Неточные совпадения
Всякий человек, думая о том, что он такое,
не может
не видеть того, что он
не всё, а
особенная, отдельная часть чего-то.И, поняв это, человек обыкновенно думает, что это что-то, от чего он отделен, есть тот мир вещественный, который он видит, та земля, на которой он живет и жили его предки, то небо, те звезды, то солнце, какие он видит.
Если бы все люди соединились в одно, то
не было бы того, что мы понимаем как свою
особенную от других жизнь, потому что жизнь наша есть только всё большее и большее соединение разъединенного. В этом, всё большем и большем, соединении разъединенного — и истинная жизнь и одно истинное благо жизни людей.
Пришли две женщины к старцу за поучением. Одна считала себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и
не переставая мучилась. Другая же, прожив всю жизнь по закону, ни в каком
особенном грехе
не упрекала себя и была довольна собою.
Старец расспросил обеих женщин об их жизни. Одна со слезами призналась ему в своем великом грехе. Она считала свой грех столь великим, что
не ожидала за него прощения; другая же сказала, что
не знает за собой никаких
особенных грехов. Старец сказал первой...
Потребности тела, одного тела, легко удовлетворяются. Нужно
особенное несчастье, чтобы у человека
не было одежды прикрыть тело и куска хлеба, чтобы наесться. Но никакими силами нельзя добыть всего того, чего может пожелать человек.
Когда сердишься на кого-нибудь, то обыкновенно ищешь оправданий своему сердцу и стараешься видеть только дурное в том, на кого сердишься. И этим усиливаешь свое недоброжелательство. А надо совсем напротив: чем больше сердишься, тем внимательнее искать всего того хорошего, что есть в том, на кого сердишься, и если удастся найти хорошее в человеке и полюбить его, то
не только ослабишь свое сердце, но и почувствуешь
особенную радость.
Считать себя самого лучше всех — дурно и глупо. Это мы все знаем. Считать свою семью лучше всех других — это еще хуже и глупее, но мы часто
не только
не знаем этого, но видим в этом
особенное достоинство. Считать свой народ лучше всех других — уже глупее всего, что только может быть. Но этого
не только
не считают дурным, но считают великой добродетелью.
Человек, владея по наследству миллионами или десятками тысяч десятин, вследствие того, что у него большой дом, лошади, автомобили, прислуга, считает себя
особенным человеком. Вся окружающая его роскошь так опьяняет его, что он
не можетперенестись в жизнь того рабочего, который устраивает стачку на его заводе, или нищего мужика, который срубает дерево в его лесу, и без укоров совести казнит, если может, и рабочего и крестьянина.
Особенная любовь к своему народу прежде соединяла людей, в наше же время, когда люди уже соединены путями сообщения, торговлей, промышленностью, наукой, искусством, а главное, нравственным сознанием, такая
особенная любовь к своему народу
не соединяет, а разъединяет людей.
Не верь тому, что равенство невозможно или что оно может быть только в далеком будущем. Учись у детей. Оно сейчас может быть для каждого человека и для этого
не нужно никаких законов. Ты сам в своей жизни можешь установить равенство со всеми людьми, с которыми сходишься. Только
не оказывай
особенного уважения тем, которые себя считают великими и высокими, а, главное, оказывай такое же, как ко всем, уважение тем, которых считают маленькими и низкими.
Замечательно то, что в учении Христа в особенности претит людям,
не понимающим его, упоминание о непротивлении злу насилием. Упоминание это особенно неприятно им, потому что оно прямо требует того, что нарушает весь привычный порядок их жизни. И потому люди,
не желающие изменить привычный порядок жизни, это упоминание об одном из неизбежных условий любви, называют
особенной, независимой от закона любви заповедью и всячески ее исправляют или просто отрицают.
Если ты
не чувствуешь
особенного призвания ловить жемчуг в тех странах, где этот песок находится, оставайся здесь и возделывай свое поле: оно потребует всего твоего прилежания; и
не забывай, что вместимость твоего мозга конечна.
Не будем медлить, чтобы быть справедливыми, сострадательными.
Не будем ждать
особенных страданий других людей или наших. Жизнь коротка, и потому будем торопиться радовать сердца наших спутников в этом коротком переезде. Поспешим быть добрыми.
Усилие это
не есть усилие движения, усилие открытия нового миросозерцания, новых мыслей и совершения
особенных новых поступков. Усилие, которое нужно для вступления в царство божие или в новую форму жизни, есть усилие отрицательное, усилие неследования за потоком, усилие неделания поступков,
не согласных с внутренним сознанием.
Не думай, чтобы мудрыми могли быть только
особенные люди. Мудрость нужна всем людям, и потому все люди могут быть мудрыми. Мудрость — в том, чтобы знать, в чем дело жизни и как исполнять его. А чтобы узнать его, нужно только одно: помнить, что мысль — великое дело, и потому — думать.
Для некоторых людей, которых большая часть человечества признает своими вождями, реформаторами и просветителями, отголосок этот огромен и раздается с
особенной силой: но нет человека, мысли которого
не производили бы на других такого же, хотя и во много раз меньшего, действия.
Человек, умирая, знает, что с ним ничего
не случится
особенного, что с ним будет то, что было с миллионами существ, что он только переменит способ путешествия, но он
не может
не испытывать волнения, подъезжая к тому месту, где произойдет эта перемена.
Всё в жизни кажется очень простым; всё связно, одного порядка и объясняется одно другим. Смерть же представляется чем-то совершенно
особенным, нарушающим всё простое, ясное и понятное в жизни. И поэтому люди большей частью стараются
не думать о смерти. Это большая ошибка. Напротив, надо свести жизнь со смертью так, чтобы жизнь имела часть торжественности и непонятности смерти, и смерть — часть ясности, простоты и понятности жизни.
Ты пришел в эту жизнь, сам
не зная как, но знаешь, что пришел тем
особенным я, которое ты есть; потом шел, шел, дошел до половины и потом вдруг
не то обрадовался,
не то испугался, и уперся и
не хочешь сдвинуться с места, идти дальше, потому что
не видишь того, что там.