Архивариус снов

Александр Клюквин

В новой книге выборгского поэта собраны практически все его произведения, написанные в период с 2010-го по 2017-й годы включительно. Стихи, баллады, поэмы и проза Александра рассчитаны на самый широкий круг читателя…

ПОЭМЫ И БАЛЛАДЫ

«Если краткость сестра таланта, то объёмность — его воспитательница». А. Клюквин

АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ

В тринадцатом далёком мае,

В таком же цифрою веку,

В Переяславль-Залесском крае,

Родился он назло врагу.

Не первым был у Ярослава

От той торОпецкой княжны,

Что прозывалась Ростислава,

Но оба в равности важны.

И всё же Федор дО родился,

Потом Андрей и Михаил.

Всего ж семь раз отец гордился,

Василий в них мизИнным был.

Но сказ пойдет о дюжем сыне,

Что появился в свет вторым.

О ком все помнят и поныне,

Покрытом нимбом золотым.

С младых ногтей растился воин —

На княжий пОстриг свёл отец.

В четыре года стал достоин

Примерить на чело венец.

Матёрым дядькам подражая,

Махал игрушечным мечом.

Врагов фантомных поражая,

Мужал рукою и плечом.

В седле держался без опаски

Спустя всего лишь пару зим.

И даже при галопной тряске

Как взрослый был невозмутим.

Уже к десятому рожденью

Ходил с дозорными в поход.

И места не давал сомненью,

Что невниманьем подведёт.

И вскоре был отцом посажен

За главный новгородский стол.

И Фёдор вместе с ним обряжен

В правленья золотой подол.

В подсобничестве люди папы

Решают важные дела,

Ведь и бояр продажных лапы

Чуть ближе алчность подвела.

Отец в неблизком Киеве княжит,

Потом Владимир призовёт.

И вскоре Фёдор смертно сляжет

Всего в тринадцатый свой год.

Осиротевший князь не сломлен,

Не зря ж не по годам взрослел.

К тому ж святителем сподоблен

Да и в решениях он смел.

Терзались русские владенья

Монголом, шведом и Литвой.

Но новгородские именья

Стояли каменной стеной.

Летели годы словно птицы,

А вместе с ними князь крепчал.

Благословил Господь жениться —

Полоцк с супругой их венчал.

И Александра с тёзкой мужем,

Отпраздновав союз благой,

Отправилась нарядным гужем

Совместно жить к нему домой.

Едва повторно отгуляли

На новгородчине сей брак,

Как весть дозорные прислали,

Что снова у порога враг.

В двадцатилетнем юбилее

Впервые сам дружину вёл.

С тех пор рука ещё сильнее

И славы ярче ореол.

Но непростое испытанье

Соратников отважных ждёт —

Хоть и близкО с весной свиданье,

Но зимним хладом кожу жжёт.

Апрельский ветерок коварный

Пронзает тело до нутра.

Далёкий солнца диск янтарный

Не греет с самого утра.

Укрывшись снежным покрывалом,

Белеет русская земля.

Шагают с пОднятым забралом,

Негодованием бурля,

Сыны Отечества родного,

Вдыхая свежесть мирных дней.

И слова не сыскать такого,

Чтоб сделалось им веселей.

Изранены мечом доспехи,

Но в крепости своей верны.

Видали ратных дел успехи,

Победы были не дурнЫ.

И каждый раз в удачу веря,

Их обладатель в бой идёт.

Опасна веры той потеря

И трусость за собой влечёт.

Но трусов нет в святой дружине,

А посему повыше стяг.

Даст Бог, так будет и поныне —

Не посягнёт на землю враг.

И песня русская польётся,

Тревожа душу до глубин.

И лошадь на дыбы взовьётся,

Учуяв воинов с чужбин.

Но наше войско всеготово

К побоищу с любым врагом.

Давно друг другу дали слово,

Что не ворОтятся в свой дом

Покуда злобные пришельцы

Родную землю будут прать.

А слово чтить они умельцы,

В их духе, как и в теле, стать.

Готовы за родные веси

Без страха головы сложить.

Не станут крестоносной спеси

Рабами кроткими служить.

Пусть омрачает путь тревога,

Но гордый дух сильней её.

От новгородского порога

Прогонят наглое вражьё.

Никак негоже отступаться

Перед ливонскою «свиньёй»,

Когда сам князь идёт сражаться

В главе колонны боевой.

Идёт, погрязнув в тяжких думах

О страшном войске ворогА.

Хоть крепок щит в славянских рунах,

Но всё ж удача дорога.

Уж дюже много супостата

На псковских землях завелось.

Дождётся ли подспорья брата

Пока рубьё не началось?

Князь вспоминал былые сечи,

Что вдохновляли на успех.

И к Богу слал молитвы речи,

Желая здравия для всех.

Для всех, кто рядом дружным шагом

Сейчас с ним по пути идёт,

По дебрям леса и оврагам

ИноплемЕнным страх несёт…

* * * * * * * * * *

Всего двумя годами ране

Был в пух и прах разгромлен швед.

Спаслась страна от наглой длани

И траура заморских бед.

Тогда скрепившись бУллой папской,

По Балтике шли корабли.

Компанией сроднИ пиратской

Собрались с северной земли.

Мелькала водью, емью, чудью

Толпа наёмников лихих.

И командир сему приблудью —

Вельможа в латах дорогих.

Разграбив нагло Византию,

Решили Русь поработить.

Накинуть ей ярмо на выю,

Хозяином по ней ходить.

Опустошив Константинополь,

Гордились яркостью корон.

Воздвигнув там креста Акрополь,

Присвоили господства трон.

Благословил Григорий в рясе

Недобрых рыцарей в поход.

Но полегли в кровавом часе

В тот високосный страшный год.

Ведь бдили ясные зеницы

За скопом вражеских ладей,

Что посягнули на границы

Неблизких верой им людей.

ПелгУсий стражничал в дозоре

В тот незапамятный рассвет.

Предстало вдруг в надёжном взоре

Виденье, спасшее от бед.

Борис и Глеб стояли в лодке

В плащах багряно-золотых.

И свет струился посерёдке

Меж братьев истинно святых.

Порвав туман десницей божьей,

Победу князю предрекли

Над злобной братией ворожьей

И растворилися вдали.

Цепочкой по неспящим шёпот

До слуха княжича дошёл,

Что на пороге вражий топот,

Он многолюден и тяжёл.

Правитель юный без сомнений

Из ножен извлекает меч,

Среди всех прочих повелений

Взывает Родину беречь.

Не дожидаясь чужестранцев,

Поспешно собирает рать —

От знатных лиц до голодранцев —

ВражИну злую покарать.

Колокола звенят набатом,

Сзывая к площади мужей.

