Окончательный диагноз

Чингиз Абдуллаев, 2002

Смерть одного из значительнейших ученых и политиков России выглядела, как минимум, нелепой. В самом деле, – кому понадобилось застрелить человека чья кристальная честность считалась поистине легендарной? Более того, – как убийце удалось проскользнуть незамеченным в один из самых элитных самых охраняемых дачных поселков Подмосковья?..

Глава 3

Автомобиль выехал за ворота. Охранники внимательно оглядели обоих мужчин, выезжавших из дачного поселка. Вместо одного охранника, как это было обычно, у ворот стояло несколько человек. Числов, узнав Дронго, кивнул ему и приказал пропустить машину. Дронго оглянулся. Следом за ними выезжал темный «Ниссан». Когда они выехали наконец на трассу, Дронго спросил:

— Алла — ваша старшая сестра?

— Да, — ответил Олег, — она работает в Стокгольме, в представительстве нашей внешнеторговой компании. Они с мужем живут там уже два года.

— У вас с ней хорошие отношения?

— Нормальные, — ответил Глушков.

— А с мачехой?

«Нельзя задавать ему подобные вопросы», — подумал Дронго, когда машина чуть вильнула в сторону. Олег реагировал слишком нервно.

— Тоже нормальные, — сказал он несколько напряженным голосом.

— Вы были против женитьбы вашего отца?

Олег посмотрел на него.

— Смотрите на дорогу, — посоветовал Дронго.

— Да, — сказал Олег, — мы были против. И я, и сестра. Отцу было уже за пятьдесят, когда он встретил Веронику Андреевну. Вы, наверное, знаете, что у нее было два неудачных замужества. Первый муж попал в тюрьму, второй сбежал в Чехию. Это вам о чем-нибудь говорит?

— О ее сложной судьбе.

— Вы смеетесь? — мрачно осведомился Олег. — Неужели вы ничего не понимаете? Отец уже тогда был известным человеком. Вице-премьер правительства, академик, профессор, директор института. Вы слышали, как она говорила о своей жизни? Еще смеет утверждать, что ей ничего не досталось. Все деньги отца, все его связи, знакомства, ценности — все теперь достанется этой особе… Скажите, а как делится наследство, вы не в курсе? Вы ведь, видимо, юрист по образованию?

— Боюсь, что не смогу вас обрадовать, — признался Дронго. — Насколько я помню наследственное право, вам вряд ли что-нибудь перепадет от наследства отца. Если нет завещания, то все имущество делится между супругой и несовершеннолетними детьми, которые считаются наследниками первой очереди. При этом раньше половина наследства отходила супруге, а вторую половину делили между женой и детьми…

— Значит, выходит, что жена получает больше половины? — Олег был явно раздражен. Видимо, этот вопрос волновал его больше других. — А если она нигде не работает?

— Мне представляется это правильным, — заметил Дронго. — Ведь совместно нажитое имущество делится между супругами независимо от того, кто из них работает. Половина наследства — это ее законная доля. А оставшаяся половина делится между другими наследниками. Но должен вас огорчить. Вам ничего не достанется в любом случае. Совершеннолетние дети не являются бесспорными наследниками. И все имущество вашего отца отойдет Веронике Андреевне, если нет нотариально заверенного завещания.

— Мы подадим в суд, — покрылся красными пятнами Олег. — Так нельзя! Это неправильно, нечестно.

— Обсудите этот вопрос со своими адвокатами, — посоветовал Дронго. — Когда в последний раз вы разговаривали с отцом?

— Что? — переспросил Олег.

Он, очевидно, был еще занят мыслями о наследстве.

— Когда в последний раз вы разговаривали с отцом? — терпеливо переспросил Дронго.

— Вчера… Нет, позавчера.

Олег смутился, поправил очки. Было заметно, что он нервничает.

— Вы не могли бы вспомнить точнее? — настойчиво попросил Дронго, не сводя тяжелого взгляда с собеседника.

Олег покачал головой.

— Вчера, — тяжело вздохнул он, — вчера вечером. Только сотрудникам прокуратуры я сказал, что разговаривал позавчера. Испугался и почему-то соврал.

Дронго рассчитал правильно. Глушкову-младшему было трудно одновременно вести машину, размышлять о возможном наследстве и отвечать на вопросы, пытаясь при этом соврать.

— Почему вы их обманули? — строго спросил Дронго.

