Неточные совпадения
Экстериоризированная природа и общество не являются моей
собственностью, моя
собственность лишь очень частична и мала в отношении к ним, и моя индивидуальность неуловима для законов природы и законов общества, не говоря уже о законах
государства.
На допросе жандармский генерал сказал мне, что из моих бумаг следует, что я стремлюсь к низвержению
государства, церкви,
собственности и семьи.
Сомнение в оправданности частной
собственности, особенно земельной, сомнение в праве судить и наказывать, обличение зла и неправды всякого
государства и власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
Русские моральные оценки определяются по отношению к человеку, а не к отвлеченным началам
собственности,
государства, не к отвлеченному добру.
— Цели Марфы Посадницы узки, — крикнул Бычков. — Что ж, она стояла за вольности новгородские, ну и что ж такое? Что ж такое
государство? — фикция. Аристократическая выдумка и ничего больше, а свобода отношений есть факт естественной жизни. Наша задача и задача наших женщин шире. Мы прежде всех разовьем свободу отношений. Какое право неразделимости? Женщина не может быть
собственностью. Она родится свободною: с каких же пор она делается
собственностью другого?
Кончено. С невыносимою болью в сердце я должен был сказать себе: Дерунов — не столп! Он не столп относительно
собственности, ибо признает священною только лично ему принадлежащую
собственность. Он не столп относительно семейного союза, ибо снохач. Наконец, он не можетбыть столпом относительно союза государственного, ибо не знает даже географических границ русского
государства…
Что только тогда они могут считать себя спокойными за свои семейства и за свою
собственность, когда у них не будет смешных
государств, вроде Шаумбург-Липпе, о которых ни один путешественник не может говорить иначе как при помощи анекдотов.
Государство ограждает его
собственность; оно устроивает в его пользу тысячи разнообразнейших удобств, которые он никак не мог бы иметь, предоставленный самому себе; оно охраняет его предприятия против завистливых притязаний одичалых масс и, в случае надобности, встанет за него горой.
«Мы перестали быть людьми и сделались вещами —
собственностью вымышленногоо чего-то, что мы называем
государством, которое порабощает каждого во имя воли всех, тогда как все, взятые отдельно, хотят как раз противное тому, что их заставляют делать…
По поводу вашего появления было поднято много разного принципиального разговора.
Собственность, семейство,
государство — вот триада, которую, по мнению охранителей и публицистов, вы призваны защитить и навсегда утвердить. Прекрасно; постараемся же сговориться, в какой мере и как ловчее все это осуществить.
Сообразуясь с уставами нашего
государства, Она предлагает иные способы награды для тех, которые, потом лица своего орошая землю, извлекают из недр ее истинные сокровища людей, гораздо драгоценнейшие Перуанского злата и Бразильских диамантов; «главное же ободрение сельского трудолюбия есть, по словам Ее, право
собственности: всякий печется о своем более, нежели о том, что другому принадлежит или что другие могут отнять у него (295, 296...
Но в
государстве просвещенном, где жизнь, честь и
собственность гражданина священны, требуется основательного разыскания истины (112–114)».
Карамзин отзывается, что в монгольский период вообще «отечество наше походило более на темный лес, нежели на
государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, — не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою
собственности» (V, 217).
Буду ли я вообще все те мерзости проделывать, которые проделывают русские культурные люди, шлющиеся на теплых водах? Буду ли я уверять, что мы, русские, — свиньи, что правительство у нас революционное, что молодежь наша не признает ни авторитетов, ни
государства, ни семейства, ни
собственности, что вообще порядочному человеку в России дышать нельзя и что поэтому следует приобрести виллу в Бадене или в Ницце, а сношения с Россией ограничить получением оброков?
«Нечего заниматься мечтами, надо заниматься настоящими делами. Надо изменить отношение капитала и труда, организовать труд, земельную
собственность, открывать рынки, учреждать колонии для размещения населения, надо учредить отношение церкви и
государства, надо составлять союзы и обеспечивать безопасность
государств, строить корабли, крепости, собирать, обучать войска, приготовлять средства защиты для поддержания своего и народного достоинства и т. п.
С тех пор я жила в разных
государствах, между прочим, в Англии и Франции, потом получила в
собственность графство Оберштейн в Германии и жила там.
