Неточные совпадения
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все
в изумленье. Ленский сам
Не верит
собственным глазам.
— Я двенадцать лет живу
в этом доме и могу сказать перед богом, Николай, — продолжал Карл Иваныч, поднимая
глаза и табакерку к потолку, — что я их любил и занимался ими больше, чем ежели бы это были мои
собственные дети.
Тысячу бы рублей
в ту минуту я дал, своих
собственных, чтобы только на вас
в свои
глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу»
в глаза сказал, и ничего у него, целых сто шагов, спросить не посмели!..
— Вот и изменило вам хваленое чувство
собственного достоинства, — флегматически заметил Базаров, между тем как Аркадий весь вспыхнул и засверкал
глазами. — Спор наш зашел слишком далеко… Кажется, лучше его прекратить. А я тогда буду готов согласиться с вами, — прибавил он вставая, — когда вы представите мне хоть одно постановление
в современном нашем быту,
в семейном или общественном, которое бы не вызывало полного и беспощадного отрицания.
«Молодые люди до этого не охотники», — твердил он ей (нечего говорить, каков был
в тот день обед: Тимофеич
собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил
в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но
глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность:
в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
Город с утра сердито заворчал и распахнулся, открылись окна домов, двери, ворота, солидные люди поехали куда-то на
собственных лошадях, по улицам зашагали пешеходы с тростями, с палками
в руках, нахлобучив шляпы и фуражки на
глаза, готовые к бою; но к вечеру пронесся слух, что «союзники» собрались на Старой площади, тяжко избили двух евреев и фельдшерицу Личкус, — улицы снова опустели, окна закрылись, город уныло притих.
Обломовы старались, впрочем, придать как можно более законности этим предлогам
в своих
собственных глазах и особенно
в глазах Штольца, который не щадил и
в глаза и за
глаза доннерветтеров за такое баловство.
И с этим но, и с этим вздохом пришел к себе домой, мало-помалу оправданный
в собственных глазах, и, к большому удовольствию бабушки, весело и с аппетитом пообедал с нею и с Марфенькой.
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка,
в его
глазах старая девушка, могла почерпнуть силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «беды», но успокоить и Веру, спасти ее окончательно от нравственной гибели,
собственного отчаяния.
Райский на другой день с любопытством ждал пробуждения Веры. Он забыл о своей
собственной страсти, воображение робко молчало и ушло все
в наблюдение за этой ползущей
в его
глазах, как «удав», по его выражению, чужой страстью, выглянувшей из Веры, с своими острыми зубами.
— Пусть так! — более и более слабея, говорила она, и слезы появились уже
в глазах. — Не мне спорить с вами, опровергать ваши убеждения умом и своими убеждениями! У меня ни ума, ни сил не станет. У меня оружие слабо — и только имеет ту цену, что оно мое
собственное, что я взяла его
в моей тихой жизни, а не из книг, не понаслышке…
Разумеется, все бы это обошлось потом само собой и обвенчалась бы она несомненно и сама без приказаний и колебаний, но
в настоящую минуту она так была оскорблена тем, кого любила, и так унижена была этою любовью даже
в собственных глазах своих, что решиться ей было трудно.
Только все их прячут, а этот человек пожелал скорее погубить себя, чем оставаться недостойным
в собственных глазах своих».
Что за плавание
в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают от
глаз чуть не
собственный нос. Вчера палили из пушек, били
в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Но здесь совсем другое: эти бронзовые испитые лица с косыми темными
глазами глядят на вас с тупым безнадежным отчаянием, движения точно связаны какой-то мертвой апатией даже
в складках рваных азямов чувствовалось эта чисто азиатское отчаяние
в собственной судьбе.
— Послушайте… — едва слышно заговорила девушка, опуская
глаза. — Положим, есть такая девушка, которая любит вас… а вы считаете ее пустой, светской барышней, ни к чему не годной. Что бы вы ответили ей, если бы она сказала вам прямо
в глаза: «Я знаю, что вы меня считаете пустой девушкой, но я готова молиться на вас… я буду счастлива
собственным унижением, чтобы только сметь дышать около вас».
Нашлись, конечно, сейчас же такие люди, которые или что-нибудь видели своими
глазами, или что-нибудь слышали
собственными ушами; другим стоило только порыться
в своей памяти и припомнить, что было сказано кем-то и когда-то; большинство ссылалось без зазрения совести на самых достоверных людей, отличных знакомых и близких родных, которые никогда не согласятся лгать и придумывать от себя, а имеют прекрасное обыкновение говорить только одну правду.
Воспитанная
в самых строгих правилах беспрекословного повиновения мужней воле, она все-таки как женщина, как жена и мать не могла помириться с теми оргиями, которые совершались
в ее
собственном доме, почти у нее на
глазах.
Только творческое сознание может оправдать их и
в собственных глазах, и
в глазах мира.