Гонец спешит за княжьим братом,

Вцепившись в нить тугих вожжей.

Из теремов, церквей, избушек

Люд собирается в полки.

Со всех ближайших деревушек

Прёт пацанва и мужики.

Горят глаза азартом к бою,

Стоит нетерпеливый гам.

Все с непокрытой головою

Толпятся, обступая храм.

Мечи, секиры и кольчуги

Сложились в боевой отряд.

В нём нет сословий, только дрУги —

Всех уравнял святой обряд.

Крестами плечи осеняя,

Шепча молитвы в небосвод,

Уходят, славою сверкая,

В священный бой у невских вод.

Там рыжий ярл разбил беспечно

Большой шатёрный городок,

Намереваясь скоротечно

Разбойно взять с Руси оброк.

Но в ту нелегкую годину,

Едва июльский встал рассвет,

Направил князь свою дружину,

Где почивАл апологет.

Покрыв надежно лопухами

Копыта боевых коней,

Пошли тихонько между мхами —

Чем тише, тем их план верней.

Ни треска сучьев под ногами,

Ни лязга острых топоров.

Лишь шелест древ над головами

От дуновения ветров.

Вот и просвет в зелёной чаще

Сверкает бликами реки,

Где в неготовности манЯщей

Едва проснУлися враги.

Мелькнула отмашь княжьей длани,

Как к наступлению сигнал.

И закипело поле брани —

Заморский воин смерть познал.

Мелькали копья, стрелы, сабли

В непродолжительном бою.

Солдаты Биргера ослабли

И полегли в чужом краю.

А сам их рыжий предводитель

Был князем поражен в чело.

Низвергся с лошади воитель

И кровью око расцвело.

И чудь, и емь тогда бежали,

И шведы — все, кто уцелел.

В ладью погибших погружали

Под градом новгородских стрел.

Бежали в страхе скандинавы,

Хоть было много больше их.

Не обрели желанной славы

На дальних берегах чужих.

И молвил князь, теперь уж Невский:

— Не в силе Бог, но в правде, да!

И повернул движеньем резким

Коня в родные города.

Вернулись с песнею победной

Мужья, братьЯ и сыновья.

И подпевал им в час рассветный

Отрадный голос соловья.

* * * * * * * * * *

Так было позапрошлым летом,

С тех пор свершилось много вех.

Князь был гоним лихим наветом,

Но воротился к счастью всех.

И даже знатные бояре,

Что козни хитрые плели,

Прозрев в раскаянья угаре,

С поклоном к Невскому пришли.

Пришли, поскольку понимали,

Что лишь в единстве Русь сильна.

К её границам подступали

Всё чаще злые племена.

И Ярославич воротился

Из Переславля в новый град.

За землю предков вновь вступился

И был бы несказАнно рад

Проверить бронь тевтонских войск,

Осоловевших от раздолья,

Топтавших Лугу, Псков, Изборск,

Засевших в крепостях Копорья.

Невмоготу терпеть набеги,

Скрипя зубами по углам.

То рыцари, то печенеги

Распространяют свой бедлам.

И вот апрельским снежным утром

Возмездие чеканит шаг.

В соседстве наглом, неуютном

Маячит иноземный флаг.

И снова чуди нету счета

За клином латников в крестах.

Колышет копьями пехота

С чужим девизом на устах.

Набились в Узмень под завязку,

Мечтая дальше в Русь пройти.

Наш князь велит задать им встряску,

Разбив отряд на два пути.

Один ушёл в разведку боем

На узменьский форпост врага.

Другой же, много бОльшим строем,

Пошёл в чудские берега.

Сугробом стыл Вороний камень —

Немой свидетель тех былин.

Скользил по снегу солнца пламень,

Врезаясь в крестоносный клин.

Невозмутимо выжидая,

Стоял, скрестивши руки, князь,

Глазами зоркими считая

Стальную вражескую мразь.

Оставил в роще недалёкой

Приличный конницы запас,

Что станет главною подмогой,

Когда ей будет дан приказ.

И вот от Узмени соседней,

Звеня копытом, мчится вспять,

Им посланный отряд передний,

А значит впору выступать.

Да и тевтон заволновался

На том, враждебном, берегу.

На лёд озёрный он спускался,

Взметая снежную пургу.

Блестит доспехом треугольник,

Щетинясь древками ползет

Союзный ордену разбойник,

И князь командует: «Вперёд»!

Построившись двузубой вилкой,

Бесстрашно встретили «свинью»

И зазвенели в схватке пылкой

Мечи за Родину свою.

Силён противник окаянный,

Теснит железом княжью рать.

Победой легкой обуЯнный,

Нахрапом прёт наш строй порвать.

И тут же громкий клич раздался,

Вещая в стороны уйти.

Казалось русский воин сдался,

Уйдя с захватчиков пути.

Но только рыцари пробили

В щитах угодливую брешь,

Их с флангов ратники сдавили,

Не сдав земли своей рубеж.

Бока ливонцев мощно смялись,

Победный дух врага зачах.

И в то ж мгновенье с мест сорвались

Резервы наши на конЯх.

Обрушив мощную атаку

На главных вражеских солдат,

Победно довершили драку,

Пробив немало вражьих лат.

Спасался бегством чужестранец,

Трещал под ним весенний лёд.

Надолго лег стыда румянец

На весь лихой тевтонский род.

* * * * * * * * * *

Летело время безоглянно,

Свершалось много разных дел.

То бился новый враг нещадно,

То мира с русским хотел.

Немало князь церквей отстроил

И городов восстановил.

Войска количеством утроил,

С Ордой вопросы разрешил.

Но много пуще остального

Две битвы помнятся всегда —

У берега Невы седого

И на броне чудского льда…

2015 г.

ЗАМКОВЫЙ ОСТРОВ

В зелёной воде среди белых лилий

Возникший здесь остров стоит

В нём нет безупречно правильных линий,

Травою из камня он сшит.

Когда из гуляющих волн появился,

Зачем же нарушил прибрежный покой?

Какой же умелец над ним потрудился,

Воздвигнув гранитный удел вековой?

Огромные глыбы могучих камЕний

Сковали надёжный высокий оплот.

Он встал на пути у залива течений,

Как страж у каких-то заветных ворот.

Его серый панцирь кольцом окружает

Мощёный булыжником ветреный двор.

И всем своим видом невольно внушает,

Что кто-то тут встретит достойный отпор.

Местами на острове зелень ютится,

Пробившись сквозь камни темнеющих стен.

В тени её крон ветерок веселится,

Попав в шелестящих кустарников плен.

Песчаные косы заместо причалов

Шлифует прохладный и пенный залив.

