Неточные совпадения
Кроме того, нет ни одного большого
христианского государства, которое, по каким-то никому ненужным патриотическим
преданиям, не держало бы, против их воли, в своей власти один или несколько небольших народов, принуждаемых к участию в жизни ненавидимого ими большого народа: Австрия, Пруссия, Англия, Россия, Франция с своими покоренными народами: Польшей, Ирландией, Индией, Финляндией, Кавказом, Алжиром и др.
Одни люди, большинство рабочего народа, продолжая по
преданию исполнять то, чего требуют церкви, и отчасти вера в это учение, без малейшего сомнения верят, именно верят, и в то, возникшее в церковной вере и основанное на насилии государственное устройство, которое ни в каком случае не может быть совместимо с
христианским учением в его истинном значении.
Неточные совпадения
Когда я привык к языку Гегеля и овладел его методой, я стал разглядывать, что Гегель гораздо ближе к нашему воззрению, чем к воззрению своих последователей, таков он в первых сочинениях, таков везде, где его гений закусывал удила и несся вперед, забывая «бранденбургские ворота». Философия Гегеля — алгебра революции, она необыкновенно освобождает человека и не оставляет камня на камне от мира
христианского, от мира
преданий, переживших себя. Но она, может с намерением, дурно формулирована.
Все люди нашего
христианского мира знают, несомненно знают и по
преданию, и по откровению, и по непререкаемому голосу совести, что убийство есть одно из самых страшных преступлений, которые только может сделать человек, как это и сказано в Евангелии, и что не может быть этот грех убийства ограничен известными людьми, т. е. что одних людей грех убить, а других не грех.
Всякая церковь выводит свое исповедание через непрерывное
предание от Христа и апостолов. И действительно, всякое
христианское исповедание, происходя от Христа, неизбежно должно было дойти до настоящего поколения через известное
предание. Но это не доказывает того, чтобы одно из этих
преданий, исключая все другие, было несомненно истинно.
А дальний твой, несхожий с нашим край, // Все, что молва о нем к нам приносила: // Разливы рек, безбережные степи, // Снега и льды, обычай, столь отличный // От нашего; державы
христианской // Азийский блеск, с
преданьями отцов // Нам общими, — все это, как нарочно, // Набросило волшебный некий свет // На образ твой.
Поэтому-то оно и до сих пор не стало для нас исполнившимся и в этом смысле обветшавшим
преданием, «ветхим заветом», и этим, быть может, и объясняется то непонятное и загадочное обаяние, которое оно сохраняет над душами и в
христианскую эпоху (чего ведь нельзя в этом же смысле сказать о Ветхом Завете).