Неточные совпадения
Но она всё-таки не
рассмотрела бы его
лица, если б опять молния, скрывшая звезды, не осветила его. При свете молнии она
рассмотрела всё его
лицо и, увидав, что он спокоен и радостен, улыбнулась ему.
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал
рассматривать черты его
лица.
Только стоя за дверью, я мог в щель
рассмотреть ее
лицо: и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико!
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли
рассмотреть в
лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме.
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он
рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые
лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
Конечно, поверить этому чиновники не поверили, а, впрочем, призадумались и,
рассматривая это дело каждый про себя, нашли, что
лицо Чичикова, если он поворотится и станет боком, очень сдает на портрет Наполеона.
— Как же так вдруг решился?.. — начал было говорить Василий, озадаченный не на шутку таким решеньем, и чуть было не прибавил: «И еще замыслил ехать с человеком, которого видишь в первый раз, который, может быть, и дрянь, и черт знает что!» И, полный недоверия, стал он
рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично, сохраняя все то же приятное наклоненье головы несколько набок и почтительно-приветное выражение в
лице, так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.
Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было
рассмотреть, какое у него было
лицо.
Я стал на стул, чтобы
рассмотреть ее
лицо, но на том месте, где оно находилось, мне опять представился тот же бледно-желтоватый прозрачный предмет.
Вся дрожа, сдернула она его с пальца; держа в пригоршне, как воду,
рассмотрела его она — всею душою, всем сердцем, всем ликованием и ясным суеверием юности, затем, спрятав за лиф, Ассоль уткнула
лицо в ладони, из-под которых неудержимо рвалась улыбка, и, опустив голову, медленно пошла обратной дорогой.
Он
рассматривал с минуту его
лицо, которое всегда его поражало и прежде.
Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в
лицо бедной девушки и с недоумением ее
рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Самгин отвечал междометиями, улыбками, пожиманием плеч, — трудно было найти удобные слова. Мать говорила не своим голосом, более густо, тише и не так самоуверенно, как прежде. Ее
лицо сильно напудрено, однако сквозь пудру все-таки просвечивает какая-то фиолетовая кожа. Он не мог
рассмотреть выражения ее подкрашенных глаз, прикрытых искусно удлиненными ресницами. Из ярких губ торопливо сыпались мелкие, ненужные слова.
Самгин видел фигуру Марины, напряженно пытался
рассмотреть ее
лицо, но оно было стерто сумраком.
Дуняша ушла за аспирином, а он подошел к зеркалу и долго
рассматривал в нем почти незнакомое, сухое, длинное
лицо с желтоватой кожей, с мутными глазами, — в них застыло нехорошее, неопределенное выражение не то растерянности, не то испуга.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал
рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза.
Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как
лицо его.
— Но — зачем же ты проявлял? — повторяла она, очень пристально и как-то жалобно
рассматривая его
лицо. — Увидал, что написано, и должен был оставить… а ты начал проявлять, — зачем?
— Да, да, — согласилась мать, кивая головой и облизывая кончиком языка поблекшие губы, а Клим,
рассматривая помолодевшее
лицо Спивак, думал...
Самгин пил чай, незаметно
рассматривая знакомое, но очень потемневшее
лицо, с черной эспаньолкой и небольшими усами. В этом
лице явилось что-то аскетическое и еврейское, но глаза не изменились, в них, как раньше, светился неприятно острый огонек.
Клим Иванович Самгин остановился пред зеркалом, внимательно
рассматривая свое
лицо.
Было ясно, что она испытывает, выспрашивает. В ее глазах светится нечто измеряющее, взгляд ее щекочет
лицо и все более смущает. Некрасиво выпучив живот, Спивак
рассматривала истрепанную книгу с оторванным переплетом.
Он быстро выпил стакан чаю, закурил папиросу и прошел в гостиную, — неуютно, не прибрано было в ней. Зеркало мельком показало ему довольно статную фигуру человека за тридцать лет, с бледным
лицом, полуседыми висками и негустой острой бородкой. Довольно интересное и даже как будто новое
лицо. Самгин оделся, вышел в кухню, — там сидел товарищ Яков,
рассматривая синий ноготь на большом пальце голой ноги.
Он смотрел в
лицо Самгина мокрыми глазами, слезы текли из глаз на румяные щеки, он пытался закурить папиросу, но сломал ее и,
рассматривая, бормотал...
Самгин встал, обмахивая
лицо платком,
рассматривая, где дверь в сад.
Она полулежала на кушетке в позе мадам Рекамье, Самгин исподлобья
рассматривал ее
лицо, фигуру, всю ее, изученную до последней черты, и с чувством недоуменья пред собою размышлял: как он мог вообразить, что любит эту женщину, суетливую, эгоистичную?
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он с минуту
рассматривал в зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее,
лицо — круглей и что к такому
лицу бородка уже не идет, лучше сбрить ее. Зеркало показывало, как в соседней комнате ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая, с золотистой косой ниже пояса.
Одно яйцо он положил мимо кармана и топтал его, под подошвой грязного сапога чмокала яичница. Пред гостиницей «Москва с но» на обломанной вывеске сидели голуби, заглядывая в окошко, в нем стоял черноусый человек без пиджака и, посвистывая, озабоченно нахмурясь,
рассматривал, растягивал голубые подтяжки. Старушка с ласковым
лицом, толкая пред собою колясочку, в которой шевелились, ловя воздух, игрушечные, розовые ручки, старушка, задев Клима колесом коляски, сердито крикнула...