Во время же утренних лёгких туманов

Таинственный остров особо красив.

По периметру острова древний строитель

Неприступные мощные стены воздвиг.

Как видно не просто был зодчий — воитель,

Раз к острову каменный замок приник.

Гигантский валун заложил основанье

У самого низа фасадной стены.

Связалось по кругу строителей знанье

До самой возможной тогда высоты.

Крепка получилась покоев защита,

Которых по замку число велико.

Проёмы доскою дубовой зашиты —

Чужому попасть в них совсем нелегко.

Ходов потайных архитектор старинный

По стенам колосса чертёж набросал

На случай какой-нибудь неблагочинный,

Когда будет нужность не жАловать в зал.

А залов по замку скопилось немало

На всех его стылых больших этажах.

И всюду угрюмо железо мерцало

При ярко горящих везде факелах.

Здесь были обычные комнаты спален

И были покои для важных особ.

В каких-то подъём к верхним залам спирален,

Какие-то были малы словно гроб.

И все они вИлись одной вереницей,

Взмывающей к куполу с острой иглой.

И в каждой была для защиты бойнИца,

Чтоб вдоволь ответить копьём и стрелой.

По лестнице главной к венчающей башне

Ступеней надёжных зигзаги вели.

И эхо подъёмов учебных вчерашних

Ещё не совсем растворились вдалИ.

Отсюда, с высокой прохладной площадки,

Дозорные важные вести несли

Едва в их глазах среди заводей гладких

Вдруг плыли в тиши не свои корабли.

На случай какой-то непрошеной встречи

Огромные пушки команды лишь ждут.

Довольно запасов отменной картечи,

Которые в щепки борта прошибут.

Вокруг же высокого стОльного замка

Немало подсобных строений стоит.

Пестрит бастионов кирпичная рамка,

В которой железо оружий блестит.

Здесь будни свои коротают солдаты,

Крепя отражение вражьих атак.

И будут бежать наутёк супостаты,

Когда для сраженья поднимется флаг.

Им спуску в муштре не дают командиры,

Чтоб легче сражалось в тяжёлом бою.

Шлифуют штыки и латают мундиры —

Нерях засмеют остальные в строю.

Помимо батальных другие досуги

Конечно в почёте среди мужиков.

Вот кости игральные жмут чьи-то руки,

Вот кто-то бахвалится гнутьем подков.

Конечно же кто-нибудь травит и байки

Под хохот уставших от будней друзей.

Снаружи галдят вездесущие чайки,

Мелькая среди облаков вензелей.

В окошках колышатся солнца лучи,

Едва освещая казарменный быт.

И греет краснеющих стен кирпичи,

В ответ разгулявшийся ветер трубит.

В соседних палатах собрался совет —

Огромные карты лежат на столах.

Здесь каждый при важности орденских лент,

И каждый прославлен в военных делах.

Неспроста обсуждают затейливый план —

Видно скоро в немирный поход выступать,

И беречь солдатню от ненужных всем ран,

Да и вовсе без жизни потерь побеждать.

Вот и ходят чеканя неправильный шаг,

Вот и хмурят в раздумьях высокие лбы.

Видно сильно непрост и неслаб этот враг,

И хотят избежать невесёлой судьбы.

Сколько битв за прямыми плечами живёт,

Сколько маршей победных их помнят сердца,

Но сейчас за солдат в душах тяжести гнёт.

Ведь нельзя не тужить за родного бойца,

А иначе какой ты тогда генерал,

Если нет головы для великих атак,

Если глупо в сраженьи бойцов потерял

И в обратном походе приспущен твой флаг?

По молчанию этому кузница бьёт,

Наковальня без устали сутки гудит.

Оружейник огромный мечи там куёт,

За неточность юнца подмастерье бранит.

Тот и сам понимает, что важен их труд,

И порой жизнь спасает лишь крепость клинка.

А в поход как-никак их родные идут,

Ну а роль кузнеца, как всегда, высока.

И макают в бадью раскалённый металл,

И колотят его до десятых потов,

Чтобы в драке никто из своих не упал,

Чтобы каждый из них был к победе готов.

И шипят раскалённые в искры мечи,

Закаляясь для скорых великих побед.

Это острые к славе нетленной ключи,

Что оставят в истории острова след.

В нижнем дворике тесном толпа веселится,

Потешаясь над фразами чУдных шутов.

Кто доделал работу, по праву резвится,

Хороводя гурьбой и пугая котов.

Здесь и прачки, забросив сухие корыта,

И конюшие давшие в ясли овса.

До утра им вменённая служба забыта

И звучат веселей оттого голоса.

Шуты с деревянными горе-мечами

Сражаются здесь на потеху людей.

На миг возомнивши себя палачами,

Дубасят друг друга на усталь плечей.

Потом хороводы и песни до хрипа

Пока не погаснут по замку огни.

Тогда все пойдут до кроватного скрипа,

Умаявшись вдрызг от вечерней возни.

Опустится ночь на залив поутихший,

Оставляя заботы войны до утра.

Но рано, до света, как голос осипший

Раздастся в казарме «Встаём, всем пора»!

И тут уж не будет того настроенья,

Что было вчера до вечерних седин.

Выходят воители на построенье,

Суровые, дюжие все, как один.

Привычно в колонну встают боевую,

Попутно прощаясь со всеми вокруг.

Готовы исполнить команду любую,

И вот по мощёнке уж маршевый стук.

У главных ворот их народ провожает,

Желая вернуться домой поскорей.

Но конница сзади солдат поджимает

И молча шагают сквозь толщи дверей.

Немного поодаль с начальством кареты

И все, кто останется заново ждать.

Повсюду летят на удачу букеты,

Которые смерти должны помешать.

На лицах у женщин горячие слёзы,

В руках теребят носовые платки.

У всех мужиков лишь угрюмые позы

И взгляды в себя неподдельной тоски.

И кажется даже, что толстые стены

Слегка помрачнели от траурных сцен.

Молчит и залив в брызгах рвущейся пены —

Всё вокруг ждёт с надеждой к добру перемен.

Так закончилось мирное время,

Что для замка, увы, не впервой.

Возвращается тяжкое бремя,

Как печально известный герой.

Серый остров всегда отчим домом

Будет верных сынов своих ждать.

Ну а те поминать добрым словом

Его замок и ждущую мать…

2016 г.

КАСТА ШУТОВ

Я всего лишь большой шут.

Развлекаю других и любуюсь.

Пусть меня не простит суд,

Но не очень-то я и волнуюсь.

Ведь у каждого свой приговор,

И у каждого груз наказанья.

Так зачем затевать спор

О великих столпах мирозданья?

Их у всякого свой гнёт,

Отрицающий все остальные.

