Неточные совпадения
Гриша обедал в столовой, но за особенным столиком; он не
поднимал глаз с своей тарелки, изредка вздыхал, делал страшные гримасы и говорил, как будто сам с собою: «Жалко!.. улетела… улетит голубь в
небо… ох,
на могиле камень!..» и т. п.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла
на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и
подняв глаза к
небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего
на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.
Николай Петрович объяснил ему в коротких словах свое душевное состояние и удалился. Павел Петрович дошел до конца сада, и тоже задумался, и тоже
поднял глаза к
небу. Но в его прекрасных темных
глазах не отразилось ничего, кроме света звезд. Он не был рожден романтиком, и не умела мечтать его щегольски-сухая и страстная,
на французский лад мизантропическая [Мизантропический — нелюдимый, человеконенавистнический.] душа…
Он выставил свое свежее личико из-под рогожи, оперся
на кулачок и медленно
поднял кверху свои большие тихие
глаза.
Глаза всех мальчиков поднялись к
небу и не скоро опустились.
Глядя кругом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал тайное беспокойство
на сердце…
поднял глаза к
небу — но и в
небе не было покоя: испещренное звездами, оно все шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке… но и там, и в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; тревожное оживление мне чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом.
Посмотри, посмотри! — продолжала она, положив голову
на плечо ему и
подняв глаза вверх, где необъятно синело теплое украинское
небо, завешенное снизу кудрявыми ветвями стоявших перед ними вишен.
Вихров при этом
поднял только
глаза на небо.
— «О, вижу ясно, что у тебя в гостях была царица Маб!» — все тут же единогласно согласились, что они такого Меркуцио не видывали и не увидят никогда. Грустный Неведомов читал Лоренцо грустно, но с большим толком, и все
поднимал глаза к
небу. Замин, взявший
на себя роль Капулетти, говорил каким-то гортанным старческим голосом: «Привет вам, дорогие гости!» — и больше походил
на мужицкого старосту, чем
на итальянского патриция.
Ромашов опять подошел к выемке. Чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни угнетало его. Остановившись
на откосе, он
поднял глаза вверх, к
небу. Там по-прежнему был холодный простор и бесконечный ужас. И почти неожиданно для самого себя,
подняв кулаки над головой и потрясая ими, Ромашов закричал бешено...
Почтмейстер вместо ответа
поднял только через крышу
глаза на небо и проговорил: «О господи помилуй, господи помилуй!»
Весь следующий день Егор Егорыч провел, запершись в своей комнате, и только к вечеру спросил чаю с хлебом и затем снова заперся. Вероятно, он этот день провел в умном делании, потому что сидел неподвижно
на своем кресле и, держа свою руку под ложечкой, потом все более и более стал
поднимать глаза к
небу и, видимо, одушевлялся.
Он встряхнул кудрями и самоуверенно, почти с вызовом, глянул вверх,
на небо. Берсенев
поднял на него
глаза.
—
На небо, — добавила Маша и, прижавшись к Якову, взглянула
на небо. Там уже загорались звёзды; одна из них — большая, яркая и немерцающая — была ближе всех к земле и смотрела
на неё холодным, неподвижным оком. За Машей
подняли головы кверху и трое мальчиков. Пашка взглянул и тотчас же убежал куда-то. Илья смотрел долго, пристально, со страхом в
глазах, а большие
глаза Якова блуждали в синеве
небес, точно он искал там чего-то.
Безногая жена Перфишки тоже вылезла
на двор и, закутавшись в какие-то лохмотья, сидела
на своём месте у входа в подвал. Руки её неподвижно лежали
на коленях; она,
подняв голову, смотрела чёрными
глазами на небо. Губы её были плотно сжаты, уголки их опустились. Илья тоже стал смотреть то в
глаза женщины, то в глубину
неба, и ему подумалось, что, может быть, Перфишкина жена видит бога и молча просит его о чём-то.
Мурзавецкая (
подняв глаза к
небу). Ах, окаянная я, окаянная! (Глафире.) Глафира, я окаянная. Что ты
на меня смотришь? Да, вот, я окаянная, а ты как думала? Кажется, и не замолить мне, что нынче нагрешила. Бабу малоразумную обманула — все равно что малого ребенка. И обедать не буду, буду поклоны класть. И ты не обедай, постись со мной! Сейчас, сейчас в образную! И ты, и ты… (Встает.)
Здесь, чай, и днем-то всегда сумерки, а теперь… — он
поднял глаза кверху — ни одной звездочки
на небе, поглядел кругом — все темно: направо и налево сплошная стена из черных сосен, и кой-где высокие березы, которые, несмотря
на темноту, белелись, как мертвецы в саванах.
И, только метнув в сторону точно случайный взгляд и поймав
на лету горящий лукавством и весельем
глаз, улыбнется коротко, отрывисто и с пониманием, и к
небу поднимет сверхравнодушное лицо: а луна-то и пляшет! — стыдно смотреть
на ее отдаленное веселье.
