Не зови волка

Александра Росс, 2020

Королевство Каменья отравлено злом. Золотой Дракон сжигает все на своем пути, а из-под земли поднимается нечисть: нави, стржиги, ночницы и псотники. Лишь двое способны оказать противостояние: королева леса по имени Рен и Лукаш, охотник на драконов. У каждого свои цели: у одной – защитить свой лес, у другого – найти без вести пропавшего брата. Лукаш обещает Рен уничтожить дракона, источник зла, и, следуя совету лесного бога, они пробираются к его обители, Стеклянной горе. Но лес хранит свои секреты, и то, что их ожидает по ту сторону, не может предугадать никто…

2

С тех пор минуло два месяца.

После семнадцати лет, проведенных в лесу, Рен знала всех чудовищ по именам.

— Стржиги, — бормотала она, пробираясь сквозь деревья. — Ну почему именно стржиги?

Рен сама не понимала, почему перешла на шепот: они учуют ее гораздо раньше, чем услышат.

Но пока что в лесной прогалине было тихо.

Деревья переплетались, как влюбленная пара, а их кроны цеплялись друг за друга острыми ветвями, словно дикие звери в пылу сражения. Казалось, что если хоть один луч солнца и проберется сквозь их густую листву, то останется здесь навсегда — жаркий, выжигающий траву и придающий пространству сладкий, землистый запах. Солнце обжигало лучами лицо Рен, проникая под кожу. Жар пробегал пальцами по ее влажной шее и прижимал липкие ладони к щекам.

Перед Рен на земле растянулись три светящиеся красные фигуры. Она сделала еще несколько осторожных шагов вперед, приминая землю босыми ногами.

Казалось, что деревья наблюдают за ней.

Скорее всего, так и было.

Она пробиралась по враждебной территории тихо, как кошка.

— Это должна быть ты, — пробормотала она, передразнивая своего брата. — Они обязательно придут за человеком.

Но Риш был прав. Стржигун мог учуять человеческий дух за много километров. Может, дело было в людской крови. А может, в человеческом страхе, который источал своеобразный, специфический запах.

И вот она оказалась здесь, являя собой жалкую человеческую сущность. Рен была самым могущественным и уважаемым созданием во всем проклятом лесу, и именно ей выпало удовольствие — нет, честь — стать приманкой в ловушке старшего брата.

— Риш, я тебя убью, — прошептала она.

Где-то на другой стороне прогалины раздался смех Риша. Рен закатила глаза. Где бы ни прятался ее брат, на его лице наверняка играла всем известная кошачья ухмылка. По крайней мере он был рядом.

Три фигуры оказались трупами: двое мужчин и женщина. Под ногами захлюпала кровь вперемешку с грязью, и Рен поморщилась.

Мертвец все еще сжимал в оцепеневших руках остатки ружья, разорванного на части когтями чудовища. По одежде убитых Рен заключила, что они явились сюда из ближайшего городка: темные плащи и жилеты, белые рубашки, полосатые юбки и штаны. Из-за крови, пропитавшей ткань, ей было сложно разобрать цвета: стржиги успели полакомиться внутренностями этих несчастных.

Рен зарычала. Это был низкий, совсем не человеческий звук. Он эхом отозвался в ее груди, прорезая лесной сумрак. В течение неуловимого мгновения, казалось, даже деревья задрожали от страха.

«Люди. — В ее голове это слово прозвучало как ругательство. — Такие беспечные, глупые…»

Среди деревьев — тихих и неподвижных — раздался шелест.

Рен напряглась. Игнорируя инстинкты, вопящие в ее голове, она замерла на месте. Зажмурилась и тут же распахнула глаза. Ее резко изменившийся зоркий взгляд тут же заскользил по деревьям. Все цвета побледнели, и мир потускнел: тем легче было заметить любое мимолетное движение, каждый удар сердца в лесной чаще. Вокруг было спокойно. Хорошо, что люди, растянувшиеся у ее ног, уже умерли. Кто знает, как бы они восприняли подведенные черным кошачьи глаза Рен с тонкими поблескивающими зрачками.

Рен развернулась.

Перед ней стоял стржига.

Может, ее глаза и были как у кошки, туловище по-прежнему оставалось человеческим. Рен задрожала: страх пробирал до самых костей ее человеческого тела.

Тихий голос в ее голове настойчиво советовал бежать. «Прямо сейчас».