Человек, что под ним живёт,

Не заметит терзанья чужие.

До словесной баталии — шаг!

Слово зА слово стали врагами.

Был свободен, а стал раб,

И всё больше раскол меж мирами.

Ну к чему это всё греть,

С каждым споря за то, что «так надо»?

Это самая жёсткая плеть,

Но кому-то она как награда.

Только повод дай — в клочья порвёт

За «свои» прописные заветы.

И «героем» всю жизнь проживёт,

Не вникая в чужие ответы.

Есть адепты каких-то общин,

Есть приверженцы разных течений.

Существует немало причин

Для создания новых учений.

Но порою бывает смешно,

Когда спорят солидные люди

О предмете: грешнО не грешнО,

И друг друга «всевышними» судят.

Кулаком по столУ аргумент —

Вот и вся бесконечная правда.

На какую-то умность акцент

И извилины трогать не надо.

И в итоге так весь свет

Тихой сапой ругается вечно.

Компромисса для всех нет.

Всё течёт, как и прежде, беспечно.

То ли лень уже всё менять,

То ли смысла совсем не осталось.

От чего-то другого брать,

Чтобы в мире остаться хоть малость.

* * * * * * * * * *

Впрочем есть небольшой род,

Он зовётся в народе шутами.

Это те, кто за годом год

Не становятся жизни рабами.

Не скажу, что им всё — бред,

Ведь не чёрствые всё же души.

Но среди многоумных бесед

Их удел — только лишь слушать.

Не представить с пеной у рта

И кричащего лозунги басом

Настоящего брата-шута,

Он доволен простым хлебным квасом.

По всему он простой человек,

Он не лезет в бредовые споры.

И в любой, самый траурный век,

Не шатает родимой опоры.

Пусть ему не дано знать

Мимолётных триумфов кабацких,

Его дело — своё брать,

Не участвуя в стычках дурацких.

Ведь у них тоже есть ум,

Но не тот, что кричит во всю глотку.

Этот ум для своих дум —

Весь в себя да кулак к подбородку.

Иногда и шута в спор

Зазывают смутьяны по жизни.

А в глазах его лишь укор

Да вселенские слёзы повисли.

Он не может понять суть

И поэтому молча кивает.

У него свой особенный путь,

Потому он и в спор не встревает.

Неспокойных ему не понять —

Для чего можно так суетиться?

Ведь от них ничего не принять,

И нельзя ничему научиться.

Если нужно — кивнёт одному,

Если нужно — кивнёт другому,

Но идти на дурном поводу,

Поправляя обоим корону??

Нет, не будет, хоть это легко.

Просто шут он, он сам по себе.

Сам себе он укажет рукой,

По какой сегодня судьбе.

Этих орд он знавАл тьму,

И всегда они что-то делили.

Из уюта плели кутерьму

И о мире что-то вопили.

Согласившись пойти с одним,

Он надеялся на пониманье.

Но лишь стал врагом с другим

И отважился на скитанье.

Оказалось, что правда в себе,

Ну а сам ты дитя от Бога.

И в какой бы ты ни был борьбе,

К нему тебе и дорога…

2017 г.

13 ПИЛИГРИМОВ

СобрАлись как то в хоровод

Тринадцать пилигримов.

С тех пор танцуют круглый год

Под тенью херувимов.

Летят, плывут, ползут они

По замкнутому кругу.

Творцом зажжённые огни

Вдогонку шлют друг другу.

Их незатейливый маршрут

Искрится лунным светом.

Как заведённые идут,

Покрывшись звёздным пледом.

А в центре разноцветный шар

Обёрнут пеленою.

Там ветер, твердь, вода и жар

Не дружат меж собою.

У каждой мощи свой предел

Перед тремя другими.

Бушует вечный передел

И споры между ними.

Война стихий и в существах,

Дорвавшихся до власти.

В их скудных маленьких умах

Всегда есть место страсти.

Впадают в гнев по пустякам,

Не милуя друг друга.

И нету цифр дурным векам,

Где только смерть заслуга.

Смеялся каждый пилигрим

Над глупостью людскою.

Один лишь был непобедим

Весельем над бедою.

Он с любопытством наблюдал

Безумные эпохи,

Но виду так и не подАл,

Что люди — скоморохи.

Двенадцать же его друзей

От смеха сотрясались,

Над недостатками людей

Цинично потешались.

Но вдруг незримый к ним пришёл

С несокрушимой волей.

И в каждом схожести нашёл

С мирскою бренной долей.

Он разбросал по небесам

Хохочущих беспечно.

И наказал их голосам

НеслЫшными быть вечно.

Всем поровну стихий раздал,

На дюжину — четыре.

А лишнему секрет сказал

Об этом хрупком мире:

«Там в тесных скучных городах

Живут слепые люди.

Их часто посещает страх

От неизбежной сути.

Они с любовью рождены,

Но всё же разделились.

Однажды будут спасены

Те, что мне часто снились.

Они прозрачны словно свет

И лёгкие, как звёзды.

Они достойны знать ответ,

Для них приют мой создан.

Таких счастливцев на земле

Всё меньше остаётся.

И потому, мой друг, тебе

Судьба — за них бороться.

Храни их души, помогай

Во тьме не заблудиться.

И веру их оберегай,

Не дай в ней усомниться.

В тебе есть все четыре зла,

И все четыре чуда.

Тебя случайность привела

В тот круг из ниоткуда.

Займи же место в стороне,

Чуть дальше и чуть выше.

Не место в общей толкотне

Тому, кто мне стал ближе».

Тогда почтенно пилигрим

С вопросом обратился:

«А как же быть всем остальным,

Кто просто оступился?

Неужто нет таких людей,

Что сбились по незнанью?

Вдруг окрутил кого злодей?

Его и к наказанью»!

Виденье было, как ответ,

Нечётному избранцу —

Мелькали сотни тысяч лет

Подобно жизни танцу.

Менялись моды каждый век,

Привычки и уклады.

Но не менялся человек —

Искал себе отрады.

В морали ниже зверя пал,

Едва почуял силу.

И постепенно раскопал

Он сам себе могилу.

Рассвет, закат, закат, рассвет —

Как пульс по смертным венам.

И оступившихся там нет,

Есть хитрость к светлым генам.

Всего один на миллион

Нетронутым остался.

Не прЕдал вещий божий сон

И тёмным не достался.

Познал кручину пилигрим,

Проникшись скорбью светлой.

Он в мыслях стал необорим —

Помочь идее тщетной.

И оторвался от своих

Двенадцати попутных.

Одну стихию на троих

Пусть делят в спорах нудных.

Ему же места не нашлось

В притихшем хороводе.

Но дюже остальных далОсь

Задание в природе.

