Неточные совпадения
Вот многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы цивилизации, осмеливаясь жить своим
умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеется над нашими попытками просветить ее и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и
естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде.
Механик, инженер не побоится упрека в незнании политической экономии: он никогда не прочел ни одной книги по этой части; не заговаривайте с ним и о
естественных науках, ни о чем, кроме инженерной части, — он покажется так жалко ограничен… а между тем под этою ограниченностью кроется иногда огромный талант и всегда сильный
ум, но
ум, весь ушедший в механику.
Жена Прозорова скоро разглядела своего мужа и мирилась с своей мудреной долей только ради детей. Мужа она уважала как пассивно-честного человека, но в его
уме разочаровалась окончательно. Так они жили год за годом с скрытым недовольством друг против друга, связанные привычкой и детьми. Вероятно, они так дотянули бы до
естественной развязки, какая необходимо наступает для всякого, но, к несчастью их обоих, выпал новый случай, который перевернул все вверх дном.
— Ну, походите в тамошний университет на лекции
естественных наук и вслушайтесь внимательно, какие гигантские успехи делают науки этого рода!.. А когда
ум человека столь занялся предметами мира материального, что стремится даже как бы одухотворить этот мир и в самой материи найти конечную причину, так тут всем религиям и отвлеченным философиям не поздоровится, по пословице: «Когда Ванька поет, так уж Машка молчи!»
Молодой
ум вечно кипел сомнениями. Учишь в Законе Божием, что кит проглотил пророка Иону, а в то же время учитель
естественной истории Камбала рассказывает, что у кита такое маленькое горло, что он может глотать только мелкую рыбешку. Я к отцу Николаю. Рассказываю.
Люди чистой науки, делавшие астрономические и физические открытия или установлявшие новые философские начала, умели слушать голос
естественных здравых требований
ума и помогали человечеству избавляться от тех или других искусственных комбинаций, вредивших устройству общего благоденствия.
Напротив, то, что каждому читателю должно показаться нарушением
естественного порядка вещей и оскорблением простого здравого смысла, могу я считать не требующим от меня опровержений, предполагая, что эти опровержения сами собою явятся в
уме читателя, при одном моем указании на факт.
— От невежества ли, от страха ли, из стремления ли
ума признать одно общее начало и, наконец, из особенной ли способности человека веровать, но только религии присущи всем людям, и потому как же вы хотите такое
естественное чувство отнять у вашего сына?!
Поверить этому рассказу очень возможно. Всякий из нас знал на своем веку и неутомимых статистиков, и пребодрых финансистов, которые ничего не имели за душою, кроме чистого сердца и не вполне поврежденного
ума, — и за всем тем действовали. Каким образом могли действовать эти чистосердечные люди? Каким образом могло случиться, что только
естественная смерть освобождала их от тягостей лежавшего на них бремени? Что означает этот факт?
Моралисты утверждали, что все это от растленности человеческого рода и от помрачения
ума его; другие, напротив, кричали, что теория будто бы идеальной организации, состоящая в обезличении человека, противна
естественным требованиям человеческой природы и потому должна быть отвергнута, как негодная, и уступить место другой, признающей все права личности и принцип бесконечного развития, бесконечного шествия вперед, то есть прогресса, в противоположность застою.
Прибавим только, что, завися от
естественной, каждому предмету в мире присущей инерции, качество это усиливается от постоянной привычки к пассивному восприятию чужих идей и делается тем отвратительнее, чем больше
ума и свежих сил в такой пассивной натуре.
Веселость принимает самые разнообразные характеры и является в бесчисленном множестве видов; нет возможности указать прямого ее источника. Особенный склад
ума и самое отчаянное тупоумие порождают ее в ровной степени; бывает она также врожденная и прививная, т. е.
естественная и натянутая.
Натуральный
ум может заменить почти всякую степень образования, но никакое образование не заменит натурального
ума, хотя и имеет перед таким человеком преимущество богатства знания случаев и фактов (сведения исторические) и определение причинности (
естественные науки) — всё в правильном, легком обозрении; но он от этого не обладает более правильным и глубоким взглядом на настоящую сущность всех этих событий, случаев и причинностей.
Итак, мы различаем: 1) внефилософское, религиозное мифотворчество; 2) догматику, представляющую внешнюю систематизацию догматов; 3) религиозную философию как философское творчество на религиозные темы; 4) «общую» философию, которая представляет собой искание «
естественного», языческого
ума, но, конечно, все же оплодотворенное какой-либо интуицией; 5) канон философии, ее поэтику и технику, куда относятся разные отрасли «научной философии» (гносеология, логика, феноменология, наукоучение).
«Человек имеет в единой душе и
ум, и слово, и единое чувство, хотя оно по пяти
естественным потребностям тела делится на пять чувств.
В плену, в балагане, Пьер узнал не
умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении
естественных человеческих потребностей… Но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину, — он узнал, что на свете нет ничего страшного.
При
естественной быстроте ее
ума, при обширных по некоторым отраслям знаний сведениях, наконец, при привлекательной и вместе с тем повелительной ее наружности нимало не удивительно, что она возбуждала в людях, с ней обращавшихся, чувство доверия и даже благоговения к себе.
Художественность его писательской работы являлась
естественным продуктом его объективного реализма, знания русского быта, души русского бытового человека и любви к характерным чертам русского
ума, юмора, комизма и трагизма.
Он начал припоминать обстоятельства дела Шестова и Луганского, взводимые на него ими обвинения и на каждый пункт их находил в своем
уме совершенно
естественные, — так, по крайней мере, казалось ему — оправдывающие его опровержения, основанные даже на документальных данных — письмах, расписках, нотариальных актах.
Отсрочка, потребованная молодой девушкой, тоже только первые дни казалась ему
естественной и законной в ее положении. Рой сомнений вскоре окутал его
ум, и муки ревности стали с еще большей силою терзать его сердце.
Составив себе такое лестное о нем мнение, она вдруг услыхала от него высказанную им смело, беззастенчиво и откровенно мысль о настоящем жизненном идеале, мысль с недавних пор появлявшуюся и у нее в
уме, но которую она гнала от себя, боялась не только высказать ее, но даже сознаться в ней самой себе. Он же, этот недюжинный человек, высказывал ей прямо, открыто, как нечто вполне
естественное, как свой всесторонне обдуманный жизненный принцип.
— Клевета и злословие —
естественные спутники добродетели на земле… — отвечал, вздыхая и опустив глаза в землю, аббат. — Мы, иезуиты, поборники старых порядков, стражи Христовой церкви и охранители монархических начал. При теперешнем настроении
умов, зараженных зловредным учением якобинцев, естественно, мы не можем встречать повсюду никого иного, как злейших врагов.
Он обладал пылкою душою, редким
умом, непоколебимою, выдающеюся силою воли и имел бы все главные качества великого монарха, если бы воспитание образовало или усовершенствовало в нем природные способности, но рано лишенный отца и матери, отданный на произвол буйных вельмож, ослепленных безрассудным личным властолюбием, он был на престоле несчастнейшим сиротою русской державы, и не только для себя, но и для миллионов своих подданных готовил несчастие своими пороками, легко возникающими при самых лучших
естественных свойствах, когда еще
ум, этот исправитель страстей, недостаточно окреп в молодом теле.
В плену, в балагане, Пьер узнал не
умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении
естественных, человеческих потребностей, и что всё несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину — он узнал, что на свете нет ничего страшного.