Жарко, душно. Воздух сперся, а освежить его невозможно. Перед тем как приехать Петру Степанычу, завернули было дожди с холодами, и домовитый Феклист закупорил окна по-зимнему… Невыносимо стало Самоквасову — дела нет,
сон нейдет… Пуще прежнего и грусть, и тоска… Хоть плакать, так в ту же пору…
Но эта дума так же скоро промчалась, как скоро налетела. А
сон нейдет, на минуточку не может Дуня забыться. На мыслях все он да он, а сердце так и стучит, так его и щемит.
Неточные совпадения
Упала…
«Здесь он! здесь Евгений!
О Боже! что подумал он!»
В ней сердце, полное мучений,
Хранит надежды темный
сон;
Она дрожит и жаром пышет,
И ждет:
нейдет ли? Но не слышит.
В саду служанки, на грядах,
Сбирали ягоду в кустах
И хором по наказу пели
(Наказ, основанный на том,
Чтоб барской ягоды тайком
Уста лукавые не ели
И пеньем были заняты:
Затея сельской остроты!).
— Бабушка
нейдет! Бабушка не любит! — шептала она с тоской, отрезвившись на минуту от
сна. — Бабушка не простит!
«Храпит бестия француз, — подумал Антон Пафнутьич, — а мне так
сон и в ум
нейдет. Того и гляди воры войдут в открытые двери или влезут в окно, а его, бестию, и пушками не добудишься».
Гурмыжская. Все-таки ты остерегайся! Береги себя, мой друг! Этот
сон у меня из головы
нейдет… у него такой бешеный характер.
Гурмыжская. Ах, этот
сон!
Нейдет из головы, да и только.
Мне скучно! — вся душа расстроена,
И для меня суббота поневоле
Сегодня!.. сердце бьется, бьется,
Как птичка, пойманная в сетке!
Зачем
нейдет отец мой? он опять
Злодеям в руки попадется…
Как скучно быть одной весь день;
Всё песнь одна; низать и распускать свой жемчуг,
Читать и перечитывать, одеться
В парчу и вновь раздеться, есть и пить
И спать… однако ж эту ночь
Мой
сон был занимателен и страшен!
Авдотья Максимовна. Что же мне делать-то! На грех я его увидела! Так вот с тех пор из ума
нейдет, и во
сне все его вижу. Словно я к нему привороженная какая. (Сидит задумавшись.) И нет мне никакой радости!,. Прежде я веселилась, девка, как птичка порхала, а теперь сижу вот, как к смерти приговоренная, не веселит меня ничто, не глядела б я ни на кого. Уж и что я, бедная, в эти дни слез пролила!.. Ведь надо ж быть такой беде!..
— Настасья с ума
нейдет, кормилец ты мой. Разрывается мое сердечушко, заснула было, так и во сне-то вижу ее, голубушку… Оголили… срамить ведут…
Ушла в свою боковушку Аксинья Захаровна. А Патап Максимыч все еще ходил взад и вперед по горнице.
Нейдет сон, не берет дрема.
Ни
сон, ни еда
нейдут на ум заботному приказчику, то и дело ходит он наверх проведать, не воротился ли хозяин.