Неизвестный шедевр Рембрандта

Наталья Александрова, 2015

Российский император Павел I правил немного, но всю свою жизнь мечтал отомстить своей матери Екатерине II, захватившей с помощью дворцового переворота трон и сместившей его отца Петра III. Павел очень ценил преданных ему людей и одного из них оделил величайшей милостью – подарил свой портрет, в котором было зашифровано тайное послание… Вернувшись домой через два месяца после смерти отца, Галя застает чудовищную картину. Дом запущен, весь старый штат прислуги заменен на новый, а всем распоряжается любовник ее матери – управляющий банком Сергей Груздев. А вскоре выясняется, что пожить спокойно Гале не дадут, потому что именно она является единственной наследницей отца. Но до вступления в права наследования еще нужно дожить, ведь это произойдет только через месяц, когда Гале исполнится двадцать пять лет…

Глава вторая

Розенкранц и Гильденстерн

— Ун-де-труа! — повторил учитель танцев. — Выше ногу, ваше высочество! Тяните носок!

Поль поскользнулся на паркете и чуть не упал.

В это время дверь открылась, вбежала Евдокия Куракина. Лицо ее было красно, как с мороза, глаза испуганно блестели.

— Что случилось, Евдокия Николаевна? — шагнул ей навстречу главный воспитатель, Никита Фомич.

— Беда, батюшка. — Куракина что-то зашептала ему на ухо.

Никита помрачнел, взглянул на Поля и повернулся к танцору:

— Урок закончен, извольте идти к себе!

Француз, приученный не задавать лишних вопросов, поклонился, исчез, будто его и не было.

Никита подошел к Полю, взял его за руку:

— Ваше высочество, пойдемте! — И потянул его к двери, не к той, через которую они пришли. Куракина шла следом, опасливо оглядываясь, как будто чего-то опасалась.

— Что случилось? — спросил Поль, едва поспевая за воспитателем.

Никита Фомич молчал, и Поль выдернул руку, топнул ногой:

— Извольте отвечать, когда я спрашиваю!

— Ваше высочество. — Воспитатель наклонился к нему, положил руку на плечо. — До нас дошли скверные новости. Случились некоторые события, и нам лучше… вам лучше удалиться в дальнее крыло дворца. Там будет безопаснее.

— Новости? — переспросил Поль. — Какие новости?

Никита переглянулся с Куракиной, та всхлипнула, подошла ближе и едва слышно проговорила:

— Ваш папенька… государь Петр Федорович… кажется, он скончался…

— Папенька? — Поль вспомнил ласковую улыбку отца, вспомнил, как тот качал его на колене, а позже — катал на седле своей лошади, вспомнил удивительные заводные нюрнбергские игрушки, которые дарил ему Петр Федорович, марципановые фигурки — лошадок, солдатиков, пастушков с овечками. Ему стало грустно.

— Я хочу увидеть папеньку… — проговорил он серьезно и вдруг выкрикнул визгливым истерическим голосом: — Хочу его сей же час увидеть! — И еще ножкой топнул.

— Кто это здесь развоевался? — послышался вдруг в дверях хорошо знакомый голос.

Куракина ахнула и попятилась, Никита застыл.

В комнату вошла маменька, с нею — несколько гвардейцев.

— Куда это вы собрались? — произнесла маменька строгим голосом.

— Только что урок танцев закончился, государыня, — заговорил Никита, поклонившись. — Его высочество захотел прогуляться.

— Пусть его. — Маменькин голос смягчился. — Однако что же ты, Павлуша, капризничаешь и своевольничаешь, как простолюдин? Нам с тобой, душа моя, капризы не пристали! Чего ты хотел?

— Хотел увидеть папеньку! — выпалил Поль, хотя Никита попытался его удержать.

— Вот как? — Маменька посуровела. — Вот уж в этом я тебе никак не могу помочь!

Она повернулась к одному из сопровождавших ее гвардейцев и сказала негромко, но так, что все ее услышали:

— Его семя! Ничего с ним не поделаешь!

После чего развернулась и ушла, более ничего Полю не сказав и не поцеловав его на прощание.

Домой Галина вернулась в расстроенных чувствах. Она хотела побыть одна, чтобы обдумать все то, что узнала и увидела, — но этому намерению не суждено было осуществиться.