— Деятельной любви? Вот и опять вопрос, и такой вопрос, такой вопрос! Видите, я так люблю человечество, что, верите ли, мечтаю иногда бросить все, все, что имею, оставить Lise и идти
в сестры милосердия. Я закрываю
глаза, думаю и мечтаю, и
в эти минуты я чувствую
в себе непреодолимую силу. Никакие раны, никакие гнойные язвы не могли бы меня испугать. Я бы перевязывала и обмывала
собственными руками, я была бы сиделкой у этих страдальцев, я готова целовать эти язвы…
Смеялись тоже у нас,
в трактире особенно, над
собственным откровенным и публичным тогдашним признанием Мити (не
в глаза ему, конечно, смеялись,
в глаза ему смеяться было несколько опасно), что от Грушеньки он за всю ту «эскападу» только и получил, что «позволила ему свою ножку поцеловать, а более ничего не позволила».
Ибо будь человек знающий и привычный, вот как я, например, который эти деньги сам видел зараньше и, может, их сам же
в тот пакет ввертывал и
собственными глазами смотрел, как его запечатывали и надписывали, то такой человек-с с какой же бы стати, если примерно это он убил, стал бы тогда, после убивства, этот пакет распечатывать, да еще
в таких попыхах, зная и без того совсем уж наверно, что деньги эти
в том пакете беспременно лежат-с?
Один из тузов, ездивший неизвестно зачем с ученою целью
в Париж,
собственными глазами видел Клода Бернара, как есть живого Клода Бернара, настоящего; отрекомендовался ему по чину, званию, орденам и знатным своим больным, и Клод Бернар, послушавши его с полчаса, сказал: «Напрасно вы приезжали
в Париж изучать успехи медицины, вам незачем было выезжать для этого из Петербурга»; туз принял это за аттестацию своих занятий и, возвратившись
в Петербург, произносил имя Клода Бернара не менее 10 раз
в сутки, прибавляя к нему не менее 5 раз «мой ученый друг» или «мой знаменитый товарищ по науке».
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек
в ее
собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал
глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною
в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах
в духе, который казался Марье Алексевне ее
собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить
в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Старосты и его missi dominici [господские сподручные (лат.).] грабили барина и мужиков; зато все находившееся на
глазах было подвержено двойному контролю; тут береглись свечи и тощий vin de Graves [сорт белого вина (фр.).] заменялся кислым крымским вином
в то самое время, как
в одной деревне сводили целый лес, а
в другой ему же продавали его
собственный овес.
Тут были, разумеется, противоречия; внутренние противоречия ведут к несчастьям, тем более прискорбным, обидным, что у них вперед отнято последнее человеческое утешение — оправдание себя
в своих
собственных глазах…
Он был камердинером Сенатора и моего отца во время их службы
в гвардии, добрый, честный и трезвый человек, глядевший
в глаза молодым господам и угадывавший, по их
собственным словам, их волю, что, думаю, было не легко.
Natalie занемогла. Я стоял возле свидетелем бед, наделанных мною, и больше, чем свидетелем, —
собственным обвинителем, готовым идти
в палачи. Перевернулось и мое воображение — мое падение принимало все большие и большие размеры. Я понизился
в собственных глазах и был близок к отчаянию.
В записной книге того времени уцелели следы целой психической болезни от покаяния и себяобвинения до ропота и нетерпения, от смирения и слез до негодования…
— Мне что ж… отправляй, пожалуйста! Я
собственными глазами, два часа тому назад
в «Ведомостях» читал.
— Не божитесь. Сама из окна видела. Видела
собственными глазами, как вы, идучи по мосту,
в хайло себе ягоды пихали! Вы думаете, что барыня далеко, ан она — вот она! Вот вам за это! вот вам! Завтра целый день за пяльцами сидеть!
— Что ж, разве я лгунья какая? разве я у кого-нибудь корову украла? разве я сглазила кого, что ко мне не имеют веры? — кричала баба
в козацкой свитке, с фиолетовым носом, размахивая руками. — Вот чтобы мне воды не захотелось пить, если старая Переперчиха не видела
собственными глазами, как повесился кузнец!
Он не преминул рассказать, как летом, перед самою петровкою, когда он лег спать
в хлеву, подмостивши под голову солому, видел
собственными глазами, что ведьма, с распущенною косою,
в одной рубашке, начала доить коров, а он не мог пошевельнуться, так был околдован; подоивши коров, она пришла к нему и помазала его губы чем-то таким гадким, что он плевал после того целый день.
Но этого
в действительности не было. По отъезде из Дубно обратно
в Житомир я почти весь год провел
в бродяжничестве по окрестностям и как-то слишком скоро забыл и Люню, и ее черные
глаза, и даже
собственную необыкновенную храбрость…
Были два дня, когда уверенность доктора пошатнулась, но кризис миновал благополучно, и девушка начала быстро поправляться. Отец радовался, как ребенок, и со слезами на
глазах целовал доктора. Устенька тоже смотрела на него благодарными
глазами. Одним словом, Кочетов чувствовал себя
в классной больше дома, чем
в собственном кабинете, и его охватывала какая-то еще не испытанная теплота. Теперь Устенька казалась почти родной, и он смотрел на нее с чувством собственности, как на отвоеванную у болезни жертву.
