Обыкновенная история

Александр Пономарев, 2022

Третий в серии сборник рассказов продолжает радовать читателя очень меткими, точными и легкими историями, вызывающими то громкий смех, то добрую улыбку. Каждому герою автор уделяет свое бережное внимание, наполняя страницы книги теплой любовью – чувством, беспрепятственно передающимся и читателю. Комментарий Редакции: Необыкновенно интересные сюжеты «Обыкновенных историй» – то, что точно отвлечет от рутины, согреет надеждой и поможет услышать в бытовой скуке истинную поэзию.

Сирень цветет

Вот и весна почти уже на излете. Беззаботно улыбаясь радугой, вспыхнувшей после бурного и короткого майского ливня, она передает гражданам свои последние приветы. Еще какая-то неделя, и да здравствует лето красное, золотое, а вместе с ним и черноморский загар, и утренняя зорька, проведенная с удочкой на Пахре, а еще сыроежки, пробки по дороге на дачу и пироги с земляникой.

Но это все потом, а сейчас на повестке дня пора любви, время высоких чувств, бешеных сердечных ритмов и горячих признаний под луной. Все вокруг поет гимны этому прекрасному природному и народному явлению — доносящаяся откуда-то из сквера неувядаемая АВВА, симпатичная девушка с охапкой цветов, соскочившая с подножки автобуса, голуби, воркующие на тротуаре. Даже городской воздух и тот, кажется, насквозь пропитан нектаром и амброзией, из той бочки, наверное, что щедро расплескали по небесной лазури стаи утомленных сбившихся с крыл амуров с купидонами. Хотя, возможно, что это так сирень цветет богато.

По бульвару, крепко взявшись за руки, прогуливается парочка. Он и она (если что). Оба молоды, влюблены и безмерно счастливы. Идут они, по всей видимости, без какого-либо дела и целеполагания, просто идут — наслаждаясь жизнью, примерно так, как в поговорке: «Мне куда бы не идти, лишь бы с милым по пути». Пройдясь сколько-то по устланной новой бордюрной плиткой дорожке, они встают на ее распутье, любуясь друг другом и пышно цветущей растительностью.

— Ну что, налево пошли? — говорит, наконец, парень, не сводя светящихся глаз со своей спутницы.

— Тебе лишь бы только налево, как я погляжу. — капризно надувает губки девица и, проявляя настойчивость, тянет спутника за рукав во двор какого-то дома, расположенного по ее правую руку.

— Желание дамы — закон! — уступает ухажер, немного помявшись. — …К тому же, — разглагольствует он, — когда ты идешь рядом с такой красивой и желанной нимфой, то куда бы ни направлялся, ты в любом случае следуешь навстречу своему счастью. Вот шел так бы и шел всю оставшуюся жизнь, честное слово.

— Опаньки, да мы никак предложение пытаемся сформулировать? — кокетничает барышня. — Шучу, конечно. — игриво добавляет она на всякий случай, чтобы раньше времени не вспугнуть фарт, но, все же, не удерживается от обострения любовной игры, — А вдруг словлю на слове, не боишься?

Глаза ее, между тем, глубоки и серьёзны.

— Погоди-ка, — уходит от прямого ответа парень. — Постой, я быстро, сейчас уже…

Молодой человек озирается по сторонам и, присмотрев куст сирени, растущий возле какого-то подъезда, отламывает от его ветвей сразу несколько роскошных гроздей — созвездий, после чего….

— Штааа! Стоять…! — майским громом грохочет что-то поблизости, возвращая влюбленного с небес на грешную землю.

Мгновенье спустя из кустов, словно какая-то фурия, выпрыгивает гневная старушенция и преграждает парню дорогу к отступлению.

— Ты чего это удумал тут, подлец, а? — брызжет слюной старуха. — Я тебе покажу, как сирень чужую расхищать… Люди добрые, что это делается-то, а?

Застигнутый с поличным парень растеряно ухмыляется и виновато разводит руками. Старуха между тем приближает свои удивленные зрачки к его лицу.

— Так это тыы что ли? Опяяять?

Страшно выпучив глаза, бабка переходит чуть ли не на рев. — Признала я тебя, аспид, как увидала морду твою бесовскую, так сразу же и узнала. Давненько тут, смотрю, ошиваешься. Всю сирень мне успел оболванить.

— Вы меня, видно, путаете с кем-то, бабуся, не имею чести…

— Ну да, спутай тебя — попробуй, ирода проклятого, коли ты вторую неделю, почитай, сирень мою кажный день чекрыжишь. Что твой козел в огороде. А вот как сейчас милицию позову…

— Ты, бабка, мыла объелась что ль с утра? — парень потеет, улыбка медленно сползает с его лица, уступая место если не испугу, то замешательству. — Я вообще случайно тут оказался, мимоходом. Ну подумай, что я у вас забыл, да притом каждый день еще?