Ростом стржига был не больше обычного человека, коим он когда-то и являлся, но внешне чудовище ничуть не походило на мертвецов, брошенных в прогалине. Он изучал Рен своими выпуклыми, синевато-серыми глазами с козлиными зрачками. Стржига склонил голову набок, и пушистые брови нависли над устрашающими глазами. В тот момент он напоминал огромного мотылька, и по коже Рен снова пробежали мурашки.

«Беги».

Но она словно вросла в землю.

Стржига начал расхаживать из стороны в сторону. Все его суставы сохранили форму человеческих, но конечности выгибались совершенно неестественным образом.

Рен собралась с духом и заставила себя ухмыльнуться.

— Не наелся? — Она вздернула подбородок, поддразнивая чудовище. — Ну так подойди поближе.

Рен не была уверена, что стржига понимал язык людей. Он издал низкий звук, похожий на шипение, и перья на нижней части его морды встали дыбом. Улыбка Рен тут же померкла.

«Беги! — вот что кричало ее все еще человеческое сердце. — Беги».

Чудовище сделало один ужасно неуклюжий шаг и дернуло головой, повернув ее практически вокруг своей оси, как обычно делают совы.

— Ой, фу, — пробормотала Рен.

Стржига прыгнул на нее.

Она отпрянула, зашипела и преобразилась.

Ее колени прижались к груди, а спина округлилась. Мышцы Рен растянулись и приняли нужное положение. Теперь в ее плечах чувствовалась небывалая сила, а лицо покрылось шерстью. Окружающий мир в ее глазах стал более четким.

Рен оттолкнулась от земли и встретилась с противником в воздухе. Но не как человек.

Как рысь.

Ее клыки впились в шею стржиги прежде, чем он успел понять, что произошло. Чудовище взвыло, когда она опрокинула его на землю. Стржига кричал, размахивая лапами с обломанными когтями, но толстой рысьей шкуре все было нипочем. Он стал брыкаться, и Рен с легкостью прижала его ноги к земле своими сильными лапами. Затем снова вонзила в монстра острые клыки, и на нее брызнула горячая кровь.

Стржига обмяк под этим давлением. Он дернулся еще два раза и замер, но Рен не спешила его отпускать. Некоторых тварей приходилось убивать по нескольку раз.

— Неплохо, Малютка, — одобрительно сказал Риш, неспешно выходя из-за деревьев. — Ты специально тянула время, чтобы превратиться в последний момент, не так ли?

Только Риш мог осмелиться назвать ее этим прозвищем — Малютка. И лишь потому, что он был старше.

Рен отпустила стржигуна, но на всякий случай все еще придерживала его лапой.

— Так интереснее, — усмехнулась она.

— Да уж, — прозвучал третий голос. — Что может быть увлекательнее убийства восставших из могилы людей-сов.

Вслед за братом Рен из тени деревьев появился худой черный волк. В отличие от низких и мускулистых рысей, волк был высоким и изящным. Он шел к ним, прихрамывая.

Рен улыбнулась в ответ. Ее сердце все еще стучало, как бешеное, но ужас постепенно отступал, превращаясь в волнующую легкость.

— Да ладно, их слишком легко убить, — сказала она так презрительно, как только могла. — Мне нужен настоящий вызов.

— Настоящий вызов? — переспросил Чарн. — К примеру, расправиться с целой стаей этих очаровательных тварей в одиночку?

Она ухмыльнулась.

— Я была бы не против, Чарн.

— Вот и отлично, — произнес он, кивнув в сторону деревьев на противоположной стороне.

Рен не спеша обернулась.

Стржигун был не один. Его стая постепенно собиралась на другом конце прогалины, высматривая свою добычу. Их конечности выгибались во все стороны. Все они были похожи друг на друга с небольшими отличиями: у одних были клювы, а другим недоставало глаз. Некоторые все еще напоминали людей, но имели перья, острые зубы и жуткие глаза, как у насекомых.

Чарн перенес вес тела на здоровую ногу. Риш выпустил когти и зарычал. Желудок Рен свернулся в тугой узел.

— Сколько их? — спросила она.

Стржиги мелькали между деревьев, появляясь и исчезая.

— Девять, — посчитал Риш.

— По три на каждого, — подытожил Чарн.

— Нечестно! — возмутилась Рен. — Я уже убила одного. К тому же я была приманкой.

