Неточные совпадения
И Левину смутно приходило в голову, что
не то что она сама виновата (
виноватою она ни в чем
не могла
быть), но виновато ее воспитание, слишком поверхностное и фривольное («этот дурак Чарский: она, я знаю,
хотела, но
не умела остановить его»), «Да, кроме интереса к дому (это
было у нее), кроме своего туалета и кроме broderie anglaise, у нее нет серьезных интересов.
Самые разнообразные предположения того, о чем он сбирается говорить с нею, промелькнули у нее в голове: «он станет просить меня переехать к ним гостить с детьми, и я должна
буду отказать ему; или о том, чтобы я в Москве составила круг для Анны… Или
не о Васеньке ли Весловском и его отношениях к Анне? А может
быть, о Кити, о том, что он чувствует себя
виноватым?» Она предвидела всё только неприятное, но
не угадала того, о чем он
хотел говорить с ней.
Нет,
не примут,
не примут ни за что, потому-де коробку нашли, и человек удавиться
хотел, «чего
не могло
быть, если б
не чувствовал себя
виноватым!».
Клим
выпил храбро,
хотя с первого же глотка почувствовал, что напиток отвратителен. Но он ни в чем
не хотел уступать этим людям, так неудачно выдумавшим себя, так раздражающе запутавшимся в мыслях и словах. Содрогаясь от жгучего вкусового ощущения, он мельком вторично подумал, что Макаров
не утерпит, расскажет Лидии, как он
пьет, а Лидия должна
будет почувствовать себя
виноватой в этом. И пусть почувствует.
Да, я — побочный сын и, может
быть, действительно
хотел отмстить за то, что побочный сын, и действительно, может
быть, какому-то Черту Ивановичу, потому что сам черт тут
не найдет
виноватого; но вспомните, что я отверг союз с мерзавцами и победил свои страсти!
Харитине иногда казалось, что сестра ее упорно наблюдает, точно
хочет в чем-то убедиться. Ей делалось жутко от взгляда этих воспаленных глаз.
Виноватой Харитина все-таки себя
не чувствовала. Кажется, уж она про все забыла, да и
не было ничего такого, в чем бы можно
было покаяться.
— Могу ль я винить, — отвечал он с горьким чувством, — когда сам всему причиной и во всем виноват? Это я довел тебя до такого гнева, а ты в гневе и его обвинила, потому что
хотела меня оправдать; ты меня всегда оправдываешь, а я
не стою того. Надо
было сыскать
виноватого, вот ты и подумала, что он. А он, право, право,
не виноват! — воскликнул Алеша, одушевляясь. — И с тем ли он приезжал сюда! Того ли ожидал!
— Конечно, сударь, может, мамынька и провинилась перед родителем, — продолжала Тебенькова, всхлипывая, — так я в этом
виноватою не состою, и коли им
было так тошно на меня смотреть, так почему ж они меня к дяденьке Павлу Иванычу
не отдали, а беспременно
захотели в своем доме тиранить?
Староста уже видел барина, знал, что он в веселом духе, и рассказал о том кое-кому из крестьян; некоторые, имевшие до дедушки надобности или просьбы, выходящие из числа обыкновенных, воспользовались благоприятным случаем, и все
были удовлетворены: дедушка дал хлеба крестьянину, который
не заплатил еще старого долга,
хотя и мог это сделать; другому позволил женить сына,
не дожидаясь зимнего времени, и
не на той девке, которую назначил сам; позволил
виноватой солдатке, которую приказал
было выгнать из деревни, жить попрежнему у отца, и проч.
Нужно признаться, что я
не злоупотреблял своим влиянием, потому что мое вмешательство, очевидно, шло в пользу только
виноватой стороны, которой являлся всегда муж, а я
не хотел быть его тайным сообщником.
Ни хвалить, ни бранить этих людей нечего, но нужно обратить внимание на ту практическую почву, на которую переходит вопрос; надо признать, что человеку, ожидающему наследства от дяди, трудно сбросить с себя зависимость от этого дяди, и затем надо отказаться от излишних надежд на племянников, ожидающих наследства,
хотя бы они и
были «образованны» по самое нельзя. Если тут разбирать
виноватого, то виноваты окажутся
не столько племянники, сколько дяди, или, лучше сказать, их наследство.
«Если ж, говорит, вы так поступаете с нашими, ни в чем
не виноватыми солдатами, то клянусь вам честью, что я сам с первого ж из вас сдеру с живого шкуру!» Всех так ж это удивило; друзья князя стали
было его уговаривать, чтобы он попросил извиненья у всех; он ж и слушать
не хочет и кричит: «Пусть, говорит, идут со мной ж на дуэль, кто обижен мною!..»
Акулина
не взглянула на его лицо ни разу, в то время как он молча обувался и одевался, и хорошо сделала, что
не взглянула. Лицо у Поликея
было бледно, нижняя челюсть дрожала, и в глазах
было то плаксивое, покорное и глубоко-несчастное выражение, которое бывает только у людей добрых, слабых и
виноватых. Он причесался и
хотел выйти, жена остановила его и поправила ему тесемку рубахи, висевшую на армяке, и надела на него шапку.
И
хотя это
была подробность, благоприятное сочетание слов, а
не факт, но он обрадовался и сразу почувствовал себя бодрым, сообразительным, как всегда, и
виноватым перед патроном и г-жой фон-Брезе.
— Да фу, черт возьми совсем:
не вру я, а правду говорю! Она
была всем, всем тронута, потому что я иначе
не могу себе объяснить письма, которое она прислала своему мужу с радостною вестью, что Горданов оказался вовсе ни в чем пред ней
не виноватым, а у Подозерова просит извинения и
не хочет поддерживать того обвинения, что будто мы в него стреляли предательски.
Ипполитов.
Будьте покойны, дуэли ни кровавой, ни чернильной
не последует; ваш сын исполнил свое слово…
хотя честь… но это к делу нейдет. Теперь я обязан с вами расквитаться. Но прежде удовлетворения с нашей,
виноватой стороны, позвольте спросить вас, почтеннейший Флегонтыч, как известного юриста и знаменитого адвоката… (Тихо Мухоморову.) Скажу вам по секрету, мы знаем все о Гориславской: и происхождение ее, и за что ее выдавали…
Густав, скрепив сердце, отвечал со всем уважением, должным матери Луизы, что он
хотя чувствует себя
виноватым, но
не заслуживает оскорбительных выражений, которыми его осыпали; что он обстоятельствами и любовью вовлечен
был в обман и что если любить добродетель в образе ее дочери
есть преступление, то он почитает себя величайшим преступником.
Три оставшиеся пресвитера
хотели подражать епископу: они тоже чувствовали себя умершими и намеревались удалиться для молитвы, но народ окружил их и в смятении требовал, чтобы они молились при всех и научили бы всех остальных, как лучше молиться, чтобы гора непременно сдвинулась и пошла, а если она
не пойдет, так чтобы
были налицо
виноватые.