Неточные совпадения
В несколько мгновений мы оба одеты, бежим в фруктовый сад, расположенный позади нашего дома, — и под старой яблонью, в глубокой
яме, торопливо вырытой в рыхлой весенней
земле большим Давыдовым ножом, скрывается навсегда ненавистный подарок крестного отца, так-таки не доставшийся в руки противному Транквиллитатину!
Надо было удостовериться в этом собственными глазами. К часам, ржавеющим в утробе
земли, я, конечно, чувствовал полнейшее равнодушие; но не позволить же другому воспользоваться ими! А потому на следующий же день я, снова поднявшись до зари и вооружившись ножом, отправился в сад, отыскал намеченное место под яблоней, принялся рыть и, вырывши чуть не аршинную
яму, должен был убедиться, что часы пропали, что кто-то их достал, вытащил, украл!
— Я тебе говорю. Такие у нас барчуки необнаковенные! Особенно Давыдка этот… как есть иезоп [Иезоп — бранное слово, произведенное от имени древнегреческого баснописца Эзопа.]. На самой на зорьке встал я, да и подхожу этак к окну… Гляжу: что за притча? Идут наши два голубчика по саду, несут эти самые часы, под яблонькой
яму вырыли — да туда их, словно младенца какого! И
землю потом заровняли, ей-богу, такие беспутные!
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить
ямы землей. Через час мы подошли к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и отдохнуть до завтра. После обеда я предложил всем китайцам стать на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
Неточные совпадения
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую
яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в
землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
«Наддай! наддай!» Так наддали, // Что
ямы словно не было — // Сровнялася с
землей!
Тут же, при нем, вырыли
яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело им убиенного, и потом обоих засыпали
землею.
Утром, выпив кофе, он стоял у окна, точно на краю глубокой
ямы, созерцая быстрое движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они казались почти кубическими, приплюснутыми к
земле, плотно покрытой грязным камнем.
— Какая тоска! — ответила она довольно громко. — Какая тоска в этих ночах, в этой немоте сонной
земли и в небе. Я чувствую себя в
яме… в пропасти.