Огонь, эфир, земля, вода

Смешались в откровенье.

В себя ушёл он, и тогда

Обрёл своё прозренье.

С тех пор двенадцать величин

На тройки разделились.

И в образах земных личин

Печально засветились.

Все как один обречены

На бесконечный траур.

Им как печати врученЫ

Палитры тусклых Аур.

Тринадцатый же пилигрим

Чуть дальше и чуть выше,

Как завещал тот, кто незрим,

Зато прекрасно слышен.

Он часто слышен даже там,

На разноцветном шаре.

Но не глухи к его словам

Лишь те, кто с лишним в паре…

2015 г.

ДРУГ

(Посвящается Евгению Александрову)

А помнишь, Жека, мы с тобой

Когда-то подружились?

И с непокрытой головой

По всем дворам носились.

Заполучали синяки

В бесчисленных «войнушках»,

Когда лупили нас «враги»

Зарядом из «воздушек».

Коленки в кровь нещадно драли,

Гоняя мячик во дворе.

За это мамки нас ругали,

Не смысля ничего в игре —

Мы звёздами себя считали,

Как Марадона и Пеле.

Потом играли в «недотрожку»,

Увидев фильм про Брюса Ли.

Бабульки злились понемножку,

Когда возились мы в пыли.

Потом мы луки мастерили,

Как в кинофильме «Робин Гуд».

Мы просто так из них палили,

Стрелою был обычный прут.

Индейцы, ниндзи и пираты —

Вот кто мы были в те года!

И даже собирали латы

Из всяких всячин, как всегда.

Мы мяч об гаражи пинали,

Играя часто в «минус пять».

И мужики на нас кричали:

«Помнёшь ворота, твою мать»!

Тогда игру «квадрат» чертили

И расходились по полям.

Голы друг другу колотили,

Потом всё снова, по нолям.

Когда же мяч совсем сдувался,

Играли в «пекаря» в запой.

Там тоже редко кто сдавался,

И то когда пора домой.

На утро дротики, рогатки —

И на «охоту» в рощу шли.

На шортах лопались заплатки,

Зато какой-то «клад» нашли!

Зимой же крепости лепили,

Сражаясь против нас самих.

Снежки десятками копили,

Чтоб отбиваться от чужих.

Или в «царя горы» оравой

Стояли те, кто всех сильней.

Но самых сильных мы облавой

Вниз кувыркали побольней.

Мы в катакомбы шли бесстрашно

С запасом веток-факелОв.

И это было очень важно —

Расти без всяких поводков.

Мы научились делать пики

Из электродов, что найдём.

Мы были как зверята дИки,

Но знали — не растят, растём!

* * * * * * * * * *

Потом пошли «робинзонады»

В шестнадцатый, наверно, год.

Нам было ничего не надо,

Лишь только бы сходить в поход.

Без всяких взрослых уходили

На выходные напролёт.

И счастье было не в планшетах,

Не в телефонах, не в деньгах.

А в вольных у воды рассветах

И в нас — свободных дикарях!

Без всяких «гуглов» мастерили

Из хвойных лап большой навес.

И свежую уху варили,

И не было других чудес.

Шалаш, костёр, смешные байки

До незабытого утра.

Была природа, жизнь и чайки…

Но вот и юности пора.

* * * * * * * * * *

На дальний север ты забрался

Служить два года и дубеть.

А я сам знаешь с кем остался

От одиночества черстветь.

Скупые письма раз в полгода,

Куренье дряни, синева.

Уж такова судьбы природа,

Хотя всё это лишь слова.

Но слава Богу, зимним бОртом

Тебя вернули наконец.

Под рюмку чая с вкусным тортом

Ты объяснял мне про песец.

А я тебе в ответ о том же —

О нашем, местном песецЕ,

Что вроде стала жизнь дороже,

Но всё наладится в конце.

Потом как раньше мы гуляли

По нашим улицам родным.

По всяким барам зависали —

В руках стаканы, тянем дым.

Ну дальше вроде сам всё знаешь:

Аришка, Света, все дела.

Ты жизнь другую начинаешь,

А мне судьба не то дала.

* * * * * * * * * *

Ну в общем рад я, что ты есть!

А то бы был совсем ни с кем.

Не ложь, не думай, и не лесть…

Да сам ведь в курсе всех проблем.

Спасибо же за эту дружбу

Хочу я от души сказать.

Пусть иногда бывает в службу,

Но этого не избежать.

Так вот, желаю я здоровья

Твоей семье и всем родным.

Всегда богатого застолья

И быть душою молодым…

P.S.

Когда-нибудь мы стариками

На лавку сядем, посидим.

Пожмёмся дряхлыми руками

И обо всём поговорим.

О детстве, юности и прочем

Мы вспомним, как могло бы быть.

Вот я и ставлю многоточье

И будем дальше просто жить…

2017 г.

ИМЯ ЕМУ ЧЕЛОВЕК

Сидел чудак у магазина

Годов примерно сорока.

Прохожие ходили мимо,

«Не замечая» чудака.

Лишь изредка бросали в кепку,

Что распласталась перед ним,

Не очень нужную монетку,

И мчались по делам своим.

С усмешкой, с пафосом, с упрёком

Косился люд на чудака,

Не думая, каким же роком

Была протянута рука.

Да и неважно это было

Толпе погрязшей в суете.

В глазах же чудака застыло

Смиренье к полной слепоте.

Как все когда-то был он зрячий,

Но как-то к дому подходя,

Увидел в окнах дым горячий —

Пожар там буйствовал гудя.

Стрелой по лестнице промчался

И дверь не мешкая открыл.

В огонь бесстрашно он ворвался,

Внутри любимый пёс скулил.

Густая копоть залепила

Искавший животину взгляд.

Ожогом кожа засаднила

И легкие заполнил яд.

Уже сознание теряя,

Из пекла вынес друга он.

Его в объятиях сжимая,

Издал вдруг обморочный стон.

Пришёл в себя уже в больнице,

В бинтах и вечной темноте.

И стал в неведеньи томиться,

Гадая лишь о пса судьбе.

Спросил врача о наболевшем,

Но тот плечами лишь пожал.

Сказал, что в доме нет сгоревшем,

Наверно в страхе убежал.

Не стал расстраивать слепого,

Что дым собаку погубил.

И без того довольно много

Герой-страдалец пережил.

А тот немного подлечившись,

Несмелой поступью пошёл

Туда, где чуть не прослезившись,

Болезного щенка нашёл.

С тех пор сидит у магазина

И ждет питомца своего.

А люди все проходят мимо,

Не замечая слёз его.

Он каждый вечер кепку носит

В пустеющий отдел мясной.

На все монеты взвесить просит

Еды собачьей обрезной.