— Если ты испугалась, — усмехнулся Риш, не сводя глаз со стржиг, которые начинали двигаться все более осознанно. — Я могу взять на себя четверых…

— Я не испугалась…

— Не хочу вас прерывать… — Чарн намеренно растягивал слова, сама изящность. — Но…

Стржиги бросились в их сторону.

Животные сошлись с чудовищами в центре прогалины. Сражение — если происходящее вообще можно было назвать сражением — оказалось очень коротким. И кровавым. Один из стржиг успел порвать ухо волка своим острым клювом. Чарн не остался в долгу и тут же перекусил чудовищу шею, обезглавив его. Когда все существа были мертвы, три зверя прошлись среди трупов и оторвали головы всем остальным. Это была грязная работа. К тому моменту, как они закончили, деревья были забрызганы кровью и Рен была красной с головы до хвоста.

Она размышляла о том, как давно собралась эта чудовищная стая. Рен не знала, каким образом происходило превращение, но большая часть стржиг раньше были людьми. Она подозревала, что они были жителями местного городка, которые ушли в лес, потерялись и, к сожалению, выжили. Чем дольше они оставались в живых, тем больше пропитывались злом, обитающим в этом лесу, и чудовищнее становились. Теплый ветер трепал одежду убитых людей. Рядом со стржигунами они выглядели почти… умиротворенно.

Рен передернуло.

Если подумать, когда-то все они были людьми. Было время, когда они были похожи на нее…

Чарн осматривал трупы, высунув язык из зубастой пасти. Он заметно устал и от этого прихрамывал еще больше.

— Я слишком стар для этого, — выдохнул он, рухнув на траву.

— Ты моложе меня, — ответил Риш, перекатываясь на спину и выгибаясь полумесяцем. Луч солнца прорвался сквозь густые ветви и лег на его живот. Чарн лишь хмыкнул и положил одну тонкую черную лапу на другую, стал заметен кусочек светло-серой шерсти, пометивший его поврежденную ногу.

— Чарн, Риш, — вмешалась Рен, стараясь не смотреть на мертвых людей. — Мы должны их похоронить.

Оба одновременно подняли на нее глаза.

— Пусть хоронят себя сами, — фыркнул Риш. — Не надо было сюда приходить.

— Я серьезно, — возразила Рен. — Они могут превратиться в стржиг.

Чарн и Риш переглянулись. Перекрестив лапы так, чтобы спрятать шрам, волк сказал:

— Мы не знаем этого наверняка.

— В том-то и дело, — ответила Рен. — Мы не знаем, почему они меняются. Я не хочу, чтобы завтра они восстали из мертвых и нам не пришлось бы вновь их убивать.

В последнее время по лесу бродило слишком много стржиг, и она не хотела, чтобы к ним добавилось еще несколько.

Риш явно сомневался.

— Ладно, — наконец сказал Чарн, поднимаясь на ноги. — Я тебе помогу.

— Спасибо, — ответила Рен, уступая ему дорогу.

Риш раздраженно прорычал, но все-таки присоединился к ним.

Они копали в тишине. Чарн помогал Рен сбрасывать трупы в ямы. Густые ветви деревьев ловили лучи вечернего солнца, словно в ловушку, и работать было невыносимо жарко. Теперь, когда они разобрались со стржигами, Рен немного успокоилась и заметила, что на нее будто давит душный воздух.

И днем и ночью лес кишел тварями, и не только стржигами. Здесь можно было встретить и других ужасных созданий. К примеру, мара садилась на грудь спящим и душила их до тех пор, пока они не погружались в вечный сон. Русалки топили людей в реках, а потом носили на себе их кожу. Ночницы высасывали души беспечных путешественников, заснувших слишком близко к их паутине. Псотники собирали глазные яблоки и прятали их в своих высоких гнездах.

Но не стоит забывать и про людей.

Они приходили редко. Возможно, то, что произошло с Чарном и тем охотником, вселило страх в их сердца. Если охотники и забредали в чащу — кто-то всегда добирался до них быстрее, чем Рен. Они погибали в когтях стржиг, русалок, ночниц, псотников и… по прихоти леса. Путались в корнях, застревали между стволами деревьев. Они уходили вглубь по тропинкам, тянущимся на многие километры, а потом не могли найти обратной дороги.

Несмотря на царивший хаос, это был лес Рен, и она любила его. Но даже если бы она и захотела уйти — она не была уверена, что лес ее отпустит.