— Не хотел им ничего рассказывать, — признался Олег. — Мы вчера поспорили с отцом. Даже не поспорили… Ему не нравились мои планы. Ну, в общем, он их не одобрял. А мне нужны были деньги. И я попросил его меня поддержать. Но он отказал. Вот, собственно, и все.

— Какие планы? — спросил Дронго.

— Мы закупаем продукты, — пояснил Олег. — Вкладываем деньги и вместе с друзьями закупаем продукты в Германии и Польше. А потом ввозим их в страну.

— И почему он был против? Насколько я знаю, академик Глушков был ярым рыночником.

— Не знаю. Но ему не нравился наш бизнес. И он мне об этом часто говорил.

— В котором часу вы с ним разговаривали?

— Примерно в восемь — в половине девятого. Он сказал, что не хочет меня слушать, и положил трубку. Больше мы с ним не общались. Сейчас даже вспоминать не хочется, так обидно. Как вы думаете, а личные вещи нашей матери тоже достанутся этой женщине?

— Вас это волнует больше всего, — заметил Дронго.

— Мне обидно, что все достанется ей. Вы ведь понимаете, что она его совсем не любила. После смерти матери он чувствовал себя одиноким, и она воспользовалась обстоятельствами. Ему было чуть больше пятидесяти…

— Тогда вам нужно винить только себя, — строго сказал Дронго. — Не нужно было оставлять его одного. Ваша сестра и вы могли быть более внимательными к своему отцу.

— Вы ничего не знаете, — вздохнул Олег. — Это был очень сложный человек.

— У него были враги?

— Думаю, были. Некоторые его очень резко критиковали. И когда он первый раз был в правительстве, и потом, когда согласился на второй срок. Шутил, что стал «рецидивистом» в правительстве, согласившись на «второй срок». Но тогда он ушел из правительства довольно быстро. Как раз перед дефолтом. Он сам подал прошение об отставке. Тогда все газеты об этом писали и очень его критиковали. А через несколько месяцев выяснилось, что он был прав.

— Из-за этого его вряд ли могли убить. А не было ли это самоубийством? Как вы думаете, он мог покончить с собой?

— Нет, — ответил Олег, — ни в коем случае. Когда вчера вечером мы с ним разговаривали, я бы обязательно что-то почувствовал. Нет-нет. Это было убийство… А вы так не считаете?

— Пока не знаю, — признался Дронго. — Он был выше вас ростом?

— Да. Он был крупным мужчиной.

— В таком случае убийца очень рисковал, подойдя так близко к вашему отцу. Или, может быть, убийцей был кто-то из ваших знакомых?

— Среди наших знакомых нет таких людей, — сказал Олег, краснея и нервно поправляя очки.

— У него был пистолет?

— Вы тоже допускаете, что он мог застрелиться? — Олег нахмурился. — Все ищут пистолет, как будто оружие стреляет само по себе. Искать нужно убийцу, который выстрелил из пистолета. Но у моего отца никогда не было такого оружия. У нас есть два ружья, они находятся дома, и, насколько я знаю, он уже года три ими не пользовался. Хотя раньше часто ездил на охоту. Но пистолета у него никогда не было. Это абсолютно точно.

— У вас были сложные отношения с мачехой? Извините, что я вас спрашиваю, но мне нужно понять обстановку внутри вашей семьи.

— Непростые, — признался Олег. — Мы ее не очень принимали. И поэтому и я, и сестра редко приезжали в Жуковку. Правда, и Вероника Андреевна не очень любила здесь появляться. Ее почему-то оскорбляла обстановка государственной дачи. Она считала, что отец должен иметь собственную дачу. Но свою дачу он отдал мне, когда решил переехать в Жуковку. Еще во время своего первого назначения. А дачу за ним сохранили — он ведь был академиком. И потом, ему здесь было гораздо удобнее. По понедельникам сюда приезжала домработница, которая готовила еду и убирала дачу.

— Точно по понедельникам? — встрепенулся Дронго.

— Насколько я знаю, нет. Они договаривались, когда ей нужно было приехать. Меня уже спрашивали об этом сотрудники прокуратуры. Вчера ее здесь не было. Обычно она приезжала на машине моего отца. На его служебной машине. Утром приезжала и оставалась на весь день. Готовила еду, мыла, убирала, чистила, а вечером возвращалась в город. По другим дням она работала у нас дома. Вернее, в доме моего отца.

