Неточные совпадения
— Да ведь соболезнование в карман не положишь, — сказал Плюшкин. — Вот
возле меня живет капитан; черт знает его, откуда взялся, говорит — родственник: «Дядюшка, дядюшка!» — и в руку целует, а как начнет соболезновать, вой такой подымет, что
уши береги.
С лица весь красный: пеннику, чай, насмерть придерживается. Верно, спустил денежки, служа в офицерах, или театральная актриса выманила, так вот он теперь и соболезнует!
Я очень помню, как во время коронации он шел
возле бледного Николая,
с насупившимися светло-желтого цвета взъерошенными бровями, в мундире литовской гвардии
с желтым воротником, сгорбившись и поднимая плечи до
ушей.
На широкой кушетке, подобрав под себя ноги и вертя в руках новую французскую брошюру, расположилась хозяйка; у окна за пяльцами сидели:
с одной стороны дочь Дарьи Михайловны, а
с другой m-lle Boncourt [м-ль Бонкур (фр.).] — гувернантка, старая и сухая дева лет шестидесяти,
с накладкой черных волос под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в
ушах; в углу,
возле двери, поместился Басистов и читал газету, подле него Петя и Ваня играли в шашки, а прислонясь к печке и заложив руки за спину, стоял господин небольшого роста, взъерошенный и седой,
с смуглым лицом и беглыми черными глазками — некто Африкан Семеныч Пигасов.
Но
с этого дня в его душу вошел и стал навсегда новый образ: падающий к его ногам телеграфистик
с русыми кудряшками, кровавая яма
возле уха и ворот чистенькой, расшитой косоворотки. Так стал убийцею Саша Погодин, отныне воистину и навсегда — Саша Жегулев.
Зато сидевший
возле него стряпчий, сухопарый человек
с длинным лицом, узкими бакенбардами от
уха к носу, как их нашивали при Александре Первом, всей душой принимал участие в распоряжениях Мартына Петровича и не спускал
с него своих больших серьезных глаз: от очень усиленного внимания и сочувствия он все двигал и поводил губами, не разжимая их, однако.
Он бодро посматривал кругом своими медвежьими глазенками, окликал громовым голосом всех встречных мужиков, мещан, купцов; попам, которых очень не любил, посылал крепкие посулы и однажды, поравнявшись со мною (я вышел прогуляться
с ружьем), так заатукал на лежавшего
возле дороги зайца, что стон и звон стояли у меня в
ушах до самого вечера.
Герасим опустил глаза, потом вдруг встряхнулся, опять указал на Муму, которая все время стояла
возле него, невинно помахивая хвостом и
с любопытством поводя
ушами, повторил знак удушения над своей шеей и значительно ударил себя в грудь, как бы объявляя, что он сам берет на себя уничтожить Муму.
Возле стоял и старый гнедой, прислушиваясь к их речам одним, повернутым к ним, гнедым
ухом с торчащими изнутри темно-серыми волосами; а на гнедом сидели две мухи.
Но ничто так не тяжело, как стоять на одном месте перед кухонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит в глазах, нож валится из рук, а
возле ходит толстая, сердитая хозяйка
с засученными рукавами и говорит так громко, что звенит в
ушах. Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, повалиться на пол и спать.
Выпили хорошо, закусили того лучше. Потом расселись в кружок на большом ковре. Сняв
с козлов висевший над огнем котелок, ловец поставил его
возле. Татьяна Андревна разлила
уху по тарелкам.
Уха была на вид не казиста; сварив бель, ловец не процедил навара, оттого и вышла мутна, зато так вкусна, что даже Марко Данилыч, все время
с усмешкой пренебреженья глядевший на убогую ловлю, причмокнул от удовольствия и молвил...
Но, наконец, к ночи четвертого дня Кирилл явился — мрачный и тяжелый, но живой, хотя, впрочем,
с несомненными знаками только что перенесенной тягостной борьбы
с медведем: армяк и рубашка на одном плече у него были прорваны насквозь, и сквозь прореху виднелось голое тело
с страшным синяком, лицо
возле носа было расцарапано и покрыто черными струпьями, а на шее под левым
ухом в складках кожи чернела засохшая кровь.
В это время княгиня уже была убита, и Никита расправлялся
с княжной Людмилой. Последняя не кричала, или, по крайней мере, она, Татьяна, не слыхала криков. Она слышала лишь несколько стонов, и эти стоны теперь стоят почти неотступно в ее
ушах. Никита унес белье княжны, разбросав
возле трупа разорванное платье и белье, снятое Татьяной. Она знала, что он это сделает. Так они уговорились.
В это время переводчик Варфоломей двигался, как маятник, то подойдет
с одной стороны к Антону — не увидел, то
с другой — и тут не заметил. Наконец стал
возле уха его и зажурчал над ним так, что молодой человек вздрогнул.
С этими словами Фрица одолела вещая грусть; но вскоре, приняв бодрый вид, он положил крестообразно руки на повалившееся дерево, припал
ухом ко пню и сделался весь слух и внимание. Минут через пятнадцать вынырнула опять из дупла пригоженькая посланница. Щеки ее горели, грудь сильно волновалась; стоя
возле нее, можно было считать биение ее сердца. За нею
с трудом выполз Немой, пыхтя, как мех; он обнял дружески Фрица и погрозился пальцем на Розу.