Государство и общество есть лишь посредник, регулятор и гарант, они должны препятствовать тому, чтобы
собственность стала орудием эксплуатации.
Государство и общество не может быть субъектом
собственности, ибо вообще не может быть субъектом.
Нельзя перенести абсолютную
собственность с частного лица на
государство и общество.
Собственность в своем реально-личном ядре не может быть созданием
государства или общества.
Отнимите от человека
собственность, передайте
собственность обществу и
государству, и человек станет рабом, утеряет всякую независимость.
Ложь коммунизма, источник рабства и насилия в нем, коренится в том, что коммунизм совсем не преодолевает абсолютного нрава
собственности, но хочет сделать субъектом этого права коммуну, коллектив, коммунистическое общество или
государство.
Освобождение в том, чтобы принципиально, духовно и нравственно отрицать абсолютное, неограниченное право
собственности за каким бы то ни было субъектом, личностью, обществом или
государством.
Такое же ограниченное право
собственности должно быть признано за обществом или свободной кооперацией и за
государством.
Никто не является субъектом абсолютной, неограниченной
собственности, как никто не является субъектом абсолютной, неограниченной власти, ни личность, ни общество, ни
государство.
Таким же тираном и насильником является общество и
государство, когда им приписывается абсолютное право
собственности.
И освобождение от той тирании, которая исходит от личностей, злоупотребивших правом
собственности, ставших обладателями огромных богатств, от феодалов и владельцев латифундий или капиталистических владельцев фабрик и банков, совсем не в том, чтобы, отняв абсолютное право
собственности от личности, передать его обществу или
государству.
Право
собственности на вещный мир, на хозяйственные блага должно быть разделено и размежевано между личностью, обществом и
государством и одинаково для всех этих субъектов должно быть ограниченным, данным в пользование, функциональным.
При таком абсолютном характере
собственности и личность и
государство начинают злоупотреблять своим правом и силой, которую оно дает, делаются насильниками и эксплуататорами.
Собственность, семейство,
государство — священны.
Дух и духовность совсем не есть подчинение в этом мире объективированному порядку природы и общества и сакрализация установившихся в этом мире форм (внешней церковности,
государства,
собственности, национального быта, родовой семьи и пр.).
Священными считали самые разнообразные вещи —
государство, нацию, семью,
собственность, общество, культуру и цивилизацию и т. п.
Буржуазность защищает добродетели, принципы, идеи отечества, семьи,
собственности, церкви,
государства, морали и пр.
Эта часть России в Москве, эта шеститысячная дружина Иоаннова, этот новый двор, как отдельная
собственность царя, находясь под его непосредственным ведением, были названы «Опричниною», а все остальное, то есть все
государство — «Земщиною», управление которой он поручал земским боярам.
В этой области социологический материализм одержал наибольшие победы [См., напр., Моргана «Первобытное общество» или Энгельса «Происхождение частной
собственности, семьи и
государства».
В русском народе всегда была исключительная, неведомая народам Запада, отрешенность, он не чувствовал исключительной прикованности и привязанности к земным вещам, к
собственности, к семье, к
государству, к своим правам, к своей мебели, к внешнему бытовому укладу.
Так, сами люди помимо церкви уничтожили рабство, оправдываемое церковью, уничтожили сословия, уничтожили оправдываемые церковью религиозные казни, уничтожили освященную церковью власть императоров, пап и теперь начали стоящее на очереди уничтожение
собственности и
государств.
Христианского брака быть не может и никогда не было, как никогда не было и не может быть ни христианского богослужения (Мф. VI, 5—12; Иоан. IV, 21), ни христианских учителей и отцов (Мф. XXIII, 8—10), ни христианской
собственности, ни христианского войска, ни суда, ни
государства. Так и понималось это всегда истинными христианами первых и последующих веков.
Я не видал того, что невозможно в одно и то же время исповедывать Христа-бога, основа учения которого есть непротивление злому, и сознательно и спокойно работать для учреждения
собственности, судов,
государства, воинства, учреждать жизнь, противную учению Христа, и молиться этому Христу о том, чтобы между нами исполнялся закон непротивления злому и прощения.