Как хорошо было бы укрыться пледом и посидеть в шезлонге на террасе, глядя на море, этот вид всегда ее успокаивал. И отец любил там сидеть, говорил, что ему там лучше думается, вид моря очищает и проветривает голову. Так, может, и Галину посетили бы какие-нибудь здравые мысли. Господи, как не хватает отца!

На этот раз сердце не заныло от боли. Да, слишком много у нее проблем, не время сейчас горевать.

Едва она вошла в дом, навстречу ей выбежала сияющая Анфиса.

— Галиночка Леонидовна! — проговорила она с наигранной радостью. — А к вам гости приехали!

— Гости? — удивленно переспросила Галина. — Какие еще гости? Я никого не ждала!

— А это мы! — раздался в холле громкий, жизнерадостный голос, и тут же Галина увидела своих школьных подруг — Розу Айниуллину и Ангелину Широкову.

Крупная шумная Геля как всегда выступала впереди, тихая хрупкая Роза держалась в тени, как прогулочная яхта в кильватере океанского лайнера.

— Девочки… — Галя растерянно встала на месте. — Ну надо же…

— Что так смотришь? — громко рассмеялась Ангелина. — Как будто привидение увидела. Не узнала школьных подруг?

В школе три девушки действительно близко дружили, вместе готовили уроки, вместе проводили праздники, но после окончания их дороги разошлись. Геля уехала в Москву и поступила в Институт международных отношений, Розу татарская семья рано выдала замуж за обеспеченного бизнесмена-единоверца, а Галина тогда ездила с отцом в Штаты, так что даже на свадьбе не была. Впрочем, Геля писала, что не больно-то и приглашали. Она-то, конечно, прорвалась, но все там было по старинке, на нее родственники косились.

Галина закончила университет, потом уехала учиться в Швейцарию. Геля наезжала из Москвы нечасто, Роза родила ребенка и прочно осела дома. Уже года два подруги только переписывались по электронной почте и перезванивались, и то не слишком часто.

— А я приехала из Москвы и решила — что, в конце концов? Нужно увидеться, посидеть… узнала, что ты тут, вытащила Розку… — Геля Широкова гудела, как огромный шмель.

Галина вспомнила, что и в школе подруга немного утомляла ее своей активностью, своим громким голосом и уверенным, нахрапистым поведением.

Она поглядела более внимательно.

Внешне Гелька изменилась — стала какая-то слишком развязная, и взгляд такой… мутноватый, что ли… Раньше тоже была шумная, но открытая — что на уме, то и на языке. Что ж, два года прошло, люди меняются. А может, ей только кажется.

Вот Розка выглядит ничего себе. Только одежда как всегда ей не подходит. Она всегда была худенькой, незаметной, а родители заставляли ее носить вещи дорогие, но тяжеловесные. И драгоценностей понавешала на себя — муж, наверно, велит, чтобы все видели, какой он богатый. Ну, у них так принято.

Тем не менее она обрадовалась появлению подруг — можно было поболтать, вспомнить старые времена, а самое главное — можно было какое-то время не думать о своих невеселых проблемах.

— Пойдемте ко мне… — начала было Галина, но Широкова перебила ее:

— Нет, ты тут и так сидишь взаперти, как заколдованная принцесса в башне. Мы не для того приехали, чтобы разделить твое затворничество! Я, конечно, понимаю, у тебя было тяжелое переживание, можно сказать, стресс, но нельзя надолго застревать в негативе! Нужно жить будущим, идти вперед! Мы тебя вытащим на люди!

— Да меня не тянет на люди… — попыталась возразить Галина, но Широкова, как и прежде, не принимала никаких возражений, она все решала за всех и уверенно проводила свои планы в жизнь.

— Все, немедленно отставить разговоры! — прикрикнула она. — Быстро переодевайся, и поедем! Тут совсем недалеко, на Приморском шоссе открылся новый ресторан, вполне приличный. Посидим там, поболтаем, развлечемся…

Галина знала, что спорить с Ангелиной бесполезно, и отправилась переодеваться.

Широкова и тут взяла все в свои руки, притащилась за ней в спальню, всунулась в шкаф.

