Неточные совпадения
Когда Самгин, все более застывая в жутком холоде, подумал это — память тотчас воскресила вереницу забытых фигур: печника в деревне, грузчика
Сибирской пристани,
казака, который сидел у моря, как за столом, и чудовищную фигуру кочегара у Троицкого моста в Петербурге. Самгин сел и, схватясь руками за голову, закрыл уши. Он видел, что Алина сверкающей рукой гладит его плечо, но не чувствовал ее прикосновения. В уши его все-таки вторгался шум и рев. Пронзительно кричал Лютов, топая ногами...
Самгин встречал этого писателя и раньше, знал, что он числится сочувствующим большевизму, и находил в нем общее и с дерзким грузчиком
Сибирской пристани и с
казаком, который сидел у моря, как за столом; с грузчиком его объединяла склонность к словесному, грубому озорству, с
казаком — хвастовство своей независимостью.
Большую часть своего успеха я отношу к примерной самоотверженности и честной службе
сибирских стрелков и уссурийских
казаков, бывших со мной в путешествиях.
Кроме того, в состав экспедиционного отряда вошли 6
сибирских стрелков (Дьяков, Егоров, Загурский, Мелян, Туртыгин, Бочкарев) и 4 уссурийских
казака (Белоножкин, Эпов, Мурзин, Кожевников).
— Великий государь! — сказал он, приблизившись к ступеням престола, — казацкий твой атаман Ермак Тимофеев, вместе со всеми твоими опальными волжскими
казаками, осужденными твоею царскою милостью на смерть, старались заслужить свои вины и бьют тебе челом новым царством. Прибавь, великий государь, к завоеванным тобою царствам Казанскому и Астраханскому еще и это
Сибирское, доколе всевышний благоволит стоять миру!
Идти дальше
казаки не отваживались, опасаясь «многолюдства татарского и вогульского и
сибирского владения».
Казаки в большинстве случаев женились на татарках, о чем
сибирский летописец повествует так: «Поколение в казацком сословии первоначально пошло от крови татарок, которые, быв обласканы смелыми пришельцами, взошли на ложе их, впоследствии законное, по подобию сабинянок, и с чертами кавказского отродья не обезобразили мужественного потомства».
С открытием навигации в 1854 году генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев с отрядом забайкальских
казаков и частей 13-го и 14-го линейных батальонов спустился на баржах и плотах по реке Амуру от Усть-Стрелочного караула до поста Мариинского, основанного им у входа в озеро Кизи. [Свербеев. Описание плавания по реке Амуру. (Экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири 1854 г.). «Записки
Сибирского отдела Русского Географического общества», 1857 г., кн. 3.]
Кроме того, в экспедицию были назначены семь человек стрелков — от 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка: Петр Вихров, Станислав Глегола, Михаил Марунич и Иван Туртыгин, от 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полка: Михаил Курашев, Илья Рожков и Павел Ноздрин и от Уссурийского казачьего дивизиона
казаки: Григорий Димов и Иван Крылов.
Царь наградил Ивана Кольца и других членов посольства деньгами и сукнами, остальным
казакам послал с ними богатые дары и забвение всех их прежних вин, а Ермаку Тимофеевичу, кроме титула «князя
Сибирского», — два панциря, серебряный кубок и шубу с царских плеч.
Близ устья Ишимского в кровопролитной схватке с жителями, бедными и свирепыми, Ермак лишился пяти мужественных
казаков, доныне воспеваемых в унылых
сибирских песнях.
— «Мы, бедные и опальные
казаки, угрызаемые совестью, шли на смерть и присоединили знаменитую державу к России во имя Христа и великого государя навеки веков, доколе Всевышний благословит стоять миру. Ждем твоего указа, Великий Государь и воевод твоих, сдадим им царство
Сибирское без всяких условий, готовые умереть или в новых подвигах чести, или на плахе, как будет угодно тебе, великий государь, и Богу».
Весть о гибели Ермака привела в неописуемый ужас
казаков и стрельцов, оставшихся в Искоре. На собранном круге решено было уведомить об этом печальном событии Строгановых и молодую княгиню
Сибирскую.
Грозный, неумолимый Ермак жалел воинов христианских в битвах, не жалел в случае преступления и казнил за всякое ослушание, за всякое дело постыдное, так как требовал от дружины не только повиновения, но и чистоты душевной, чтобы угодить вместе и царю земному, и царю Небесному. Он думал, что Бог даст ему победу скорее с малым числом доброжелательных воинов, нежели с большим закоренелых грешников, и
казаки его в пути и в столице
сибирской вели жизнь целомудренную: сражались и молились.
Переход занял более трех суток. Наконец
казаки достигли первой
сибирской реки Жаровли и после суток отдыха спустили челны и отправились в путь.