Неточные совпадения
Напротив — рыжеватый мужчина с растрепанной бородкой на лице, изъеденном оспой, с веселым
взглядом темных глаз, — глаза как будто чужие на его сухом и грязноватом лице; рядом с ним, очевидно, жена его, большая, беременная, в
бархатной черной кофте, с длинной золотой цепочкой на шее и на груди; лицо у нее широкое, доброе, глаза серые, ласковые.
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим
взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил
бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом...
В его крепко слаженных фразах совершенно отсутствовали любимые русскими лишние слова, не было ничего цветистого, никакого щегольства, и было что-то как бы старческое, что не шло к его звонкому голосу и твердому
взгляду бархатных глаз.
В эти блаженные дни на долю Ильи Ильича тоже выпало немало мягких,
бархатных, даже страстных
взглядов из толпы красавиц, пропасть многообещающих улыбок, два-три непривилегированные поцелуя и еще больше дружеских рукопожатий, с болью до слез.
Глядя с напряженным любопытством вдаль, на берег Волги, боком к нему, стояла девушка лет двадцати двух, может быть трех, опершись рукой на окно. Белое, даже бледное лицо, темные волосы,
бархатный черный
взгляд и длинные ресницы — вот все, что бросилось ему в глаза и ослепило его.
Его опять охватила красота сестры — не прежняя, с блеском, с теплым колоритом жизни, с
бархатным, гордым и горячим
взглядом, с мерцанием «ночи», как он назвал ее за эти неуловимые искры, тогда еще таинственной, неразгаданной прелести.
Глаза темные, точно
бархатные,
взгляд бездонный. Белизна лица матовая, с мягкими около глаз и на шее тенями. Волосы темные, с каштановым отливом, густой массой лежали на лбу и на висках ослепительной белизны, с тонкими синими венами.
И вечером ничего больше не добился Райский. Он говорил, мечтал, вспыхивал в одно мгновение от ее
бархатных, темно-карих глаз и тотчас же угасал от равнодушного их
взгляда.
Она глядела на него, а он упивался этим
бархатным, неторопливо смотревшим в его глаза
взглядом, полным какого-то непонятного ему значения.
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя глаза ярким блеском, то лаская
взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по улице, к Волге, шагали через лужи, поднимая подолы юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
Он останавливается, меряет ее с ног до головы выразительным
взглядом и произносит, косясь на партер,
бархатным актерским баритоном...
Смирнов. Стреляйте! Вы не можете понять, какое счастье умереть под
взглядом этих чудных глаз, умереть от револьвера, который держит эта маленькая
бархатная ручка… Я с ума сошел! Думайте и решайте сейчас, потому что если я выйду отсюда, то уж мы больше никогда не увидимся! Решайте… Я дворянин, порядочный человек, имею десять тысяч годового дохода… попадаю пулей в подброшенную копейку… имею отличных лошадей… Хотите быть моею женой?
О, когда я буду дохлым и меня возьмут за хвост и бросят в помойную яму, даже тогда я не забуду первой встречи возле опрокинутой бочки, не забуду
взгляда ее узких зрачков, ее
бархатного, пушистого хвоста!
Но прежде чем он успел надумать что-либо, в кабинет уже входил его сын Сережа, мальчик семи лет. Это был человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол: тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и всё у него казалось необыкновенно нежным и мягким: движения, кудрявые волосы,
взгляд,
бархатная куртка.
Выражение этого лица, виденное ею впервые, поразило ее — она не узнавала милые ей, теперь искаженные волнением черты,
взгляд его глаз не был тем
бархатным, который она привыкла видеть покоящимся на себе. Он горел каким-то диким, страшным огнем.