Прайс-лист для издателя

Чингиз Абдуллаев, 2012

Всемирно известный эксперт по вопросам преступности Дронго приглашен на книжную ярмарку во Франкфурте – его попросили представить общественности скандальную книгу о наркоторговцах. Но накануне презентации эксперт случайно обнаруживает в туалете павильона тело мужчины с перерезанным горлом. Немецкая полиция, узнав, кто такой Дронго, сразу же привлекает его к расследованию. Убитым оказался мелкий издатель из Майнца. Однако быстро выяснилось, что, в недавнем прошлом гражданин Сербии, он участвовал в войне на Балканах. Дронго уверен: преступление как-то связано с боевым прошлым убитого. Он также уверен, что быстро найдет убийцу. Но он еще не знает другого: в этот раз убийцу лучше не искать…

Глава 5

Дронго замер. Значит, он ошибался, и эта женщина его все-таки знает. Откуда? Он мучительно пытался вспомнить. Нет, никак. Но ее лицо ему определенно знакомо. Даже не само лицо, а его отдельные черты. Эта темная кожа, голубые раскосые глаза… Кого она ему напоминает?

— Не мучайте себя, — сказала незнакомка, снимая очки; очевидно, она надевала их только для чтения. — Вы меня никогда раньше не видели. И мы незнакомы. Но я вас хорошо знаю и, конечно, запомнила.

— Откуда? — удивленно спросил он.

— В прошлом году вы проводили расследование у нас в Сербии. О нем написали все наши газеты, вас показали по всем каналам нашего телевидения, и ваш портрет был опубликовал почти во всех глянцевых журналах. Ваша по-пулярность бежит впереди вас.

— Я этого не знал, — честно признался Дронго. — Зато теперь буду знать, что в Сербии так растиражирован мой образ.

— Более чем, — ответила она, — и поэтому я вас сразу узнала. Не узнать такого колоритного господина просто невозможно. Слишком хорошо запоминающийся образ — а я запомнила вас на всю жизнь.

— Спасибо, — кивнул он.

— Напрасно вы меня благодарите, — неожиданно произнесла женщина, — я бы с удовольствием вычеркнула вас из своей жизни. И вообще хотела бы, чтобы вы никогда не появлялись в нашей стране и не проводили своего расследования. Вы принесли столько горя моей семье…

Он замер. Кажется, только вчера Дюнуа говорил ему о том, скольким людям он помог, а вот горя еще никому не приносил. Кто все-таки эта женщина?

— Простите, — несколько озадаченно заговорил Дронго, — я вас не совсем понимаю.

— И не поймете, — ответила она, откладывая книгу. Это был новый роман Умберто Эко. Не каждая женщина рискнет взять в руки подобное произведение. Она рискнула, что указывает на ее высокий интеллект.

— Я всего лишь эксперт по расследованиям, — сказал он, — и моя задача облегчать жизнь людям, помогая им, а не причинять им горе. Вы можете объяснить более внятно? Может, я каким-то образом действительно ненамеренно обидел кого-то из вашей семьи?

— Вы сделали все сознательно и с чувством исполненного долга, — возразила она. — Вам, наверное, нравится чувствовать себя в роли охотника, который с таким удовольствием загоняет свою жертву под лай охотничьих собак и добивает ее последним выстрелом.

Дронго даже посмотрел по сторонам, словно ища того, о ком она говорила.

— Ничего не понимаю, — признался он, — может, вы меня все-таки просветите? Как вас зовут?

— Мое имя вам ничего не скажет. Я — София Милоевич.

— Действительно ничего. Но какое горе я мог принести вашей семье, если впервые слышу вашу фамилию?

— Зато вы хорошо знаете фамилию моей старшей сестры. Видрана Петкович. Ну как, вспомнили?

Теперь все стало ясно. В прошлом году он проводил одно расследование в Сербии по поводу загадочной гибели вице-премьера правительства, происшедшей в загородном доме во время переговоров с представителями бывших югославских республик. Сербские следователи подозревали охранника. Но Дронго удалось убедительно доказать, что в организации убийства и его исполнении участвовали помощник вице-премьера Драган Петкович и его супруга Видрана, с помощью которой Петкович и организовал убийство своего шефа, получив деньги от зарубежных спонсоров, заинтересованных в срыве переговоров.

Петкович получил двенадцать лет тюрьмы за убийство, а его супруга отправилась в тюрьму на шесть лет. Конечно, он помнил ее лицо. Эти раскосые голубые глаза, необычный темный цвет кожи… У Видраны мать была итальянкой, а бабушка со стороны отца — австрийкой. От матери ей достались черты лица, фигура балерины и оливковый цвет кожи, а голубые глаза передались от бабушки-австрийки. Теперь же перед Дронго была младшая сестра Видраны. Естественно, они ненавидели его, считая виновным в несчастьях их семьи. Поэтому с какой-то печалью в голосе Дронго спросил:

— Вы действительно считаете меня виноватым в том, что произошло?

— А кого еще? — нервно бросила она.