— У него большая квартира в городе?

— Да, конечно. Мы жили на Кутузовском. Пять комнат, общая площадь больше ста восьмидесяти метров. Мы выросли в этом доме. Он ведь стал академиком в сорок три года, а квартиру мы получили, когда он был членом-корреспондентом. Тогда сам Келдыш за него хлопотал, поэтому нам и дали такую роскошную квартиру. Кажется, мы переехали туда лет двадцать назад.

— Они жили там вдвоем?

— С Вероникой Андреевной, — подтвердил Олег, — но она не сразу к нему переехала. Вернее, не так. Он не сразу ее к себе пустил. Несколько лет они встречались в других местах, приезжали сюда. Тогда она ничего не имела против его дачи в Жуковке, — ядовито заметил Глушков-младший. — Это сейчас ей захотелось чего-нибудь другого. А тогда она лишь мечтала увидеть нашу квартиру.

— У нее есть свои дети?

— Есть, конечно. Дочь от второго брака. Ей сейчас двадцать два года, она живет в Америке. По-моему, в Детройте. Успела выйти замуж и уехать в Америку. В общем, такая же деловая, как и ее мамаша. Извините, я иногда бываю слишком категоричен, но вы понимаете, в каком я состоянии.

Дронго промолчал. Он не стал соглашаться с Глушковым-младшим. Но и не стал возражать. Машина въехала в город.

— Куда вас отвезти? — спросил Олег.

Дронго назвал адрес. Олег кивнул и увеличил скорость.

— Наверное, жена уже волнуется, — невесело заметил он.

— У вас нет с собой мобильного телефона? — повернулся к нему Дронго.

— Батарейки сели, не успел зарядить, — пояснил Олег, — поэтому жена позвонила на городской. Обычно она звонит на мобильник, чтобы не разговаривать с Вероникой Андреевной. У них взаимная антипатия.

— Вчера вечером вы позвонили отцу или он вам?

— Неужели это так важно? Кажется, я звонил. Или он? Я точно не помню…

— И все-таки, кто именно позвонил?

— Я позвонил, — признался Олег.

— Вы видели его коллекцию монет?

— Конечно, видел. О его коллекции был даже специальный репортаж по телевидению. Говорили, что некоторые монеты уникальны и не имеют аналогов в мире. Он собирал эту коллекцию всю жизнь.

— Значит, о его коллекции знало много людей.

— Все знали. Он и не скрывал, очень гордился, часто показывал гостям, друзьям.

— Он был членом какого-нибудь клуба нумизматов?

— По-моему, да. Иногда он встречался с коллекционерами. Кстати, один из них жил рядом с нами. Наш сосед Романовский Всеволод Витальевич. Он такой же страстный коллекционер.

— Романовский? — переспросил немного растерянно Дронго. — Заместитель министра иностранных дел?

— Да, — кивнул Олег. — Он часто навещал отца, и они вместе обсуждали новые приобретения.

— Рядом с дачей вашего отца есть еще три дачи, — задумчиво произнес Дронго. — Вы знаете соседей, которые там жили?

— Там живут только очень известные люди, — удивился Олег. — Один из них вице-президент Академии наук. Сам Абрам Моисеевич Перельман. Мы знаем друг друга много лет. Его младшая дочь училась вместе с Аллой в одном классе. Ему лет семьдесят или около того. А руководителя таможенной службы часто показывают по телевизору. Лопатин Михаил Николаевич. Он теперь прямо-таки телезвезда. Ни одна презентация не обходится без него. Вы, наверное, его видели.

— Может быть, — кивнул Дронго. — У Романовского большая семья?

— Нет. Старший сын — дипломат, работает в Австрии. Второй сын, кажется, живет в Ленинграде. Сам Всеволод Витальевич живет на даче со своей супругой. Они часто встречались с отцом. Но сейчас его жена болеет, и он остается один.

— Перельман?

— Да. У него трое детей: двое сыновей и дочь. Старший сын — известный физик, доктор наук, профессор. Второй — музыкант, преподает в консерватории. Тоже профессор. А дочь — филолог, кажется, специалист по германской литературе. Мать у них украинка. Отец всегда ставил нам в пример семью Абрама Моисеевича. Они живут большой дружной семьей. У каждого из сыновей по двое детей. И еще мальчик у Алины. Она — поздний ребенок, родилась, когда старшим было пятнадцать и тринадцать лет.