— Что ты надеваешь? — воскликнула она, всплеснув руками. — Такое впечатление, что ты не из Швейцарии приехала, а из какой-нибудь захолустной мусульманской страны! Ты бы еще хиджаб надела! Извини, Розка, я тебя не хотела обидеть! Найди что-нибудь поярче, посветлее, более открытое…

— Да это и так достаточно открытое платье… куда уж больше, мне же не в шоу выступать…

— Нет, нет и нет! Надень вот это… и макияж — ну что это такое? Ты ведь не на собственные похороны собралась! Дай-ка, я сама подправлю… вот так — другое дело!

Через полчаса, проходя через холл, Галина увидела свое отражение в зеркале — и не узнала себя. Короткое бирюзовое платье… откуда оно взялось? И этот кричащий макияж… Господи, да Гелька ее своей помадой намазала! А ведь они еще в школе подсмеивались над ее пристрастием ко всему яркому!

— Отлично! — одобрила Геля, появившись рядом. — То, что надо! Все парни будут твои! Кроме тех, которые будут мои, разумеется… — Геля громко захохотала.

— Да не нужны мне никакие парни… — вяло сопротивлялась Галина. — И так обойдемся…

— Не говори ерунды! Как это без мужиков? — Ангелина удивленно развела руки.

И Гале вдруг вся сцена, весь их разговор показался фальшивым. Ну вот как будто актеры в театре произносят привычные реплики, а сами думают о чем-то своем.

Галина позвала было шофера, но Широкова только возмущенно фыркнула:

— Что, не можешь из дому выйти без надсмотрщика? Мне нянька не нужна! Будет только на нервы действовать! Я хочу чувствовать себя свободной! Поедем на моей машине!

— На твоей? — Галина с сомнением взглянула на подругу. — Но ты же явно собираешься выпить!

— Само собой!

— И как же в таком случае мы поедем обратно?

— Розка поведет! Ей все равно по их мусульманским законам пить не положено!

Роза кивнула и улыбнулась — что, мол, поделаешь, знаешь же, что с Гелькой спорить себе дороже обойдется, это же не человек, а тайфун по имени Ангелина.

Еще через полчаса подруги вышли из машины на парковке возле нового ресторана.

Здание, в котором он располагался, представляло собой три стеклянных куба, сдвинутых под разными углами — как будто какой-то великан, играя в кости, бросил на прибрежные дюны три огромных стеклянных кубика, да и забыл их там.

Геля уверенно направилась к стойке бара. Видно было, что она в этом заведении не первый раз.

— Стас, мне как всегда, — сказала она бармену. — А моим подругам… ну, для начала — «поцелуй Ди Каприо»!

— Геля, ты же знаешь, мне нельзя! — попыталась возражать Роза, но Широкова мгновенно пресекла бунт на корабле:

— Во-первых, это самый легкий коктейль из тех, что здесь готовят. Почти безалкагольный. Во-вторых, мы не в Иране и не в Саудовской Аравии. И, в-третьих, твой муж и остальные мусульманские родственники никогда об этом не узнают.

— Да, но ты же хотела, чтобы я потом вела машину!

— И поведешь! Что такого? Я же тебе сказала, это — самый легкий коктейль! И вообще — ты что, забыла, что спорить со мной бесполезно? Все равно будет по-моему!

Роза вздохнула и сдалась.

Бармен, непринужденно болтая с клиентками, смешал им коктейли. Галина пригубила свой. Коктейль и правда показался ей легким и очень вкусным, настроение сразу улучшилось, проблемы отодвинулись на задний план. В самом деле, что она все киснет? Можно с подругами немного развлечься.

— Молодцы, девчонки, что приехали! — проговорила Галя, улыбаясь. — И молодцы, что вытащили меня из дома!

— То-то же! — подхватила Геля, глаза которой ярко блестели от выпитого. — Ты меня, главное, всегда слушайся, я плохого не посоветую! А то и правда — сидишь в этом своем заколдованном замке, как принцесса Несмеяна, скоро вообще разговаривать разучишься! Чего ты там ждешь — принца?

— Да я приехала только два дня назад, не успела соскучиться… — слабо отбивалась Галина.

Она хотела спросить, откуда же подруги узнали, что она вернулась из Швейцарии, она со смерти отца никому не писала и не звонила, но в это время в ресторан вошла небольшая группа солидных, хорошо одетых мужчин.