Чарн закончил заваливать трупы землей. Его черный мех свалялся в грязи, и когда Рен провела лапой по своей морде, она обнаружила, что ее собственная шерсть стала сухая и липкая от крови. Стржиги тоже оставили свой след: кровавые следы на листве, разбросанные вокруг куски гниющей плоти. Деревья склонились к земле, трава поредела, а к поляне слетелись голодные слепни. Все кругом пропиталось запахом крови. Она пахла яростью, страданием и злом.

Это был запах тех, кто умер в этом проклятом лесу.

Рен прошиб пот. Вдруг она почувствовала, что больше не хочет здесь находиться. Не хочет быть испачканной в крови. Силы оставили Рен, и она снова стала человеком.

— Вижу, ты очень хочешь быть съеденной, — лениво заметил Чарн.

— Мне нужно искупаться, — сказала она. Кровь покрывала все ее тело, словно вторая кожа. — Я хочу все это смыть.

Риш уже чесал за ухом влажной от крови лапой. Он бросил на сестру быстрый взгляд, полный презрения.

— Или, — фыркнул он, — ты можешь просто быть нормальной и умыться языком, как все остальные.

— Будь осторожна, — крикнул Чарн вдогонку Рен, исчезнувшей за деревьями, — в реке полно русалок!

— Все в порядке, — послышался крик Рен. — Водник тоже там будет!

Чем дальше она уходила от поляны, тем сильнее преображался лес. Деревья становились ровнее, меняя свой темный цвет на золотисто-коричневый. Густые ветви словно расступались, пропуская солнечный свет. Гнилая труха уступила место зеленой траве, и Рен могла различить приглушенные голоса последних животных, осмелившихся остаться в лесу.

Она вдохнула чистый древесный воздух и наконец-то почувствовала облегчение. До этого она не понимала, как сильно была напряжена, какой ужас поселился в ее сердце. Рен так часто ощущала страх, что перестала замечать, как он давит на нее, не давая передышки. Рен постоянно спрашивала себя, сколько еще она выдержит, но никогда не осмеливалась произнести вопрос вслух. Как долго она сможет защищать своих животных и охранять последнюю солнечную часть леса?

Она и сама не знала. Лес уже выгнал всех людей, теперь настал их черед.

Впереди поблескивала река. В этом месте прямые и гладкие деревья покрывал густой мох. Зеленые кроны пропускали прохладный воздух, и вокруг пахло свежестью, чистотой и жизнью. Никаких следов от когтей. Никакой крови.

Никаких чудовищ.

Нахмурившись, Рен обернулась и посмотрела через плечо. За ней никто не следовал, и деревья казались спокойными. Неподалеку трещали сверчки. И все же…

Ей показалось, что раньше эта часть леса была намного дальше от стржиг. Она и не знала, что река так близко, что все меняется к худшему с такой скоростью…

Она поборола нарастающий ужас. Наверняка она просто себя накручивает. Все станет лучше, как только она смоет кровь.

Не обращая внимания на бурный поток, она скользнула в прохладные воды. В тот же момент река успокоилась.

— Спасибо, водник, — сказала она.

Водный дух не ответил, и речная поверхность оставалась гладкой.

Рен улыбнулась и оттолкнулась ногами, направившись к центру речки. Вода была ледяной: как раз то, что нужно. Хотя в последнее время она почти всегда оставалась в облике рыси — в ней все еще качества, присущие человеку. И ее человеческое нутро любило воду куда больше, чем кошачье.

Как только засохшая кровь была смыта с кожи, Рен почувствовала себя лучше. Чище. Как будто все эти стржиги и люди не были похоронены в яме, всего в полукилометре от нее.

Волна ударила ее по плечам.

В голову Рен пришла поистине пугающая мысль. Отрава все быстрее распространялась по лесу, и скоро она доберется до этой реки. По гладкой поверхности пробежала вторая волна, как будто испытывая воду.

А затем третья. Она поднялась достаточно высоко, чтобы задеть подбородок Рен.

У нее екнуло сердце. В реке скрывается монстр? Не водник, а кто-то другой? Тот, кто может слышать ее сердцебиение. Тот, кто видит, как ее голые ноги бьются под водой. Тот…

Она сильнее забила ногами. Что бы это ни было, оно коснулось ее лодыжки. Рен закричала и стала барахтаться в воде…

Голос был мягким, как прибой.

— Наша королева, — прошептал он. — Мы вернулись.

Вода начала бурлить.

— Наша королева.