Затем идет к знакомой лавке,

Зажав пакет с костьми в кулак —

Здесь пёс его резвился в травке —

И ждёт блуждающих собак.

Он верит, что когда-то сможет

Как прежде друга приобнять.

На плечи лапы тот положит

И примется хвостом вилять…

2015 г.

ЗВОНИТЕ ЗАПРОСТО ДРУЗЬЯМ

Бывает так, что мир вокруг

Как будто отвернулся.

Давненько не звонил твой друг

И ты под грусть прогнулся.

Сидишь и ждёшь, когда пройдёт

Бессовестное время,

Когда удача отведёт

Тоски зудящей бремя.

Тебе, конечно, невдомёк,

Что, кто-то, может, тоже

Вполне достоин этих строк

И так же ждёт, так что же?

Считать хорошими лишь тех,

Кто набирает первым?

Кто делит с нами только смех

Достоин быть примерным?

Ошибка, ставшая бичом

Для современной дружбы.

Всё чаще морда кирпичом

От непосильной службы.

Неправда слабая, как сон,

Скорее убедись.

Возьми смелей свой телефон

И другу дозвонись.

Банальна фраза «как дела»?

Для тех, кто сам банален.

Но вас, друзей, судьба свела,

Вопрос вполне нормален.

Спроси у друга обо всем,

Узнай про всё, что ценно —

Про жизнь, семью, здоровье, дом —

Расскажет непременно.

Расскажет потому что ты

Ему и правда дорог.

И твой вопрос не до звезды,

Хоть двадцать вам, хоть сорок.

И будь уверен, он поймет

Твои слова, как надо.

Ведь так же, как и ты живет —

ЧестнО и небогато.

И слава Богу, что вы есть,

Надежда друг для друга.

Вам незнакомы фальшь и лесть,

Зато навек порука.

Подумай, много ли людей

Рискнут гордиться этим.

Есть кто-то вовсе без друзей

На этом белом свете.

И вот, быть может, час назад

Твой друг, как ты, в печали.

И пообщаться был бы рад,

Но все звонки молчали.

И думал он, что мир вокруг

Как будто отвернулся.

Он сам хотел звонить, но вдруг

К стеснению вернулся.

Боялся так же, как и ты

В чужую жизнь вторгаться.

Боялся расшатать мосты,

За дружбу извиняться.

Но вот твой именно звонок

Позволил не замкнуться.

От неприятного отвлёк,

Заставил встрепенуться.

Прошло каких то пять минут,

А жизнь пошла по новой.

Приличий ложных самосуд

Уже не столь суровый.

Уже смеётесь невпопад

Над чем-то из былого.

И каждый бесконечно рад,

И счастья нет другого.

Морали, как всегда, негусто

В моих безрадостных стихах.

Но как же нам бывает пусто

И без друзей, увы и ах,

Мы оставляем себя сами,

Боясь невовремя звонить.

А вдруг они хотели с нами

Точь в точь, как мы, поговорить…

2015 г.

СТЕРЕОЛОГ

— Привет, друган! Куда бежишь?

— Да тороплюсь ужасно!

— Хоть пять минуток уделишь?

Мы поболтаем классно.

Не виделись с тобой сто лет,

Я вспоминал былое…

— Да ну, к чему весь этот бред?

Ведь прошлое — пустое.

Ну ладно, только пять минут,

И те с большой натяжкой,

Дела, дела совсем не ждут…

— Как у тебя с Наташкой?

— Да всё в порядке, разошлись,

Я не люблю причалы.

Пилила всё: «угомонись»…

— Но, может быть скучала?

— Да ладно, что теперь гадать,

Ведь главное — свобода!

А ведь она не станет ждать,

Всё дальше год от года.

— Как мама и отец живут?

— Да всё у них отлично,

Раз в месяц им звоню: «Салют»!

И дальше жить, привычно.

— Ну ясно, дай им Бог всего.

А дети есть, работа?

— Да, видел сына своего

Назад всего полгода.

Да и чего себя вязать

Ребёнком от былого?

Ну а работа… как сказать…

Ушел от босса злого.

— Здоровье как твое, скажи?

— Да что мне, перцу, будет?

Попойки, клубы, куражи…

Лишь смерть мой пыл остудит.

— И всё же, чем же счастлив ты

Помимо наносного?

О чём сейчас твои мечты,

Лишь о свободе снова?

— Да ты, брат, вижу постарел,

Раз не о том же грезишь.

Ведь только поболтать хотел,

А сам мне в сердце лезешь!

— Прости, прости, я от души,

Я думал всё в порядке…

— А разве нет? Ой, не смеши!

Жить надо без оглядки!

— Пойми, не в душу нагло лез,

Хотел лишь счастье увидать.

Среди своей судьбы аскез

С чужим хоть рядом постоять.

— Ой, ладно, всё, давай, пока.

От скуки тут с тобой умрёшь,

Ты превратился в дурака…

— Что, даже руку не пожмёшь?

Но «друга» уж и след простыл —

Не попрощавшись убежал.

И всё, к чему он так остыл,

Второй недавно потерял.

— Трагически и безвозвратно

Родных костлявая взяла.

Теперь всё как-то безотрадно.

Прости, такие, брат, дела…

Лишь мысленно вослед сказал,

Боясь несчастьем поделиться.

Он выбор друга признавал,

Но не сумел не прослезиться…

2015 г.

ПЕСНЬ УБИТОГО ПРЕДАТЕЛЬСТВОМ

Бегут вперед мои года

Сквозь одиночества объятья.

Уже привычка, не беда,

Что страх и мрак со мной, как братья.

Остатки веры мне мешают

Сойти с ума, отбросив гнёт.

Надежду глупо воскрешают,

Но правда скоро их убьёт.

Украли чувство дорогое

Обмана грязною рукой,

Вложив вместо него другое,

Убившее во мне покой.

Бесцеремонностью подавлен

Заветный счастья идеал.

И дух двуличием ограблен,

И мир стал непривычно мал.

Терпенье грузом безразличья

На тонкой ниточке дрожит.

Ярлык улыбки для приличья,

А в глубине весь смысл изжит.

На сердце пепел безнадёги

Покровом горечи лежит.

Не оправдались те дороги,

Которыми мечта бежит.

Нещадна правды злая плаха,

Ехидства боль в её устах.

Любовь остыла горсткой праха

В когда-то ласковых руках.

Арканом тянет к отрешенью

От предстоящих жизни лет.

И к глаз скупому иссушенью

Толкает рухнувший завет.

КрепкИ незримые оковы,

Нещадно пеленают грудь.

Нечеловечески суровы

И нету сил их обмануть.