— О, вот и мальчики! — оживилась Широкова, но тут же поскучнела. — Ох, нет, староваты мальчики, и слишком деловые… нам бы кого помоложе и повеселее…

Вдруг Роза побледнела и схватила подругу за руку. Глаза ее испуганно округлились.

— Что с тобой? — удивленно спросила Геля.

— Там Раиль… он со своими коллегами…

— Что — муж? — Геля привстала, разглядывая мужчин. — Ой, правда! Ну, ничего себе влетели!

— Что делать? — растерянно бормотала Роза.

— Не паникуй, сейчас мы тебя выведем! — Широкова окликнула бармена: — Стасик, будь человеком, помоги! Нашей подруге нужно незаметно выйти…

— Сделаем! — Бармен оглянулся и хотел еще что-то сказать, но не успел.

К стойке подошел мрачный мужчина лет тридцати пяти, остановился перед Розой и холодно проговорил:

— Кого я вижу! Роза, что ты здесь делаешь?

Роза побледнела еще больше, потом ее лицо покрылось красными пятнами.

— Раиль… — пробормотала она. — Мы здесь с подругами… вот Геля приехала из Москвы, мы и решили встретиться…

— Кажется, мы с тобой об этом говорили! И не один раз! Говорили о том, как должна вести себя порядочная женщина! — Голос Раиля был негромким, но холодным и жестким, как металл на морозе. Казалось, об него можно порезаться.

Тут он увидел на стойке перед Розой полупустой бокал, и его лицо перекосилось:

— Так ты еще и пила?!

— Совсем немного, и это очень легкий коктейль! Почти безалкогольный! — попыталась Широкова вступиться за подругу, но этим только подлила масла в огонь.

Раиль сверкнул на нее черными глазами, схватил жену за локоть и процедил:

— Мы немедленно едем домой!

Роза вжала голову в плечи и засеменила к выходу.

— Ну и ну! — протянула Геля, проводив ее взглядом. — Надо же, какой он у нее тиран! Настоящий домострой! То есть не домострой, а этот… как его… шариат! Это в двадцать первом веке такое!

Она вздохнула и снова улыбнулась:

— Ну ладно, давай выпьем за то, чтобы с нами никто и никогда так не обращался! Стасик! — воззвала она к бармену. — Мне повтори, и моей подруге то же самое!

Бармен поставил перед ними два бокала с золотистой жидкостью, похожей на жидкий янтарь. Галина попробовала. Сначала этот коктейль показался ей тоже довольно легким, с необычным, чуть приторным привкусом каких-то тропических плодов, но потом перед глазами все поплыло.

— Что… что это такое? — спросила она, отдышавшись.

— Девять — одиннадцать, — довольным голосом ответила Геля. — Убойный коктейль, правда?

— Странное какое название… — протянула Галина, чувствуя, как мысли путаются у нее в голове.

— Это в честь знаменитого теракта, — пояснила Геля. — Одиннадцатое сентября… слушай, тебе нужно чаще выбираться на люди! А то сидишь у себя в этом замке, как… как сыч. То есть, как сычиха.

— Да я только недавно приехала!

— Все равно. — Геля хотела хлопнуть рукой по стойке, но промахнулась. — Черт, что это со мной? Сидишь в своем замке одна, как перст… конечно, там с тобой этот симпатичный мужик, Сергей…

— Это ты об управляющем? — удивленно спросила Галина. — Ты разве с ним знакома? Вот интересно, ты ведь в Москве обретаешься, а все кабаки здешние знаешь, да еще и с нашим управляющим знакома? Когда ты все успеваешь?

— Знакома, только тс-с! — Ангелина поднесла палец к губам, хитро огляделась по сторонам. — Он не велел об этом говорить… Это он пока только управляющий, а потом…

— Что — потом?

— А ничего… — Геля поморщилась, прикоснулась пальцами к вискам. — Господи, что это со мной… что это я разболталась… до чего же крепкий этот коктейль… пьется легко, а потом…

— Слушай, тебе, пожалуй, хватит пить! — Галина неодобрительно посмотрела на подругу.

— Я лучше знаю, когда хватит! — Геля оглядела стойку, увидела недопитый Галин бокал. — А ты что не пьешь?