Страх отпустил ее. Рен знала, что это за существа: нимфы^[2].

Из-под воды показались серебряные пальцы. Они стали распутывать ее длинные волосы. Темные пряди скользили в их серебристых руках, пока они поднимались на поверхность. Нимфы изучали Рен пустыми глазами, водили по ее губам холодными пальцами, оттирали кровь с ее подбородка. Нимфы окружили ее: одна темноволосая среди, как ей показалось, нескольких десятков серебряных голов.

«Наша королева». Их голоса журчали, как вода, просачиваясь ей под кожу. «Наша королева». Каждая повторяла одни и те же слова: «Наша королева. Наша королева. Наша королева».

Одна нимфа отделилась от остальных. Она сжала плечи Рен ледяными руками, и между ее пальцев блеснули серебристо-белые перепонки. Она наклонилась и поцеловала Рен в щеку.

«Наша королева».

Вода вспенилась, и три десятка молчаливых серебристых тел поднялись на поверхность, чтобы поцеловать свою королеву.

— Добро пожаловать домой, — посмеивалась Рен, обнимая всех по очереди. Каждый поцелуй ощущался как ледяной укол. — Вы так выросли.

Еще зимой половина этих существ была всего лишь крохотными головастиками. Они мелькали в зарослях камыша, стесняясь подплыть ближе к Рен, и при малейшем шорохе тут же устремлялись в надежные руки водника. Затем, как и всегда по весне, они исчезали в верховьях реки, чтобы вырасти сильными и прекрасными. Впервые в жизни Рен боялась, что они не вернутся назад. Они казались такими хрупкими, и зло не пощадило бы их.

Рен услышала всплеск у противоположного берега. Чуть заметно покачнулся камыш. Все произошло так быстро, что никто бы не обратил на это внимания.

Но только не Рен.

— Водник, — позвала она. — Это ты?

В кустах моргнул выпуклый, круглый глаз. Водник не ответил, но вскоре за первым глазом показался второй. У него не было бровей: лишь чешуя оттеняла ярко-желтые зрачки. Он снова моргнул.

Рен невольно улыбнулась. Все как обычно. Ей нравился водник.

— Тебе стоит забрать своих нимф в замок в этом году, — сказала она. Маленькая нимфа, все еще похожая на головастика, забралась Рен на плечи и принялась заплетать ее волосы в косу. — Мы убили нескольких стржиг всего в полукилометре отсюда.

Водник выдул несколько пузырей, и это прозвучало уж очень похоже на «Мы справимся».

Где-то заржала лошадь.

Рен резко развернулась, столкнувшись с удивленными взглядами нимф. Неужели ей послышалось? Лошадь снова заржала. Нимфы тут же скользнули под воду: полная неразбериха из серебряных завитков и пустых взглядов.

В лесу не было лошадей. Кроме…

— Уходите! — зарычала Рен.

Вода снова стала чистой и спокойной. Ни одного шепотка, ни одной изящной фигурки или серебряной головы — нимфы словно испарились. Лошадь заржала в третий раз, и на плечо Рен опустилась чья-то рука.

Она обернулась, оскалив зубы.

Но это был всего лишь водник. Он почти поднялся над водой, показав свое лягушачье лицо, обрамленное мокрым камышом вместо волос, и молча посмотрел на Рен. Единственным звуком был тихий всплеск, когда маленькая рыбка выпала из-за его уха.

Водник моргнул. Он взял Рен за руку и устремил взор на противоположный берег.

— Нет, — прошептала она. — Кто-то должен остаться. Мы не знаем, что это такое.

Водник потянул ее к укрытию в густых зарослях камыша.

Словно он хотел сказать Рен, что ей нужно бежать. «Прямо сейчас».

Но она не двинулась с места.

— Я его чую, — прошипела она.

Сначала поднялся дым. Затем появились лошади, которых она уже слышала. Но затем: кровь, дубленые шкуры и замша. В воздухе возник запах нового животного, которое носило на себе множество разных существ. Самый безжалостный монстр, одетый в чужую кожу.

— Это человек.

Примечания

2

В данном случае имеются в виду древнегреческие нимфы, а именно духи реки — наяды. Не стоит путать с русалками, наяды — добрые духи стихии, рожденные изначально в воде. Это капризные и нежные существа, живущие в ручьях, мелких речушках и источниках. Хрупкие создания, которые могут погибнуть при иссушении источника или его запруде.