Чтобы оправить себя
в своих
собственных глазах, Галактион решил, что будет участвовать
в конкурсе пока, до приискания настоящего дела.
Галактион вскочил со стула и посмотрел на отца совсем дикими
глазами. О, как он сейчас его ненавидел, органически ненавидел вот за эту безжалостность, за смех, за самоуверенность, — ведь это была его
собственная несчастная судьба, которая смеялась над ним
в глаза. Потом у него все помутилось
в голове. Ему так много было нужно сказать отцу, а выходило совсем другое, и язык говорил не то. Галактион вдруг обессилел и беспомощно посмотрел кругом, точно искал поддержки.
— Что-о-о? — зарычал Полуянов, не веря
собственным глазам. — Газета?
в моем участке? Да кто это смел, а? Газета? Ха-ха!
Старушка любила пожаловаться новому зятю на его предшественников, а он так хорошо умел слушать ее старческую болтовню. Да и вообще аккуратный человек, как его ни поверни. Анфусе Гавриловне иногда делалось смешно над Агнией, как она ухаживала за мужем, — так
в глаза и смотрит. Насиделась
в девках-то, так оно и любопытно с своим
собственным мужем пожить.
Спокойно посмотрев на сестру своими странными
глазами, Харитина молча ушла
в переднюю, молча оделась и молча вышла на улицу, где ее ждал свой
собственный рысак. Она ехала и горько улыбалась. Вот и дождалась награды за свою жалость. «Что же, на свете всегда так бывает», — философствовала она, пряча нос
в новый соболий воротник.
Перед
глазами широко расстилается Лиман, впереди чуть видна туманная полоса — это каторжный остров; налево, теряясь
в собственных извилинах, исчезает во мгле берег, уходящий
в неведомый север.
Селезень присядет возле нее и заснет
в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим
глазом, сейчас спрячется
в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится на землю и подползет к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы
в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет дно гнезда
собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет тою же травою и перьями, отползет на некоторое расстояние
в другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны к тому месту, где скрылась; опять садится на землю и подкрадывается к ожидающему ее селезню.
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье за побег и за то, если утка не хочет лететь с ним
в другие места или отказывает ему
в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я видел
собственными моими
глазами не один раз.
Между тем совсем рассвело; наконец он прилег на подушку, как бы совсем уже
в бессилии и
в отчаянии, и прижался своим лицом к бледному и неподвижному лицу Рогожина; слезы текли из его
глаз на щеки Рогожина, но, может быть, он уж и не слыхал тогда своих
собственных слез и уже не знал ничего о них…
— Единственно на минуту, многоуважаемый князь, по некоторому значительному
в моих
глазах делу, — натянуто и каким-то проникнутым тоном вполголоса проговорил вошедший Лебедев и с важностию поклонился. Он только что воротился и даже к себе не успел зайти, так что и шляпу еще держал
в руках. Лицо его было озабоченное и с особенным, необыкновенным оттенком
собственного достоинства. Князь пригласил его садиться.
— Именно, князь, и как прекрасно вы это объясняете, сообразно с
собственным вашим сердцем! — восторженно вскричал генерал, и, странно, настоящие слезы заблистали
в глазах его.
— То-то и есть, что смотрел-с! Слишком, слишком хорошо помню, что смотрел-с! На карачках ползал, щупал на этом месте руками, отставив стул,
собственным глазам своим не веруя: и вижу, что нет ничего, пустое и гладкое место, вот как моя ладонь-с, а все-таки продолжаю щупать. Подобное малодушие-с всегда повторяется с человеком, когда уж очень хочется отыскать… при значительных и печальных пропажах-с: и видит, что нет ничего, место пустое, а все-таки раз пятнадцать
в него заглянет.
Лаврецкий невольно поднялся со стула; Марья Дмитриевна тоже встала и, проворно зайдя за ширмы, вывела оттуда Варвару Павловну. Бледная, полуживая, с опущенными
глазами, она, казалось, отреклась от всякой
собственной мысли, от всякой воли — отдалась вся
в руки Марьи Дмитриевны.
Таисья говорила с ней, как с большой, и Нюрочка вырастала
в собственных глазах, а с этим вместе росло и сознание какой-то громадной ответственности.
Эта высокая цель жизни самой своей таинственностию и начертанием новых обязанностей резко и глубоко проникла душу мою — я как будто вдруг получил особенное значение
в собственных своих
глазах: стал внимательнее смотреть на жизнь во всех проявлениях буйной молодости, наблюдал за собою, как за частицей, хотя ничего не значущей, но входящей
в состав того целого, которое рано или поздно должно было иметь благотворное свое действие.
Я много думала над своим положением, много плакала, не беспокоя, однако, вас своими слезами и находя, что вы ставите меня
в роль, которая меня унижает
в моих
собственных глазах, решилась сказать вам: или перемените свое обращение со мною, и я стану беречь и любить вас, или оставьте меня
в покое, потому что таким, каковы вы были со мною до этой поры, вы мне решительно противны, и я представляюсь себе ничтожною и глупою».