Неточные совпадения
Либеральная
партия говорила, что
в России всё дурно, и действительно, у Степана Аркадьича долгов было много, а денег решительно недоставало.
Либеральная
партия говорила или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли
в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело.
— Ну, коротко сказать, я убедился, что никакой земской деятельности нет и быть не может, — заговорил он, как будто кто-то сейчас обидел его, — с одной стороны игрушка, играют
в парламент, а я ни достаточно молод, ни достаточно стар, чтобы забавляться игрушками; а с другой (он заикнулся) стороны, это — средство для уездной coterie [
партии] наживать деньжонки.
Убеждение Левина
в том, что этого не может быть, основывалось на том, что
в глазах родных он невыгодная, недостойная
партия для прелестной Кити, а сама Кити не может любить его.
Княжне Кити Щербацкой было восьмнадцать лет. Она выезжала первую зиму. Успехи ее
в свете были больше, чем обеих ее старших сестер, и больше, чем даже ожидала княгиня. Мало того, что юноши, танцующие на московских балах, почти все были влюблены
в Кити, уже
в первую зиму представились две серьезные
партии: Левин и, тотчас же после его отъезда, граф Вронский.
Когда же появился Вронский, она еще более была рада, утвердившись
в своем мнении, что Кити должна сделать не просто хорошую, но блестящую
партию.
Он прикинул воображением места, куда он мог бы ехать. «Клуб?
партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет, не поеду. Château des fleurs, там найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой». Он прошел прямо
в свой номер у Дюссо, велел подать себе ужинать и потом, раздевшись, только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда, сном.
В этом предположении утвердило Левина еще и то замечание, что брат его нисколько не больше принимал к сердцу вопросы об общем благе и о бессмертии души, чем о шахматной
партии или об остроумном устройстве новой машины.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней
в комнату. Анна вопросительно взглянула ей
в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на
партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
— Нет, — сморщившись от досады за то, что его подозревают
в такой глупости, сказал Серпуховской. — Tout ça est une blague. [Всё это глупости.] Это всегда было и будет. Никаких коммунистов нет. Но всегда людям интриги надо выдумать вредную, опасную
партию. Это старая штука. Нет, нужна
партия власти людей независимых, как ты и я.
Они были наивно уверены, что их дело состоит
в том, чтоб излагать свои нужды и настоящее положение вещей, прося помощи правительства, и решительно не понимали, что некоторые заявления и требования их поддерживали враждебную
партию и потому губили всё дело.
Действительно, это был Голенищев, товарищ Вронского по Пажескому Корпусу. Голенищев
в корпусе принадлежал к либеральной
партии, из корпуса вышел гражданским чином и нигде не служил. Товарищи совсем разошлись по выходе из корпуса и встретились после только один раз.
— Да что же думать? Он (он разумелся Сергей Иванович) мог всегда сделать первую
партию в России; теперь он уж не так молод, но всё-таки, я знаю, за него и теперь пошли бы многие… Она очень добрая, но он мог бы…
— Une partie de lawn tennis, [
Партию в лаун-теннис,] — улыбаясь своею красивою улыбкой, предложил Весловский. — Мы опять с вами, Анна Аркадьевна.
И тут
в первый раз произошло столкновение новой
партии со старою.
Но
в это время один дворянин из
партии Сергея Ивановича сказал, что он слышал, что комиссия не поверяла сумм, считая поверку оскорблением губернскому предводителю.
— Сто двадцать шесть избирательных! Девяносто восемь неизбирательных! — прозвучал невыговаривающий букву р голос секретаря. Потом послышался смех: пуговица и два ореха нашлись
в ящике. Дворянин был допущен, и новая
партия победила.
Прения о Флерове дали новой
партии не только один шар Флерова, но еще и выигрыш времени, так что могли быть привезены три дворянина, кознями старой
партии лишенные возможности участвовать
в выборах. Двух дворян, имевших слабость к вину, напоили пьяными клевреты Снеткова, а у третьего увезли мундирную одежду.
Узнав об этом, новая
партия успела во время прений о Флерове послать на извозчике своих обмундировать дворянина и из двух напоенных привезти одного
в собрание.
Вновь избранный губернский предводитель и многие из торжествующей
партии новых обедали
в этот день у Вронского.
Университетский вопрос был очень важным событием
в эту зиму
в Москве. Три старые профессора
в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две
партии.
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все комнаты: большую, где стояли уже столы и играли
в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли
в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у дивана составилась веселая
партия с шампанским,
в которой участвовал Гагин; заглянули и
в инфернальную, где у одного стола, за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
После
партии Вронский и Левин подсели к столу Гагина, и Левин стал по предложению Степана Аркадьича держать на тузы. Вронский то сидел у стола, окруженный беспрестанно подходившими к нему знакомыми, то ходил
в инфернальную проведывать Яшвина. Левин испытывал приятный отдых от умственной усталости утра. Его радовало прекращение враждебности с Вронским, и впечатление спокойствия, приличия и удовольствия не оставляло его.
Все разнообразнейшие
партии мира интеллигенции, столь враждебные прежде, все слились
в одно.
Неточные совпадения
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда
в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной
партии к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Появлялись новые
партии рабочих, которые, как цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть
в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один
в целом городе считал себя свободным от работ, и стали толкать его
в реку. Однако предводитель пошел не сразу, но протестовал и сослался на какие-то права.
С такой неровностью
в характере, с такими крупными, яркими противуположностями, он должен был неминуемо встретить по службе кучу неприятностей, вследствие которых и вышел
в отставку, обвиняя во всем какую-то враждебную
партию и не имея великодушия обвинить
в чем-либо себя самого.
— Так ты не хочешь доканчивать
партии? — повторил Ноздрев с лицом, горевшим, как
в огне.
—
Партии нет возможности оканчивать, — говорил Чичиков и заглянул
в окно. Он увидел свою бричку, которая стояла совсем готовая, а Селифан ожидал, казалось, мановения, чтобы подкатить под крыльцо, но из комнаты не было никакой возможности выбраться:
в дверях стояли два дюжих крепостных дурака.