— Не хочется больше.

— Не хочешь со мной пить? — Широкова исподлобья взглянула на Галину. — Ну да, как же, ведь я теперь тебе не ровня! Ты у нас — богатая наследница, наследная принцесса, а я никто! Мой идиот-папашка разорился, так я теперь не твоего круга! Не твоего, так сказать, поля ягода! — С этими словами она цапнула вишенку с блюда, что стояло у Стаса чуть в стороне.

— Да что ты несешь! — перебила ее Галина. — Я только потому на тебя не обижаюсь, что ты пьяна!

— Ничего я не пьяна! — Геля ударила кулаком по стойке. — Стасик, мне еще один бокал!

— А тебе не хватит? — Бармен недовольно посмотрел на Гелю. — Пошла бы ты лучше, освежилась!

— Ты мной еще будешь командовать! — зашипела Геля. — Твое дело — наливать!

— Мне скандал не нужен! — отрезал бармен. — Ты же знаешь, у нас приличное заведение!

— Ах, не хочешь наливать? И черт с тобой! — Широкова схватила недопитый бокал Гали и выпила его одним глотком. Глаза ее помутились, она едва не свалилась с табурета, потом с трудом взяла себя в руки и проговорила капризным голосом:

— Ох, и правда, мне что-то нехорошо… что это со мной… надо бы освежиться…

Галина тяжело вздохнула, подхватила подругу под руку, помогла ей встать с табурета, довела до дамской комнаты. Там она поплескала в лицо Геле холодной водой, вытерла бумажным полотенцем. Макияж размазался, Галина кое-как его подправила, думая, что она вообще тут делает? Развлеклась, называется, развеялась! Вот уж отличное развлечение — с пьяной Гелькой возиться! С чего это она напилась? Раньше за ней такого не водилось…

Широкова встряхнула головой, глаза ее приобрели осмысленное выражение. Она простонала:

— Господи, зачем я столько выпила… мне же еще нужно отвезти тебя домой…

— Да ты что — с ума сошла? — уставилась на нее Галина. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе в таком состоянии сесть за руль? Я не самоубийца!

— Я обещала… я обещала привезти тебя обратно…

— Да мы такси вызовем… — отмахнулась Галина и тут спохватилась: — Кому это ты обещала?

— Ему… — Широкова снова поднесла палец к губам. — Только тс-с! Никому нельзя говорить!

— Что еще за тайны мадридского двора! — фыркнула Галина. — Все, не хочу больше тебя слушать! Ничего умного ты не скажешь! Вызываю такси, и едем домой!

— Погоди… — закапризничала Геля. — Нельзя на такси! Нужно на моей машине! Ее нельзя здесь оставлять!

— Что это вдруг?

— Нельзя! — Глаза Гели округлились. — Он не велел! Он сказал, ни в коем случае…

— Да что за чушь! — раздраженно выпалила Галина. — Что ты несешь? Не хочу тебя больше слушать! Ну ладно, во всяком случае, пора отсюда сваливать!

— У меня там сумка осталась! — протянула Геля.

— Заберем твою сумку и поедем!

Галина, не слушая больше возражения подруги, снова подхватила ее под руку и повела обратно к бару. Но Широкова не взяла свою сумку, а снова взгромоздилась на табурет, после чего ткнулась в стойку лицом и заснула.

— Черт, только этого мне не хватало! Теперь возись с ней! — пробормотала Галина и завертела головой.

По другую сторону стойки тут же появился Стасик. На лице его было искреннее сочувствие.

— Отлично повеселились! — пробормотала Галина. — Пообщались с подругами! Одну муж со скандалом увез домой, а вторая нализалась, как свинья. Что мне теперь с ней делать?

— Ничего, — проговорил бармен. — Я совсем скоро сменяюсь. Отвезу ее домой.

— Домой? — переспросила Галина. — К ней домой?

— К ней, к ней! — Бармен прямо взглянул в глаза Галине. — Я знаю, куда ехать! Был я уже у нее!

— Ну Геля! Ну Широкова! — невольно восхитилась Галина. — Только что приехала из Москвы — и уже все успела!

— Не переживай, — заверил ее Стасик. — Довезу ее в лучшем виде! Все с ней будет в порядке!

