Неточные совпадения
Когда в 1852 г. из Камчатки не
пришли суда с провиантом,
то все находились в более чем отчаянном положении.
В длинные зимние ночи он пишет либеральные повести, но при случае любит дать понять, что он коллежский регистратор и занимает должность Х класса; когда одна баба,
придя к нему по делу, назвала его господином Д.,
то он обиделся и сердито крикнул ей: «Я тебе не господин Д., а ваше благородие!» По пути к берегу я расспрашивал его насчет сахалинской жизни, как и что, а он зловеще вздыхал и говорил: «А вот вы увидите!» Солнце стояло уже высоко.
Гладкий первого сплава, а первый сплав,
то есть первый «Доброволец»,
пришел на Сахалин в 1879 г.
Или такой ответ: «Я
пришел в
тот год, когда Дербина убили».
Для меня было особенно важно получать верные ответы от
тех, которые
пришли сюда в шестидесятых и семидесятых годах; мне хотелось не пропустить ни одного из них, что, по всей вероятности, не удалось мне.
Сколько уцелело из
тех, которые
пришли сюда 20–25 лет назад? — вопрос, можно сказать, роковой для сахалинской колонизации.
Мы тоже молчим и глядим на них, и похоже на
то, как будто мы
пришли покупать их.
Чем выше поднимаешься,
тем свободнее дышится; море раскидывается перед глазами,
приходят мало-помалу мысли, ничего общего не имеющее ни с тюрьмой, ни с каторгой, ни с ссыльною колонией, и тут только сознаешь, как скучно и трудно живется внизу.
Не знаю, за что его
прислали на Сахалин, да и не спрашивал я об этом; когда человек, которого еще так недавно звали отцом Иоанном и батюшкой и которому целовали руку, стоит перед вами навытяжку, в жалком поношенном пиджаке,
то думаешь не о преступлении.
Если судить по данным подворной описи, собранным смотрителем поселений,
то можно
прийти к выводу, что все три Арково в короткий срок своего существования значительно преуспели в сельском хозяйстве; недаром один анонимный автор пишет про здешнее земледелие: «Труд этот с избытком вознаграждается благодаря почвенным условиям этой местности, которые весьма благоприятны для земледелия, что сказывается в силе лесной и луговой растительности».
На одном из листов, который был в книге заглавным, едва разборчивым почерком было написано: «Мы, Иван, Данила, Петр, Сергей и Василий, высажены в анивском селении Томари-Анива Хвостовым 17 августа 1805 года, перешли на реку Тыми в 1810 году, в
то время, когда
пришли в Томари японцы».
Однажды,
придя в лавку колонизационного фонда, я встретил там целую толпу интеллигентов; у дверей стоял Васька; кто-то, указывая на полки с бутылками, сказал, что если всё это выпить,
то можно быть пьяным, и Васька подобострастно ухмыльнулся и весь засиял радостью подхалима.
Хоменко,
придя со двора, доложил, что пароходы ушли, а между
тем на море поднялась сильная буря.
Дело в
том, что посажено было здесь на участки сразу 30 человек; это было как раз
то время, когда из Александровска долго не
присылали инструментов, и поселенцы отправились к месту буквально с голыми руками.
Потом целых три года подряд им не выдавали скота, — по
той же причине, по какой из Александровска не
присылали инструментов.
Когда я
пришел в лавочку,
то фельдфебель принял меня, вероятно, за очень важного чиновника, потому что вдруг без всякой надобности доложил мне, что он был когда-то замешан в чем-то, но оправдан, и стал торопливо показывать мне разные одобрительные аттестации, показал, между прочим, и письмо какого-то г. Шнейдера, в конце которого, помнится, есть такая фраза: «А когда потеплеет, жарьте талые».
[Этот опыт касается одного только Сахалина, между
тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и, говоря по поводу его вообще о нашей неспособности к колонизации,
приходит даже к такому выводу: «Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании к статье проф.
Крузенштерн
пришел от них в совершенный восторг; перечислив их прекрасные душевные качества, он заключает: «Такие подлинно редкие качества, коими обязаны они не возвышенному образованию, но одной только природе, возбудили во мне
то чувствование, что я народ сей почитаю лучшим из всех прочих, которые доныне мне известны».
Даже
те из них, которые
пришли за поджог или подделку денежных знаков, несут, в сущности, кару за любовь, так как были увлекаемы в преступление своими любовниками.
Мне рассказывали, что когда одна женщина во Владимировке не захотела идти в сожительницы и заявила, что она
пришла сюда на каторгу, чтобы работать, а не для чего-нибудь другого,
то ее слова будто бы привели всех в недоумение.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из соседей войдет в избу,
то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа
пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в каторгу».
Если свободная женщина приехала без денег или привезла их так мало, что хватило только на покупку избы, и если ей и мужу ничего не
присылают из дому,
то скоро наступает голод.
С изменением взгляда на ссылку вообще и на сахалинскую в частности, изменится и возрастный состав населения;
то же случится, когда станут
присылать в колонию вдвое больше женщин или когда с проведением Сибирской железной дороги начнется свободная иммиграция.
Когда его родителей
присылают на Сахалин,
то ему бывает уже 5-8-10 лет; пока они отбывают каторгу и поселение, он выходит из детского возраста, и пока потом родители хлопочут о крестьянских правах, становится уже работником, и прежде чем совсем уехать на материк, успевает несколько раз побывать на заработках во Владивостоке и в Николаевске.
Японцы нагружали джонки и даже большие суда, и
то красивое судно, которое Поляков в 1881 г. встретил у устья Тыми, вероятно,
приходило сюда и этим летом.
Белый,
придя к смотрителю маяка, поглядел на себя в зеркало,
то заметил на голове седину, которой раньше не было; солдат уснул, и его никак не могли разбудить в продолжение 40 часов.]
С другой же стороны, кражи, совершаемые так часто в тюрьмах и селениях, редко дают повод к судебному разбирательству, и если судить по официальным цифрам,
то можно
прийти к совершенно ложному выводу, что ссыльные относятся к чужой собственности даже с большим уважением, чем свободные.]
Неточные совпадения
Хлестаков. Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а
то, признаюсь, я уж думал, что вы
пришли с
тем, чтобы меня… (Добчинскому.)Садитесь.
Приготовь поскорее комнату для важного гостя,
ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы
прислал самого лучшего, а не
то я перерою весь его погреб.
Этак ударит по плечу: «
Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с
тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Хлестаков. Я, знаете, в дороге издержался:
то да се… Впрочем, я вам из деревни сейчас их
пришлю.
Случается, к недужному //
Придешь: не умирающий, // Страшна семья крестьянская // В
тот час, как ей приходится // Кормильца потерять!