Самгин почувствовал в горле истерический ком, желание кричать, ругаться, с полчаса безмысленно походил по комнате,
рассматривая застывшие
лица знаменитых артистов, и, наконец, решил сходить в баню.
Вдохновляясь, поспешно нанизывая слово на слово, размахивая руками, он долго и непонятно объяснял различие между смыслом и причиной, — острые глазки его неуловимо быстро меняли выражение, поблескивая жалобно и сердито, ласково и хитро. Седобородый, наморщив переносье, открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, но ему мешала оса, летая пред его широким
лицом. Третий мужик, отломив от ступени большую гнилушку, внимательно
рассматривал ее.
Он
рассматривал сотни лохматых, гладко причесанных и лысых голов, курносые, бородатые, здоровые
лица, такие солидные, с хорошими глазами, ласковыми и строгими, добрыми и умными.
Рассматривая себя в зеркале, он видел, что лирическая, грустная мина делает его
лицо незначительным.
Райский молча
рассматривал его. Марк был лет двадцати семи, сложенный крепко, точно из металла, и пропорционально. Он был не блондин, а бледный
лицом, и волосы, бледно-русые, закинутые густой гривой на уши и на затылок, открывали большой выпуклый лоб. Усы и борода жидкие, светлее волос на голове.
Он тотчас же что-то принялся искать, но, взглянув мимоходом в зеркало, остановился и целую минуту пристально
рассматривал свое
лицо.
Напротив, как бы
рассмотрев меня всего, до последней черты, в эти пять или десять секунд молчания, он вдруг улыбнулся и даже тихо и неслышно засмеялся, и хоть смех прошел скоро, но светлый, веселый след его остался в его
лице и, главное, в глазах, очень голубых, лучистых, больших, но с опустившимися и припухшими от старости веками, и окруженных бесчисленными крошечными морщинками.
Припомните, сколько раз вам пришлось улыбнуться,
рассматривая на наших станциях, пока запрягают лошадей, простодушные изображения
лиц и событий?
С обеих сторон были прижавшиеся к сеткам
лица: жен, мужей, отцов, матерей, детей, старавшихся
рассмотреть друг друга и сказать то, что нужно.
На батистовой подушке едва можно было
рассмотреть бледное, тонкое
лицо Зоси.
Пока Привалов говорил, Зося внимательно
рассматривала выражение этого загорелого добродушного
лица; открытый взгляд карих глаз, что-то уверенное и спокойное в движениях произвели сегодня на Зосю то впечатление, которое было подготовлено рассказами Хины.
Антонида Ивановна несколько раз пристально
рассматривала широкое и добродушное
лицо Привалова и каждый раз думала: «Да он ничего, этот Привалов…
В этой группе Привалов
рассмотрел еще одного молодого человека с длинным испитым
лицом и подгибавшимися на ходу тоненькими ножками; он держал в руке длинный английский хлыст.
Пока Антонида Ивановна говорила то, что говорят все жены подгулявшим мужьям, Половодов внимательно
рассматривал жену, ее высокую фигуру в полном расцвете женской красоты, красивое
лицо, умный ленивый взгляд, глаза с поволокой.
Так что действительно могла зайти мысль, как зашла и мне, например, только что я их
рассмотрел: „Что могут такие постичь в таком деле?“ Тем не менее
лица их производили какое-то странно внушительное и почти грозящее впечатление, были строги и нахмурены.
Вечером, у огня, я имел возможность хорошо
рассмотреть своих новых знакомых. Нахтохуские удэгейцы невысокого роста, сухощавы, имеют овальное
лицо с выдающимися скулами, вогнутый нос, карие, широко расставленные глаза с небольшой монгольской складкой век, довольно большой рот, неровные зубы и маленькие руки и ноги.
Я, признаюсь, с негодованьем
рассматривал его красное
лицо, на котором сквозь притворно презрительное равнодушие проглядывало удовлетворенное, пресыщенное самолюбие.
Пока он ел, я продолжал его
рассматривать. У его пояса висел охотничий нож. Очевидно, это был охотник. Руки его были загрубелые, исцарапанные. Такие же, но еще более глубокие царапины лежали на
лице: одна на лбу, а другая на щеке около уха. Незнакомец снял повязку, и я увидел, что голова его покрыта густыми русыми волосами; они росли в беспорядке и свешивались по сторонам длинными прядями.
Вечером стрелки и казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные
лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей
рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Стало совсем темно, так темно, что в нескольких шагах нельзя уже было
рассмотреть ни черной земли на солонцах, ни темных силуэтов деревьев. Комары нестерпимо кусали шею и руки. Я прикрыл
лицо сеткой. Дерсу сидел без сетки и, казалось, совершенно не замечал их укусов.
Вера Павловна оправилась и слушала уже с тем тяжелым интересом, с каким
рассматриваешь черты милого
лица, искаженные болезнью.
Если бы Кирсанов
рассмотрел свои действия в этом разговоре как теоретик, он с удовольствием заметил бы: «А как, однако же, верна теория; самому хочется сохранить свое спокойствие, возлежать на лаврах, а толкую о том, что, дескать, ты не имеешь права рисковать спокойствием женщины; а это (ты понимай уж сам) обозначает, что, дескать, я действительно совершал над собою подвиги благородства к собственному сокрушению, для спокойствия некоторого
лица и для твоего, мой друг; а потому и преклонись перед величием души моей.
Я тут в первый раз хорошенько
рассмотрел ее
лицо, самое изменчивое
лицо, какое я только видел.