Неточные совпадения
Он перебирал
все по порядку: «Что, у них это там есть
так же, как у нас, аль иначе?..
Вечером мы с охотником Ермолаем отправились на «тягу»… Но, может быть, не
все мои читатели знают, что
такое тяга. Слушайте
же, господа.
Только вот что мне удивительно:
всем наукам они научились, говорят
так складно, что душа умиляется, а дела-то настоящего не смыслят, даже собственной пользы не чувствуют: их
же крепостной человек, приказчик, гнет их, куда хочет, словно дугу.
Подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они
так же лазурны, как небо: они
все насквозь проникнуты светом и теплотой.
Мальчики сидели вокруг их; тут
же сидели и те две собаки, которым
так было захотелось меня съесть. Они еще долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить свое желание.
Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. (Из их разговоров я узнал их имена и намерен теперь
же познакомить с ними читателя.)
Она, изволите видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать
такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас
же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «
всю себя» в жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
Жил ты у великороссийского помещика Гура Крупяникова, учил его детей, Фофу и Зёзю, русской грамоте, географии и истории, терпеливо сносил тяжелые шутки самого Гура, грубые любезности дворецкого, пошлые шалости злых мальчишек, не без горькой улыбки, но и без ропота исполнял прихотливые требования скучающей барыни; зато, бывало, как ты отдыхал, как ты блаженствовал вечером, после ужина, когда отделавшись, наконец, от
всех обязанностей и занятий, ты садился перед окном, задумчиво закуривал трубку или с жадностью перелистывал изуродованный и засаленный нумер толстого журнала, занесенный из города землемером,
таким же бездомным горемыкою, как ты!
В этом кабаке вино продается, вероятно, не дешевле положенной цены, но посещается он гораздо прилежнее, чем
все окрестные заведения
такого же рода.
Настоящее имя этого человека было Евграф Иванов; но никто во
всем околотке не звал его иначе как Обалдуем, и он сам величал себя тем
же прозвищем:
так хорошо оно к нему пристало.
Дикий-Барин (
так его прозвали; настоящее
же его имя было Перевлесов) пользовался огромным влиянием во
всем округе; ему повиновались тотчас и с охотой, хотя он не только не имел никакого права приказывать кому бы то ни было, но даже сам не изъявлял малейшего притязания на послушание людей, с которыми случайно сталкивался.
— Согласен, — отвечал он, — я с вами согласен. Да
все же нужно
такое, особенное расположение! Иной мужика дерет как липку, и ничего! а я… Позвольте узнать, вы сами из Питера или из Москвы?
— «
Так отчего
же вы мне ее уступить не хотите?» — «Оттого, что мне не угодно; не угодно, да и
все тут.
— Ты, Акулина, девка неглупая, — заговорил он наконец, — потому вздору не говори. Я твоего
же добра желаю, понимаешь ты меня? Конечно, ты не глупа, не совсем мужичка,
так сказать; и твоя мать тоже не всегда мужичкой была.
Все же ты без образованья, — стало быть, должна слушаться, когда тебе говорят.
Между прочими выдумками соорудил он однажды, по собственным соображениям,
такую огромную семейственную карету, что, несмотря на дружные усилия согнанных со
всего села крестьянских лошадей вместе с их владельцами, она на первом
же косогоре завалилась и рассыпалась.
Деревня Бесселендеевка состояла
всего из двадцати двух душ крестьян; никто о ней не сожалел сильно,
так почему
же, при случае, не потешиться?
— Ну, хоть денег у меня возьми — а то как
же так без гроша? Но лучше
всего: убей ты меня! Сказываю я тебе толком: убей ты меня зараз!
«Ату его, ату!»
Вся охота
так и понеслась, и Чертопханов понесся тоже, только не вместе с нею, а шагов от нее на двести в сторону, — точно
так же, как и тогда.
В тот
же день, прежде чем отправиться на охоту, был у меня разговор о Лукерье с хуторским десятским. Я узнал от него, что ее в деревне прозывали «Живые мощи», что, впрочем, от нее никакого не видать беспокойства; ни ропота от нее не слыхать, ни жалоб. «Сама ничего не требует, а напротив — за
все благодарна; тихоня, как есть тихоня,
так сказать надо. Богом убитая, —
так заключил десятский, — стало быть, за грехи; но мы в это не входим. А чтобы, например, осуждать ее — нет, мы ее не осуждаем. Пущай ее!»
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он
такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит…
Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
О! я шутить не люблю. Я им
всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я
такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю
всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра
же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего
же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите
же оттуда —
все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)
Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Хлестаков (
таким же голосом). Не разберу ничего,
всё вздор.