— Только не меня. Разве можно обвинять врача в том, что он нашел у вас тяжелую болезнь?

— Вы не врач, а палач, — убежденно возразила София. — Вы присвоили себе право решать, кто виноват, а кто нет. И ничего не зная об истинном лице погибшего, вы обвинили мою сестру и ее мужа. А если ее муж защищал честь своей супруги, если ему были неприятны эти вечные недомолвки за его спиной, нескрываемое желание его шефа переспать с его супругой? Вы считаете это нормальным? Но суд не принял во внимание эти доводы, и несчастный Драган получил двенадцать лет тюрьмы.

— Значит, вы ничего не знаете, — тяжело вздохнул Дронго. — Очевидно, где-то на самом верху было принято решение не сообщать обо всех фактах, и вам известна только внешняя сторона этого преступления. Только то, что вам всем было позволено узнать. Видимо, сам Петкович сумел договориться об этом со следователями уже после моего отъезда. На самом деле все было совсем не так.

— Они сидят в тюрьме, а вы гуляете по книжной ярмарке… — горько проговорила София. — Что именно я сказала не так?

— Он убил не потому, что защищал честь своей супруги, — пояснил Дронго. — Эту версию он придумал для своей защиты, а следователи и судьи в Белграде, очевидно, посоветовавшись с руководством, решили принять ее за официальную версию. И именно поэтому муж вашей сестры получил только двенадцать лет. Дело в том, что это было не просто убийство в состоянии аффекта или ревности, а продуманная акция, очень тщательно спланированное убийство, приманкой в котором стала ваша сестра. И мне удалось доказать, что за это убийство Драгану хорошо заплатили.

— Не смейте так говорить! Он защищал честь жены! — воскликнула София.

— Я говорю правду. Вы можете узнать все у своей старшей сестры, — вздохнул Дронго. — Подумайте сами, зачем мне лгать? Полагаю, что официальные власти в Белграде в который раз не захотели портить отношения с кем-то из своих соседей, предпочитая не обнародовать истинных причин смерти вице-премьера.

— Я вам не верю.

— И тем не менее я сказал правду. Вы не знаете, как мне найти руководителя вашей делегации господина Брашована?

— Он сейчас в пресс-центре, — нехотя ответила София.

— Спасибо. Извините меня еще раз…

— Подождите, — остановила она его, поднимаясь со стула, — вы действительно сказали сейчас правду?

— Да. Ему заплатили, и достаточно хорошо. Он был непорядочным человеком, госпожа Милоевич, и для достижения своих целей использовал свою жену, вашу сестру. Извините, что я вынужден говорить вам такие страшные вещи. — Дронго отошел от стенда, оставив молодую женщину одну.

В пресс-центре было многолюдно, и ему пришлось достаточно долго искать профессора Брашована, пока наконец он не увидел этого лысого господина, сидевшего в четвертом ряду. На вид ему было около пятидесяти. Подвижный, живой, энергичный, он все время улыбался.

«Известное свойство лысой головы, — в который раз подумал Дронго. — В молодости вы кажетесь гораздо старше своих лет, а в преклонном возрасте — гораздо моложе из-за отсутствия седых волос».

Он подсел к профессору и представился на английском:

— Доброе утро, господин Брашован. Я — международный эксперт. Меня обычно называют Дронго.

— Знаю, знаю, — улыбнулся профессор, пожимая ему руку, — меня уже предупредили о вашем появлении. Очень рад. Говорят, что именно вы блестяще провели расследование убийства нашего вице-премьера.

— Я только помогал вашим сотрудникам, — ответил Дронго.

— Ваша скромность делает вам честь. Чем могу быть полезен?

— Вы говорите по-русски?

— Да, разумеется. Хотите перейти на русский? Вам сложно говорить по-английски?

— Нас могут услышать. Английский сейчас знают практически все, а если мы будем говорить на русском, нас немногие поймут.

— Согласен, — усмехнулся Брашован, переходя на русский, и повторил: — Чем могу вам помочь?

— Сколько человек с вами приехало?

— Восемь.

— Вы можете дать список вашей делегации?

— Конечно. Он у меня в папке, которая осталась у стенда нашей экспозиции. Когда мы туда вернемся, я дам вам этот список.

— А другие бывшие югославские республики сюда приехали?

— Да, и находятся рядом с нами. Каждая республика теперь — независимое государство, и каждая хочет доказать, каким богатым интеллектуальным наследием она обладает. Приехали все — хорваты, словенцы, македонцы, черногорцы; даже Косово представило свою экспозицию.

— А Босния и Герцеговина?

— Тоже приехали. Я же говорю — здесь все. Для них это не просто литературные встречи или книжная ярмарка. Это большая политика.

— И где можно получить список делегации?

— Полагаю, что здесь, в пресс-центре. Но там указаны только официальные лица. В нашей делегации таких четверо: я, госпожа Милоевич, как руководитель самого крупного белградского издательства, господин Михалич, руководитель издательских программ нашей Академии, и сотрудник нашего министерства. Остальные четверо не входят в официальную делегацию. Это помогающие нам сотрудники разных издательств. Полагаю, похожая картина будет и в других делегациях. А почему вас так интересуют именно бывшие югославские республики?

