Неточные совпадения
— Разве я не вижу, как ты себя поставил с женою? Я слышал, как у вас вопрос первой важности —
поедешь ли ты или нет
на два дня
на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но
на целую жизнь этого не
хватит. Мужчина должен быть независим, у него есть свои мужские интересы. Мужчина должен быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.
— Я сам был свидетелем, я
ехал рядом с Бомпаром. И это были действительно рабочие. Ты понимаешь дерзость? Остановить карету посла Франции и кричать в лицо ему: «Зачем даете деньги нашему царю, чтоб он бил нас? У него своих
хватит на это».
— Ну, и пускай Малый театр
едет в провинцию, а настоящий, культурно-политический театр пускай очистится от всякого босячества, нигилизма — и дайте ему место в Малом, так-то-с! У него
хватит людей
на две сцены — не беспокойтесь!
Разгульный и бодрый,
едет он
на вороном коне, подбоченившись и молодецки заломив шапку; а она, рыдая, бежит за ним,
хватает его за стремя, ловит удила, и ломает над ним руки, и заливается горючими слезами.
Проехать было очень трудно, потому что полая вода хотя и пошла
на убыль, но все еще высоко стояла; они пробрались по плотине в крестьянских телегах и с полверсты
ехали полоями; вода
хватала выше колесных ступиц, и мне сказывали провожавшие их верховые, что тетушка Татьяна Степановна боялась и громко кричала, а тетушка Александра Степановна смеялась.
У Андрея Ефимыча не
хватило характера настоять
на своем, и он скрепя сердце
поехал в Варшаву.
Дон-Кихот же, тоже прогулявшись,
хватил старины, от которой чуть не отвык, обабившись: и он и Зинка заметили, что когда они
ехали в церковь с «барыней Аксюткой» (так ее звали крестьяне), то даже лошади шли понуро и сам тарантас все бочил
на левую сторону, где сидела крепкотелая Ингигерда; но когда Дон-Кихот, сразившись и отбив Грайворону, крикнул: «Зинобей!» — все сразу изменилось: одры запряли ушми и полетели, тарантас запрыгал, как скорлупочка по ветру, и сами Зинка и его барин вздохнули родною жизнью.
— Ведь я что думал?
Едем мы сюда… думаю…
хвачу я его — тебя — веслом… рраз!.. денежки — себе, его — в море… тебя-то… а? Кто, мол, его хватится? И найдут, не станут допытываться — как да кто. Не такой, мол, он человек, чтоб из-за него шум подымать!.. Ненужный
на земле! Кому за него встать?
Тогда Яков рассказал ему, что лошадь у них пала, хлеб весь они съели еще в начале февраля; заработков не было. Сена тоже не
хватило, корова чуть с голоду не сдохла. Пробились кое-как до апреля, а потом решили так:
ехать Якову после пахоты к отцу,
на заработки, месяца
на три. Об этом они написали ему, а потом продали трех овец, купили хлеба да сена, и вот Яков приехал.
— Я боялся не застать вас, — продолжал он. — Пока
ехал к вам, исстрадался душой… Одевайтесь и едемте, ради бога… Произошло это таким образом. Приезжает ко мне Папчинский, Александр Семенович, которого вы знаете… Поговорили мы… потом сели чай пить; вдруг жена вскрикивает,
хватает себя за сердце и падает
на спинку стула. Мы отнесли ее
на кровать и… я уж и нашатырным спиртом тер ей виски, и водой брызгал… лежит, как мертвая… Боюсь, что это аневризма… Поедемте… У нее и отец умер от аневризмы…
А кто по местам пойдет, для тех сию минуту за деньгами
поеду — при мне нет, а что есть у Василья Фадеева, того
на всех не
хватит.
«Куда нам
ехать вместе сегодня же? Куда-нибудь опять «воскресать»? Нет, уж довольно проб… Да и неспособна я. Если
ехать, то в Москву, и там делать визиты и самим принимать, — вот мой идеал, вы знаете… Началось с красивого мгновения, которого я не вынесла. А так как я и без того давно знала, что меня всего
на один миг только и
хватит, то взяла и решилась… Я разочла мою жизнь
на один только час и спокойна»…
Лиза. Катя, Катечка! Где Катя? Алеша приехал. Ментиков, голубчик, ненаглядный, где Катя? Вы знаете, Алеша приехал, и, значит, дело идет
на мировую. Какой Алеша красавец, и с ним какой-то, тоже красавец. Ментиков, вы это понимаете: значит, зимой я
еду к ним, и никакая мама меня не удержит. Вы не грустите, мы вместе
поедем. Если бы я не была такая взрослая, я бы вас поцеловала, а теперь… (С силою
хватает упирающегося Ментикова за руки и кружит по комнате. Убегает с криком.) Катя! Алеша приехал!
Потянулись поля.
На жнивьях по обе стороны темнели густые копны каоляна и чумизы. Я
ехал верхом позади обоза. И видно было, как от повозок отбегали в поле солдаты,
хватали снопы и бежали назад к повозкам. И еще бежали, и еще,
на глазах у всех. Меня нагнал главный врач. Я угрюмо спросил его...
Второй день у нас не было эвакуации, так как санитарные поезда не ходили. Наместник
ехал из Харбина, как царь, больше, чем как царь; все движение
на железной дороге было для него остановлено; стояли санитарные поезда с больными, стояли поезда с войсками и снарядами, спешившие
на юг к предстоявшему бою. Больные прибывали к нам без конца; заняты были все койки, все носилки, не
хватало и носилок; больных стали класть
на пол.
Наконец-то я в своем прежнем виде.
Хватаю Анюту, выскакиваю
на улицу, сажусь
на извозчика.
Едем.
«Если не примут
на Образцовую, надо забирать маленького принца и Матрешу и
ехать кочевать по провинции… Провинциальная актриса с семьей — ах, как это тяжело. Если бы еще рыцарь Трумвиль и тоненькая Брундегильда были богаты… Но, увы! Нам едва
хватает на жизнь. Значит, необходимо остаться здесь, иными словами, сыграть так, чтобы вакансия
на Образцовую сцену осталась за мной».
— Ох, Коленька, Коленька, — качала головой Фанни Михайловна, — всякому человеку своя судьба определена, к чему себя приготовить, поверь мне, что ей только теперь кажется, что она без сожаления бросит сцену и
поедет с тобой в деревню заниматься хозяйством… Этого
хватит на первые медовые месяцы, а потом ее снова потянет
на народ… Публичность, успех, аплодисменты, овации — это жизнь, которая затягивает, и жизнь обыкновенной женщины не может уже удовлетворить.
Они
ехали, конечно, с надеждой найти это «золотое дно» и «неисчислимые богатства», запустить в них властную руку и не одной пригоршней черпать из них личное благосостояние, а когда убедились, что «дно» стало очень мелко и богатства можно перечислить по пальцам, то, конечно, тщательно скрывали это от непосвященных, стараясь захватить хотя ничтожные остатки, которых
на их век, по их эгоистическому рассуждению,
хватит.
— Нет, нет, это не то, не то, — возмутился он сам против себя, — это иезуитское рассуждение. Она преступница, несомненно, но она так хороша, так обворожительна. Отступиться от нее — он чувствовал —
на это у него не
хватит сил. Надо спасти ее. Надо
поехать переговорить с ней, предупредить. Она поймет всю силу моей любви, когда увидит, что, зная все, я готов отдать ей свое имя и титул и ими, как щитом, оградить ее от законного возмездия
на земле.
— Я бы тебя донес, да силы не
хватит. Дойдем хоть до парохода, а потом по Суворовскому
на трамвае
поедем.