— Она замужем?

— Нет, разведена. — Олег улыбнулся. — Возможно, это единственная неудача семьи Перельман. Хотя ее муж учился вместе с ней. Они были одноклассниками, сидели за одной партой. Поэтому моя сестра знала их обоих.

— А новый главный таможенник?

— Он недавно к нам переехал. У него молодая, очень эффектная супруга. Очевидно, она действует на нервы моей мачехе, когда появляется в нашем доме. С Вероникой вообще трудно ужиться кому бы то ни было. Я всегда удивлялся, почему отец выбрал именно ее. Вокруг него всегда было столько красивых и умных женщин. Хотя признаюсь, что в последние годы я мало появлялся на даче отца.

— У вас есть дети?

— Есть. Близнецы. Двое мальчиков, — не без гордости сообщил Олег. — А какое это имеет отношение к убийству моего отца?

— Мне нужно собрать полную информацию, — пояснил Дронго. — А у вашей сестры?

— Нет. Они бездетны. Только не спрашивайте меня почему. Кажется, Алла сама не хотела иметь детей. Когда она приедет, можете спросить у нее.

— У вас хорошие отношения с сестрой?

— Нормальные, — усмехнулся Олег, — во всяком случае, мы терпимо относимся друг к другу. Кажется, мы подъехали к вашему дому. У вас есть еще вопросы?

— Только один, последний. Как вы думаете, ваш отец был состоятельным человеком?

— По нынешним временам не очень. У него все было. Дом, дача, государственная дача, две машины, даже эта коллекция. Но назвать его очень богатым человеком я бы не смог. Вы же знаете, какие сейчас времена. Некоторые наши соседи имеют на своих счетах сотни миллионов долларов. В другом конце поселка живет вице-президент нефтяной компании, который получает официальную зарплату в сто пятьдесят тысяч долларов. До прошлого года президент США получал не более двухсот в год. Вот вам и разница.

— Насколько я понял, вы хотели, чтобы отец помог вам деньгами. Если у него не было денег, то откуда он должен был их взять?

— Я не сказал, что он был бедным человеком, — возразил Олег. — Вы спрашивали о «состоянии». В моем понимании, люди «состоятельные» — это наши олигархи, у которых сотни миллионов долларов. А у отца, возможно, было несколько миллионов долларов, если собрать всю его недвижимость и подсчитать. Но наличных было не так много. Может, шестьсот тысяч. Или семьсот. У него были счета, кажется, в австрийском банке и в нашем. Но точно не знаю. И еще эта коллекция монет.

— У каждого человека свои представления о богатстве. Как и о счастье, — прокомментировал Дронго.

— Что? — не понял Олег.

— Ничего. Спасибо. Вы мне очень помогли. И примите еще раз мои соболезнования.

Дронго вышел из машины, оглянулся. И сразу нахмурился. Он узнал автомобиль, который выехал за ними, когда они миновали ворота дачного поселка. Тот самый темный «Ниссан». Поверить в случайность он не имел права. Для этого нужно быть слишком наивным человеком. А он таким никогда не был. Дронго взглянул на отъезжавший «Пежо». В ночной темноте Олег Глушков мог не заметить автомобиля, который следовал за ними. В машине было двое мужчин, которые не особенно скрывали свое присутствие. Оба незнакомца внимательно смотрели на Дронго.

Он усмехнулся и, помахав им рукой, направился к дому. Зачем нужны все его аналитические изыски, если можно найти обычных агентов и пустить по его следу. Или пристрелить известного человека, чтобы доказать никчемность охранного управления. Ради того, чтобы получить полный контроль над деятельностью всей службы охраны, в ФСБ вполне могли решиться на подобное преступление. Учитывая, что новый президент лично знал погибшего и сам был из органов ФСБ. Один выстрел — и все проблемы решены. Можно вернуть службу охраны, восстановив знаменитое девятое управление КГБ, когда-то занимавшееся охраной высших должностных лиц. Только один выстрел…

Дронго вошел в дом, поднялся на свой этаж. Едва он открыл дверь и включил свет, как раздался телефонный звонок. Он взглянул на часы. Скоро полночь. Интересно, кому это не спится? Не дожидаясь, пока включится автоответчик, он подошел к аппарату и поднял трубку.

— Слушаю вас, — сказал Дронго.