нет, — решил Евпатий, закрывая тему, — здесь недалеко должен быть брод. Да и кордон пора проверить.

— То-то и оно, — кивнул Ратиша, — и людишки эти странные о броде том все ведали. Откудова, если им местные не помогают? По нему вскоре вниз по реке и ушли на конях. А числом их оказалось человек десять, оружия с виду нету, но в седле держатся так, что местным лесным обитателям до них далеко. Да и не купцы, только прикидываются. Не отсюда они. Сразу видно. Хотел я проследить за ними, но так ловко ушли, что не догнать.

— Ладно, давай спать, — приказал боярин, — утром разберемся, что к чему.

И, подумав, добавил:

— Только людей охранять наш сон поставь побольше. Мало ли твои непонятные людишки вернуться задумают. Силы-то у нас с ними почти равны, если верить твоим россказням. А береженого бог бережет.

— Верно, — согласился Ратиша, — я и сам тебе, боярин, хотел предложить.

Ночь прошла спокойно. Никто не потревожил боярский сон. А наутро, едва рассвело, Коловрат, приказчики и все ратники были уже в седлах. Хорошо отдохнув после скитаний по лесам, Евпатий рвался в бой. Его так раззадорили рассказы начальника своей охраны, что уже не терпелось поскорее отыскать этот схрон и узнать, что в нем лежит.

«Странное дело. Не один я, похоже, в эти дни решил упрятать под землю свои тайны, — раздумывал Евпатий, покачиваясь в седле по дороге к недалекому броду, — интересно, что эти „татары“ там заложили. Хотя странно все как-то получается. До границы не так чтобы и близко. Это какую наглость надо иметь! Хотя здешние границы никакой полосой и колючкой не оборудованы. Одно название, да и то не точное. Так что, может, и правда, татарские разведчики тайно уже рыщут по нашим землям, народ на бунт подбивая. Слыхал я про такую тактику».

— Скоро ли брод-то твой? — прищурившись на солнце, спросил Евпатий у ехавшего рядом Ратиши, когда они почти достигли берега реки, делавшей здесь небольшой поворот.

Днем река Пара казалась довольно бурной, хотя и была здесь, в верховьях, не слишком широкой. Но сейчас, когда едва рассвело, вода спала, обнажив прибрежные валуны.

— А вон там, — вскинул руку усатый воин, — чуть ниже по течению. За излучиной.

Переправившись без происшествий, несмотря на каменистое дно, — вода едва доходила лошадям до колен, — небольшой отряд поднялся на другой берег. Оба берега Пары были довольно пологие с изредка встречавшимися валунами в рост человека. По всей длине, на сколько хватало глаз, берега буйно поросли лесом и кустами. «И как мои ратники смогли здесь что-то рассмотреть?» — удивлялся Евпатий, глядя на буйную растительность, когда они уже ехали шагом вдоль берега, пристально вглядываясь в прибрежные кусты, к тому самому месту, где ожидали найти схрон.

К удивлению боярина, его дружинники, вчера заприметившие тайного врага, точно указали место. Они запомнили расположение деревьев и камней и сейчас словно видели перед собой красный крестик на карте, указав на нужные кусты.

— Вот здесь они вчера копошились, — уверенно заявил один из них, косая сажень в плечах, — да вон и следы от копыт…

— Хм, — пробормотал Евпатий, разглядывая многочисленные следы, — может, и правда степняки пожаловали.

И махнув рукой, добавил:

— Ищите схрон. Надобно глянуть.

Порыскав недолго, ратники легко отыскали свежие следы на земле под кустами, а затем, похватав мечи, принялись ими разрывать берег, ибо других инструментов не нашлось. Лопату Захар по пути из Рязани прятал под попоной, а вчера, на обратной дороге, выкинул в какой-то ручей. Коловрат ему сам приказал, чтобы не было вопросов. Глядя на все это, боярин вспомнил свои вчерашние усилия по маскировке схрона и загрустил, отгоняя мрачные мысли.

Вскоре ратники разрыли первый схрон, из которого извлекли на свет божий длинный сверток. Он был плотно упакован в кожу, а сверху обмотан холстиной, как и рассказывал вчера Ратиша. Осторожно развернув, русичи обнаружили внутри почти дюжину копий средней длины, с десяток кистеней, пять коротких луков и колчан со стрелами. Во втором схроне, что обнаружился неподалеку, лежали изогнутые сабли и луки со стрелами. Затем отыскался схрон с топорами и мечами. Ратиша вынул одну из стрел и внимательно разглядел наконечник, потом осмотрел другое оружие.

— Не наши это стрелы. И луки тоже, — заявил он вскоре. — Да и сабли. Степные. Похожи на половецкие.

— Ну, вот тебе, бабушка, и купцы заезжие, — присвистнул от удивления боярин, — это как же они сюда столько оружия протащили в обход наших кордонов?

Тот растерянно пожал плечами. Но Евпатий ответа и не ждал, он уже принял решение. А посмотрев на Ратишу, коротко приказал:

— Двоих здесь оставь. Тех самых, что врагов углядели. Вернемся в Рязань — награжу обоих. С остальными едем на кордон. А потом в погоню. Далеко не уйдут. Хочу лично побеседовать с этими купцами заезжими, что такие гостинцы к нам привезли. Потолковать о том о сем.

Ратиша покачал головой. Словно хотел намекнуть старый следопыт, что догнать их будет уже невозможно, вчера еще ушли. Но перечить не стал. Одного взгляда на тысяцкого было достаточно, чтобы понять: он уже взял след и ни за что не отступится.