— А-то сам будто бы не знаешь, чего забыл, — хитро скалится бабка, напирая грудью на врага. — Ленку с третьего подъезда забыл, вот чего. Сирень уже, почитай, всю обкорнал для лахудры своей. Только растительность, между прочим, не для ваших с ней амуров высажена. Деньги за нее, между прочим, были плочены, и немалые. Триста рубликов, помнится, у метро отдала, с пенсии-то.

— Я, я пойду, пожалуй, — неуверенно говорит резко побледневшая девушка и пятится назад. Глаза у нее становятся испуганными и влажными, голова прячется где-то между съежившимися хрупкими плечиками.

— Погоди! — умоляюще хватает ее за руку парень. — Я с тобой.

Но бабка с ловкостью дикой кошки снова встает у него на пути.

— Значит побоку Ленка теперь? Быстро, гляжу, у молодых энто дело нынче делается.

— Ты чего мелешь, старая, какая к лешему Ленка? — шипит на нее красный, точно пион, супостат.

— А такая Ленка, с животом которая, на нос который ей смотрит уж, забыл нешто?

— Оставь меня. Да пусти ты, тебе я говорю! — не выдерживает девица и едва сдерживая рыдания, пытается высвободить руку. Парень изо всех сил сопротивляется.

— Ты что, не видишь разве, какую чушь она несет? Она из ума же выжила! Кого ты слушаешь?

Девушка замирает, не то в сомнениях, не то в отчаянии. Обливший девушку контрастный душ, из радости, превратившейся за какую-то минуту в трагедию, делает ее тело ватной и безучастной. Она стоит, слабо шевеля губами.

— Это я-то чушь? Не верь ему дочка, не верь прохвосту энтому. У меня глаз — алмаз. Мимо оброненного в траве червонца не пройду. А вообще-то мне ваши с Ленкой шашни до лампочки, — продолжает бабка, вцепившись парню в рукав. — Это дело ваше, персональное, молодое. Ты мне за сирень лучше ответь.

Бабка смотрит на потрепанный куст сирени и, качая головой, причитает — Уже и цвет-то с нее сошел почти, а энтот все равно ходит тут, понимаешь, и ходит. У самого денег куры, поди, не клюют, а он все туда же, на дармовщинку перед девками своими хвост пушит, халявщик, тьфу!

— Ну что ты прицепилась-то ко мне, ведьма, а? — едва ли не рыдает парень. — За квартал теперь буду вас обходить, честно. Какого от меня тебе надо еще? Впрочем, постой, — воодушевляется он, вспомнив старый, как мир, метод. — Может так разойдемся…?

Парень, приняв решение, хаотично хлопает себя по карманам и вынимает тысячу рублей.

— Штуки тебе в качестве возмещения хватит? Мало? На, на… тут у меня еще есть, возьми, не жалко, — достает он из разных мест несколько купюр помельче. Только уйди уже куда-нибудь, исчезни.

Бабка презрительно смотрит на деньги, потом на парня, и, после паузы, укоризненно покачав головой, кладёт их в карман своего плаща.

— Лаадно, чего уж там, — заметно смягчается старушенция. — Кто старое помянет. Но только чтоб у меня ни-ни больше. Ни-ни, понял ты?

— Конечно понял, бабуся, какой разговор, — лебезит обрадованный парень, после чего смущенно мнется. — Только насчет Ленки вашей… Это, как бы, не я так ее, — уточняет он, скосив затравленный взгляд на свою спутницу.

— Да нууу? Хотяяя… Может и впрямь, не ты это с ней греховодишь, — задумчиво говорит бабка, окинув молодого человека прищуренным взглядом. — Тот мерзавец вроде и в плечах покрепче и рослее тебя будет. И волос у него темный совсем. Не то что твой — солома. Ну да, теперь я и сама вижу, не ты энтот Ленкин хахаль, факт. Знаю, что говорю. У меня ж глаз-алмаз.

— То-то же… Слышишь, не я это с Ленкой? — парень радостно хватает девицу за плечи. — Не я это Ленку… представь себе…!

Убедившись, что справедливость восстановлена, он с благодарностью жмет бабке руку и поспешно ретируется, сгребая в охапку свою едва живую спутницу.

Бабка пристально смотрит им вслед, пока фигуры влюбленных не скрываются за фасадом пятиэтажки, после чего кряхтя присаживается на скамейку.

— Ишь, повадились тут черти окаянные сирень ломать, — удовлетворенно бурчит она, пересчитывая сегодняшнюю выручку. — Чего энто за бумажка, сотня, что ль? Замусоленная какая, не поймешь сразу. Да уж, глазами я последнее время ослабла что-то — факт. Жировку тут за свет принесли, а я подумала, что реклама, чуть было в мусорку не бросила. Вчерась же и вовсе не смешно вышло. Супостата, навроде этого, за сотню рубликов всего-то простила. Обозналась вишь ли, с пятисотенной деньгу его перепутала. Морковки погрызть бы мне того… не мешало. В ней, говорят, энтот, каротин есть. И тогда ого-го! Держитесь у меня, прохвосты, меньше чем за тысячу никому не спущу. А то ходют тут, понимаешь, и ходют, ходют и ходют…