Дронго наклонил голову и очень тихо сообщил:

— Вчера на ярмарке был убит бывший гражданин Сербии, и мы полагаем, что это убийство из мести. Кто-то решил таким образом свести с ним счеты.

— Ну, только не книгоиздатели, — добродушно усмехнулся Брашован. — Мы — книжники, среди нас сложно найти убийцу. Не тот тип людей, не те образцы, не те характеры… Разве может быть убийцей интеллектуал, который любит читать книги?

— Вы не поверите, профессор, если я скажу, что таких очень много.

— Жаль, — пробормотал Брашован. — Мне казалось, что книги в любом случае делают человека лучше, чище, благороднее. И хороший читатель никогда не может быть плохим человеком.

— Еще как может, — добил его Дронго, — интеллект и нравственность не всегда совпадают. Достаточно вспомнить, сколько немецких ученых работали на Гитлера. А среди фашистов были очень образованные люди. Я уже не говорю о том, что гитлеровский режим поддерживал даже Кнут Гамсун, нобелевский лауреат по литературе.

— Какие ужасные вещи вы говорите! — взмахнул руками Брашован. — Даже слушать страшно. Наш список я вам, конечно, дам, а остальные списки вы можете попросить у руководителей других делегаций. Вы считаете, что среди нас действительно может быть убийца?

— Такой вариант не исключен, — подтвердил Дронго.

— Какое ужасное время, — тяжело вздохнул Брашован, — человечество упрямо не хочет умнеть. Это всегда так обидно…

— Значит, я могу подойти к вам немного попозже и взять у вас список?

— Конечно, можете.

— И последний вопрос. Вам ничего не говорит имя — Марко Табакович?

— Табакович? — переспросил профессор. — Нет, ничего не говорит, в первый раз слышу. Очевидно, убили этого Табаковича?

— Да, именно его.

— Нет, я слышу его фамилию впервые в жизни. Может, узнать у кого-то из наших?

— Ни в коем случае, это может быть опасно. Никого не расспрашивайте о Табаковиче, — попросил Дронго.

— Хорошо, — согласился Брашован, — если вы так говорите…

Дронго поднялся и отошел с чувством некоторой неудовлетворенности. Он вернулся в зал четыре-один, чтобы еще раз пройти к сербской экспозиции, и вдруг увидел стилизованную «Девичью башню», построенную художниками для экспозиции Азербайджана. К нему шагнул невысокий мужчина в темном костюме.

— Вам нравится наша экспозиция? — спросил он по-азербайджански.

— Да, — кивнул Дронго. — Мне кажется очень оригинальным сделать такую башню на книжкой ярмарке, тем более что она уже давно стала настоящим символом Баку.

— У нас много книг по истории города и его архитектуре, — показал незнакомец, — можете заходить когда вам удобно. Посмо€трите наши книги. А пятнадцатого у нас будет презентация.

— Обязательно зайду, — пообещал Дронго. — Вы не знаете, где находится павильон Боснии и Герцеговины?

— Знаю. В соседнем ряду, через четыре павильона от нас. Возьмите мою визитную карточку. Меня зовут Керим, я директор самой большой государственной библиотеки в Баку и руководитель делегации нашей республики.

— Очень приятно. А вы незнакомы с руководителем делегации Боснии и Герцеговины?

— С Халилом Иззетом? Конечно, знаком. Он прекрасный человек, хороший поэт и публицист. А почему вы спрашиваете?

— Я бы хотел познакомиться с этим поэтом.

— Идемте, — радушно предложил Керим, — я готов вас познакомить. Простите, а вы сами из Баку?

— Я большей частью живу в Москве и в Италии, — ответил эксперт. — Меня обычно называют Дронго.

— Но вы наш соотечественник, — настаивал Керим.

— Конечно.

— Так приятно встретить на этой ярмарке своего соотечественника, — с чувством сказал Керим, пожимая руку Дронго. — И чем вы занимаетесь? Пишете книги? Или издаете их?

— Скорее пишу, — немного подумав, ответил Дронго.

— Очень достойное занятие, — одобрил его Керим. — Чтобы писать хорошие книги, нужно иметь светлую голову и быть совестливым человеком. Идемте, я вас сейчас познакомлю.

За небольшим столиком сидел мужчина лет сорока пяти с растрепанными седыми волосами, в очках, с легкой двухдневной щетиной. Он был одет в джинсы, байковую рубашку и серый пиджак. Мужчина что-то оживленно писал; возможно, именно здесь и именно в этот момент на него снизошло вдохновение.

— Господин Халил Иззет, — немного торжественно сказал по-турецки Керим, — позвольте вас познакомить с нашим соотечественником и писателем господином Дранга.

Дронго не стал поправлять своего нового знакомого. Халил Иззет поднялся и, церемонно поклонившись, пожал ему руку. Затем снова уселся на стул, продолжая что-то писать.

Конец ознакомительного фрагмента.