Затравлен ядом несмиренья

Согнувшийся, но гордый дух.

От обретённого прозренья

Огонь взлелеяный потух.

Колоколами скорби мают

Осколки чуда белый свет.

Проклятьем надо мной витают,

На радость наложив запрет.

Холодной хваткой мысли душат

Обрывки худшего из дней.

Попытки сна безбожно рушат,

Желая кротости моей.

Насмешкой горестной гуляет

В ушах безвинный чей-то смех.

И зависть плакать заставляет,

Не предложив других утех.

Безбрежен океан молений,

Хоть нА ночь муки позабыть.

Но рой безжалостных волнений

Не ослабляет мыслей прыть.

Куют невыносимой пыткой

Цепей фантомных череду.

И время тянется улиткой,

Мотая нервы, как в бреду.

Ветра холодные гуляют

По исстрадавшейся душе.

И недоверие вселяют

К любви, ожившей в мираже.

Почти немыслимо поверить

Опять в её коварный плен.

Привык давно лишь ложью мерить

Чужое вероломство сцен.

Оракул памяти тревожный

Заставит сделать шаг назад.

Толкнёт на путь исканий сложный,

Но я, признаться, буду рад.

Однажды навсегда убитый,

Теперь над жизнью я смеюсь.

Слепой взаимностью забытый,

Я никуда не тороплюсь.

Пусть чьи-то слёзы барабанят

В души моей глухую дверь.

Одной лишь мыслью буду занят —

Не верь, не верь, не верь, не верь…

2012 г.

МАРСЕЛЬСКАЯ ТРАГЕДИЯ

На тесных улочках Марселя,

У средиземных берегов,

В закате тёплого апреля

Терялся звук его шагов.

Он прИбыл в порт сегодня утром,

Спеша зазнобу повидать.

Глаза сверкали перламутром

От грёз скорей её обнять.

Три месяца мечтал об этом,

Скитаясь по чужим морям.

И вот, заждавшимся рассветом,

Он шёл спиною к якорям.

Почти сто дней прошло от встречи,

Что в сердце счастье принесла.

Он о любви дарил ей речи,

Она в глазах своих росла.

У Нотр-Дамской базилИки

Он посвятил ей лучший стих.

В её губах немые вскрики

Переживали за двоих.

Старинный замок Иф в тумане

Разочарованно вздыхал,

Когда влюблённые в дурмане

Покинули ночной причал.

Святого Виктора аббатство,

Смущённо встретив их, молчит —

Любовь не грех, коль в душах братство,

А значит честь спокойно спит.

В Саду Руин луна гуляла,

Небрежно падала звезда.

Она не пряча взор шептала,

Что будет ждать его всегда.

Её признаньем окрылённый,

Бесстрашно в бурю вёл фрегат.

Зароком тем заговорённый,

Спешил скорей приплыть назад.

* * * *

Но не у всех красивых сказок

Бывает радостный конец.

Она порой весенних красок

С другим решилась под венец.

Едва настроился священник

Молитвой брак благословить,

Как наш моряк — обиды пленник —

Свой суд над ними стал вершить.

Он шпагой поразил мужчину,

Затем к невесте подошёл.

С сомненьем выслушал причину,

Клинок под сердце ей вошёл.

Рассудок потеряв от горя,

К воде немедленно бежал.

И сбросился в пучину моря

С одной из близлежащих скал.

* * * *

Три жизни разом оборвались

Из-за ошибки роковой —

Письмом к невесте обознались,

В котором смысл, что он с другой…

2017 г.

ВЫБОРГСКАЯ ФАНТАСМАГОРИЯ

По булыжникам старого города

Я застенчивым шагом иду.

На верхушке осеннего холода

Путеводную вижу звезду.

Приукрашены сумерки тайнами,

Пропитавшими стены домов.

Моя тень мостовыми случайными

Мельтешит хороводом дворов.

Где-то здесь притаилась история

Наших пращуров, знавших Петра.

Очень яркая фантасмагория,

Словно всё ещё здесь та пора.

Бой часов на белеющей башне

Распугает скучающих птиц.

С недодуманной мыслью вчерашней

Я вошёл в этот мир без границ.

Здесь мерцает неоном реклама

Вперемешку со звоном мечей.

Возле цоколя древнего храма

Бродят рыцари уйму ночей.

Мне мерещатся люди в каретах,

Затмевая железо авто.

Что-то прячут в крахмальных манжетах,

Щеголяя в роскошных манто.

Отрешившись от дня настоящего,

Наслаждаясь виденьем своим,

Я в компании неба неспящего

Вглубь былого азартом гоним.

Так и чудятся мне кирасиры

На красивых конях вороных.

Подле них без доспехов мундиры

В переливах наград боевых.

На заливе, устав от безделья,

Ветер треплет андреевский флаг.

А на палубах звуки веселья

После трудных, но выигранных драк.

В подворотнях под сводами арок

Чуть остывшие пушки стоят.

За их славу поднятием чарок

Кабаки городские галдят.

Где-то кузница молотом звонким

Всем победные марши поет.

А молочница голосом тонким

Зазывает к бидону народ.

На истёртом дощатом крылечке

Мальчуган начал саблю строгать.

А в окне, приютившись у печки,

Наблюдает с улыбкою мать.

Чуть подальше в ботфортах разбитых

Вестовой с порученьем спешит.

В переулках сегодня забытых

Между знатью и людом бежит.

Находясь посреди современности,

Окунаюсь в раздолье эпох.

В закромах поседевшей нетленности

Понимаю, что мир был неплох.

На палитре из листьев опавших

Как мираж старый город стоит.

И чудес его, в душу запавших,

Красоту моя память хранит…

2015 г.

ГОРОДСКОЙ ПРОМЕНАД

Седого облака знаменье

Пронзает Олафа игла.

Венчая неповиновенье,

Несётся ввысь её стрела.

И под таким надёжным кровом

Таится главный наш герой.

О нём и будет дальше слово

Слагаться рифмою простой.

* * * * *

Шагая ветхою ступенью

Среди замшелых древних стен,

Он вниз спускался лёгкой тенью,

Покинув сна короткий плен.

Влекомый летним променадом,

По залам шествует, спеша.

В предчувствии свиданья с градом,

Чертог свой мерит чуть дыша.

Каменья северной твердыни

Ласкает вскользь его рука.

Любовь свежа в ней и поныне,

Спустя почтенные века.

Сквозь арки кованых узоров

В молчаньи правит мерный ход.

В гранит зелёных косогоров

Всё так же бьёт настырность вод.

Он светлым взором обнимает

АбрИс высоких куполов.

И, поклонившись, вновь шагает

По перепутью двух миров.

Даруют глазу наслажденье

Короны изумрудных древ.