Молодая женщина, скинув обувь, измокшую от росы, обтирала концом большого платка розовую, маленькую ножку, едва разрисованную лиловыми тонкими жилками, украшенную нежными прозрачными ноготками; она по временам
поднимала голову, отряхнув волосы, ниспадающие
на лицо, и улыбалась своему спутнику, который, облокотясь
на руку, кидал рассеянные взгляды, то
на нее, то
на небо, то в чащу леса; по временам он наморщивал брови, когда мрачная мысль прокрадывалась в уме его, по временам неожиданная влажность покрывала его голубые
глаза, и если в это время они встречали радужную улыбку подруги, то быстро опускались, как будто бы пораженные ярким лучом солнца.
Гулянье начали молебном. Очень благолепно служил поп Глеб; он стал ещё более худ и сух; надтреснутый голос его, произнося необычные слова, звучал жалобно, как бы умоляя из последних сил; серые лица чахоточных ткачей сурово нахмурились, благочестиво одеревенели; многие бабы плакали навзрыд. А когда поп
поднимал в дымное
небо печальные
глаза свои, люди, вслед за ним, тоже умоляюще смотрели в дым
на тусклое, лысое солнце, думая, должно быть, что кроткий поп видит в
небе кого-то, кто знает и слушает его.
«Как в
небе звезды», — подумал я и с холодком под сердцем склонился к груди, потом отвел
глаза от нее,
поднял их
на лицо.
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою
небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя
глаза ярким блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по улице, к Волге, шагали через лужи,
поднимая подолы юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами
на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
Nicolas, как благовоспитанный юноша, поник
на минуту головой, потом
поднял глаза к
небу и как-то порывисто поцеловал руку матери. При этом ему очень кстати вспомнились стихи из хрестоматии...
Марья Павловна начала читать. Веретьев стал перед ней, скрестил руки
на груди и принялся слушать. При первом стихе Марья Павловна медленно
подняла глаза к
небу, ей не хотелось встречаться взорами с Веретьевым. Она читала своим ровным, мягким голосом, напоминавшим звуки виолончели; но когда она дошла до стихов...
Очутившись
на дне, Антон
поднял глаза кверху; окраины пропасти вырезывались так высоко
на небе, что едва можно было различить их очертание.
С бледным лицом, с распущенными седыми волосами стоял он подле гроба, когда отпевали усопшую; рыдая, прощался с нею; с жаром целовал ее лицо и руки; сам опускал в могилу; бросил
на гроб первую горсть земли; стал
на колени;
поднял вверх
глаза и руки; сказал: «
На небесах душа твоя!
Я вышел
на террасу вместе с Шиммелем. Старик
поднял глаза к
небу.
Из окна виден был двор полицейского правления, убранный истоптанною желтою травою, среди двора стояли,
подняв оглобли к
небу, пожарные телеги с бочками и баграми. В открытых дверях конюшен покачивали головами лошади. Одна из них, серая и костлявая, все время вздергивала губу вверх, точно усмехалась усталой усмешкой. Над
глазами у нее были глубокие ямы,
на левой передней ноге — черный бинт, было в ней что-то вдовье и лицемерное.
Теперь они шли по улице, озябшие и несчастные. Слезы текли из слепых
глаз старухи и замерзали
на лице. Старик шел с какой-то горестной торжественностью и, постукивая палкой по мерзлой земле,
поднимал лицо высоко, как будто глядя в
небо слепыми
глазами. Оказалось, что они шли «делать бумагу» в управе. В эту ночь из амбара якута, у которого они зимовали, украли их сокровища, стоившие нескольких лет тяжкого труда…
Но Семену не хотелось продолжать скучного разговора о Марье. И он тихонько засвистал,
подняв кверху рыжую бороду и обводя ищущими
глазами светлое
небо,
на котором не умер еще день, но уже скоро должны были загореться серебряные звезды. Замолчал и Меркулов и долго сидел так, сердито жуя губами. Потом лицо его просветлело, и он сказал...
— Дивен Бог во святых его, —
подняв глаза к
небу, с умилением проговорил Василий Борисыч. Поклонясь Иосифу, он промолвил: — Благодарен остаюсь
на добром поученье.
Вынула знахарка косарь из пестера и, обратясь
на рдеющий зарею восток, велела Тане стать рядом с собою… Положила не взошедшему еще солнцу три поклона великие да четыре поклона малые и стала одну за другой молитвы читать… Слушает Таня — молитвы все знакомые, церковные: «Достойно», «Верую», «Богородица», «Помилуй мя, Боже». А прочитав те молитвы,
подняла знахарка
глаза к
небу и вполголоса особым напевом стала иную молитву творить… Такой молитвы Таня не слыхивала. То была «вещба» — тайное, крепкое слово.
Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала ему; тогда он
поднял глаза к
небу и сотворил такую молитву: «О! всемогущий Аллах! если я должен достигнуть до желаемой цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот день, когда я в последний раз играл
на ней».