— Я надеюсь. — Галина строго взглянула на него. — Только вот еще: она очень хотела ехать на своей машине. Не знаю почему, не хотела оставлять ее здесь.

— Да нет проблем. — Бармен пожал плечами. — Мне еще и лучше… бензин не нужно расходовать…

Он отошел к другому концу стойки, чтобы обслужить двух подвыпивших финнов.

Галина предалась невеселым раздумьям.

Вечер с подругами явно не удался. Розу увез муж, Геля напилась и болтала какую-то ерунду. Вот интересно — она несколько раз кого-то упоминала, кажется, управляющего Сергея Михайловича. Но откуда она его вообще знает? Где они могли познакомиться?

Галина взглянула на подругу. Проще всего было спросить это у нее, но Геля спала как младенец, уткнувшись лицом в барную стойку, и время от времени что-то сонно бормотала.

Нет, сейчас от нее ничего не добьешься…

Стасик закончил работать, переоделся и подошел к ним.

— Ну что, поехали…

Вдвоем они подхватили Гелю под руки и повели на улицу. Широкова что-то сонно бормотала и послушно переступала ногами, как большая кукла-марионетка.

Галина нашла в ее сумочке ключи от машины, открыла дверь, помогла Стасику усадить Ангелину на пассажирское сиденье.

— Там-то ты с ней управишься? — спросила его напоследок. — Сумеешь довести до квартиры?

— Обижаешь! — усмехнулся парень. — Я ведь все-таки бармен, обращаться с пьяными умею, что с мужчинами, что с женщинами! Не волнуйся, все будет хорошо!

— Ну, спасибо тебе! И извини, что так вышло!

— Да не извиняйся, ты тут ни при чем!

Галина отвернулась и пошла обратно к ресторану, чтобы оттуда вызвать такси.

Она подошла к крыльцу и открыла стеклянную дверь, как вдруг в этой двери отразилась ослепительная вспышка.

Галина удивленно остановилась — и тут у нее за спиной оглушительно прогрохотало.

На какое-то мгновение она оглохла. Затем пришла в себя, обернулась — и увидела на ресторанной стоянке пылающую, искореженную груду металла.

Какое-то время Галина ничего не понимала, она стояла у дверей ресторана, оглушенная, оцепеневшая, растерянная, пытаясь осознать, что только что произошло. А потом до нее дошел очевидный факт: минуту назад эта пылающая груда была автомобилем, машиной.

Машиной Гели Широковой.

И там, внутри этой пылающей груды, внутри этого огненного ада, была сама Геля и бармен Стасик.

А полторы минуты назад сама Галина стояла рядом с этой машиной, прощаясь со Стасиком. И он заверял ее, что можно не волноваться, что все будет хорошо…

Она стояла, неподвижная, как муха в янтаре. Все внешние звуки, все ощущения медленно доходили до нее, как сквозь толстое стекло или толстый слой воды.

Потом это стекло раскололось, Галина преодолела оцепенение, бросилась к горящей машине, но на полпути осознала, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя исправить, ничем нельзя помочь, что там уже нет никого, никого живого.

Вокруг нее появились другие люди, одни кричали, махали руками, другие звонили по телефону, о чем-то ее спрашивали.

Наконец к ресторану с завыванием сирены подъехала сверкающая пожарная машина, огонь залили. Чуть позже появилась машина «Скорой помощи», затем — полиция.

Галину снова и снова расспрашивали — кто она такая, что видела, что знает.

Особенно настойчивым был высокий, хмурый человек в длинном пальто.

Галина назвала себя, назвала Гелю, но говорила с трудом, медленно и неразборчиво. К ней подошел врач из «Скорой», послушал пульс, заглянул в зрачки, что-то сказал полицейским.

Наконец ее отпустили, вызвали для нее такси.

Она села в подъехавшую машину, откинулась на сиденье, закрыла глаза. И тут же перед ее глазами встала эта ужасная картина — пылающая груда развороченного металла…

Такси остановилось у дома.

Навстречу с крыльца сбежала Анфиса, подлетела, суетливая и озабоченная:

— Что с вами, Галиночка Леонидовна? Что случилось? На вас буквально лица нет! И платьице все запачкано, и пахнет дымом и еще будто шашлыками…

Конец ознакомительного фрагмента.