Залива синь, как наважденье,

Ласкает душу нараспев.

Улыбкой красоте ответив,

Шагнул на панцирь мостовой.

Измену в городе приметив

И, потеряв тотчас покой,

Прошествовал вперёд немного,

Всмотрелся в треснувший фасад.

Седые брови схмурил строго —

Не ведал больших он досад.

Он помнил войны и раздоры,

Что посещали этот край.

Но даже вражеские своры

Архитектурный чтили рай.

В раздумьях тяжких устремился

В любимый некогда поход.

Теперь весь город изменился,

Ослеп живущий в нём народ.

Когда-то свежестью блистала

Лепнина эркеров чудных.

Теперь мораль совсем упала

В глазах старинных стен немых.

Покрыта зеленью невзрачной

Торжественность нагих скульптур.

Всё тлеет паутиной мрачной

Пришедшей худшей из культур.

С потухшим и слезливым взглядом

Идёт щербатой мостовой.

Разруха и упадок рядом

Взывают к совести людской.

В соседстве с памятью историй

Надменно вычурность стоит.

Не зная затхлости задворий,

Мерцаньем фальши глаз манит.

Смятённый пафосом двуличным,

С вопросом смотрит на людей.

Пытаясь к варварству привычным

Внушить страдание очей.

Но только дикость эгоизма

Ответом бьёт по правде дней.

Не чтят прислужники цинизма

Величье Родины своей.

Бессилье города родного

Перед глухонемой толпой

Несёт крестом уже так много

Надежды лет своей тропой.

И он, обидой сокрушённый,

Рыдая сердца не жалел.

Людьми без душ любви лишённый,

Вернулся в замковый удел.

И там никем не лицезримый

Сидел на пенном берегу.

Печальный и неповторимый,

И превратившийся в слугу.

Никто вовеки не узнает,

Кто сердцем в камень здесь застыл.

Лишь в подсознании витает,

Что это город сам и был…

2012 г.

SIDDHARTHA IN OMNIBUS NOBIS

(По мотивам повести Германа Гёссе «Сиддхартха»)

Он осмелился против теченья,

Против правил, застывших в умах.

Устремился к себе без сомненья,

Не нуждаясь в попутных ветрах.

Отказался от отчего дома,

Где томился неясной тоской,

Где всё было предельно знакомо,

Где в печаль превратился покой.

Невозможна свобода для тела,

Если чахнет в темнице душа.

И поэтому твёрдо и смело

Он отправился в путь неспеша.

Вместе с другом беспечного детства

Устремился за давней мечтой,

Что, казалось, живёт по соседству

И давно ждёт его на постой.

Они шли под косыми дождями,

Шли томимые летней жарой.

Коротали маршруты полями

И гуляли по чаще лесной.

Миновали блестящие луны,

Много солнц укатилось в закат —

Как и прежде душевные струны

Не звучат на желаемый лад.

Вот однажды в полУмрачной роще

Повстречался им с другом мудрец.

Хоть, казалось бы, с мудрыми проще,

Но в чужом нет отрады сердец.

Невозможно в чужом откровенье,

О котором мечтал наш герой.

Только друг его принял смиренье

И пошёл не своею тропой.

Ну а он, распрощавшись с толпою,

К своей цели пошёл налегке.

Ободрившись прохладой ночною,

Подоспел до рассвета к реке.

Через воду паромщик печальный

Безвозмездно его перевёз.

Только бросил вослЕд взгляд прощальный

Полный робкой надежды и слёз.

Но вернулся случайный знакомый

Через несколько сгинувших лет.

Не обрёл он покой столь искомый

Среди множества празднеств и бед.

У обоих глаза потеплели,

Хоть и жили взапой да никак.

Снова вместе на воду смотрели,

Созерцаньем повержен был враг.

Прошлый путь лишь рекой оказался —

Нёс вперёд, только не от себя.

От себя он всю жизнь и скрывался,

Драгоценное время губя.

Как река он остался на месте,

Хоть и плыл до сих пор вместе с ней.

Но сейчас он до счастья добрался —

Оно ждАло внутри много дней…

2016 г.

СЧАСТЬЕ ЕСТЬ

Порой так хочется разбиться,

Разбиться вдребезги и в прах

О то, что мне так часто снится

В отчаянно невещих снах.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Мой мир мечтою озарит

Перстов волшебных мановенье

И дух мой к небу воспарит.

Остаток жизни без сомнений

Отдам за мимолетный рай,

В котором нет души стеснений

И светом полон этот край.

Порой так хочется забыться,

Забыться жизни вопреки.

И вопреки ей веселиться,

Как веселятся чудаки.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Удастся мне свободным стать.

Познать успею озаренье,

Что без забвенья не познать.

Всё, что скопил в душе благого,

Отдам за долгожданный час.

Не нужно счастья мне другого,

Кроме того, что дремлет в нас.

Порой так хочется родиться,

Родиться заново душой.

И замереть, остановиться,

Поверить в этот мир большой.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Поверить в сбыточность мечты.

Забыть извечное сомненье,

Уйти из плена пустоты.

И я безмерно возликую

Словами блага к небесам.

И жизнь начну совсем другую,

Внимая высшим голосам.

Порой так хочется присниться

Кому-нибудь в приятном сне.

И пусть под утро позабыться,

Растаять в новом летнем дне.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Кому-то нужен стану я.

Уйду от муки отчужденья,

Святую дружбу сохраня.

Не жалко сердца половину

Отдать взаимности взамен.

И сказку превратить в былину

Не опасаясь перемен.

Порой так хочется проститься,

Проститься с горечью потерь.

И гордой птицей устремиться

В распахнутую неба дверь.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Отринуть прошлое навек.

И к новому познать стремленье,

Как каждый в мире человек.

Не пожалел бы я за это

Всё, что имею, враз отдать.

Ведь может правда чуда где-то

Меня не станет долго ждать.

Порой так хочется светиться,

Светиться жизнью неземной.

А той, что лишь в груди хранится,

Мерцая призрачной звездой.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Мой путь нелегкий просветит

И привнесёт успокоенье,

Когда сознанье замолчит.

Прочту молитвой благодарность

За этот праведный совет.

И с ним слепую солидарность

Я сохраню на много лет.

Порой так хочется влюбиться,

Влюбиться и огнём гореть.

И светом внутренним светиться.

На крыльях пОмиру лететь.

Пусть лишь на миг, лишь на мгновенье

Влюблённость к сердцу путь найдёт.

Подарит чуткое волненье,

Что каждый в этом мире ждёт.

И я отдам ей все прощенья,

Что накопились за года.

За чувств высоких воплощенья,

К которым я готов всегда.

Конец ознакомительного фрагмента.