— Нет, я поеду, — сказала больная,
подняла глаза к
небу, сложила руки и стала шептать несвязные слова. — Боже мой! за что же? — говорила она, и слезы лились сильнее. Она долго и горячо молилась, но в груди так же было больно и тесно, в
небе, в полях и по дороге было так же серо и пасмурно, и та же осенняя мгла, ни чаще, ни реже, а все так же сыпалась
на грязь дороги,
на крыши,
на карету и
на тулупы ямщиков, которые, переговариваясь сильными, веселыми голосами, мазали и закладывали карету.
Случайно я
поднял глаза к
небу и увидел двух орлов: они плавно описывали большие круги, поднимаясь все выше и выше, пока не превратились в маленькие точки. Трудно допустить, чтобы они совершали такие заоблачные полеты в поисках корма, трудно допустить, чтобы оттуда они могли разглядеть добычу
на земле. По-видимому, такие полеты являются их органической потребностью.
На дворе уже была ночь, звезды сияли во все
небо, ветер несся быстрою струей вокруг открытой платформы и прохлаждал горячечный жар майорши, которая сидела
на полу между ящиками и бочками, в коленях у нее помещался поросенок и она кормила его булочкой, доставая ее из своего узелочка одною рукой, меж тем как другою ударяла себя в грудь, и то порицала себя за гордыню, что сердилась
на Лару и не видалась с нею последнее время и тем дала усилиться Жозефу и проклятому Гордашке, то,
подняв глаза к звездному
небу, шептала вслух восторженные молитвы.
Но Я
поднял глаза на Марию, Я встретил Ее взор, он был спокоен и ясен, как
небо над нашими головами, — и дикий вихрь бежал и скрылся бесследно, унося за собою частицу мрака.
И она вдруг схватила обе его руки, жарко их поцеловала — и,
подняв к
небу лицо,
на котором луна осветила полные слез
глаза, воскликнула: «Прости! прости меня!» и бросилась бегом к своему дому.
— Взгляни
на звезды, Танасио! Взгляни
на звезды! Смотри, сколько их! Каждый раз, что я
поднимаю глаза к
небу, мне вспоминается наша старая Драга; она говорит, что звезды — это фонари, зажженные
на переправах по пути к морю, отделяющему от нас райскую гору, где находятся наши праведники со святым Саввой [Св. Савва считается покровителем Сербии.] во главе. Право же, y старой Драги душа по…
Обыватель равнодушно взглядывает
на Ляшкевского, хочет что-то ответить, но не может; зной и лень парализовали его разговорную способность… Лениво зевнув, он крестит рот и
поднимает глаза к
небу, где, купаясь в горячем воздухе, летают голуби.
Увидала звездочка с
неба плачущую девочку, ярко засветила в окошко пустой хатки, точно желая утешить сиротинку.
Подняла Галя свои заплаканные
глаза к
небу, посмотрела
на звездочку, протянула к ней руки и прошептала срывающимся голосом...
Главное дело должна совершить Роза. Приступая к нему, она падает
на колена и,
подняв к
небу полные слез
глаза, молит Бога об успехе. „Дай мне спасти его! — восклицает она. — И потом я умру спокойно! Мне, мне будет мой Фишерлинг обязан своим спасением; он вспомнит обо мне хоть тогда, когда меня не станет; он скажет, что никто
на свете не любил его, как я!”
Здесь конюх
поднял глаза к
небу, чтобы благодарить его за что-то, расстегнул вьюк, положил куверт с крошками рассыпавшейся печати
на прежнее место и, опять застегнув вьюк, перевернул его вместе с седлом
на бок лошади; потом вынул из чушки [Чушка — кожаная кобура для пистолета, прикрепляемая к передней луке седла.] пистолет, разрядил его бывшим у него инструментом, положил его по-прежнему, высек огонь из огнива, которое имел с собою, прожег и разодрал низ чушки.
— Mais si jamais il fut écrit dans les decrets de la Divine Providence, [Но если бы предназначено было божественным провидением,] — сказал он,
подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством
глаза к
небу, — que ma dinastie dût cesser de régner sur le trône de mes ancêtres, alors, après avoir épuisé tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croître la barbe jusqu’ici (государь показал рукой
на половину груди), et j’irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutôt, que de signer la honte de ma patrie et de ma chère nation, dont je sais apprécier les sacrifices!.. [чтобы династия наша перестала царствовать
на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор, и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..]
Вот нахмурил царь брови черные
И навел
на него очи зоркие,
Словно ястреб взглянул с высоты
небесНа младого голубя сизокрылого, —
Да не
поднял глаз молодой боец.
Вот об землю царь стукнул палкою,
И дубовый пол
на полчетверти
Он железным пробил оконечником —
Да не вздрогнул и тут молодой боец.
Вот промолвил царь слово грозное, —
И очнулся тогда добрый молодец.
Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез
глазами, смотрел
на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимою быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место,
на черном
небе, и остановилась, энергично
подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами.