Неточные совпадения
— Отпустите руку, пожалуйста, и
стойте вольно. Я не корпусная крыса! — проговорил смеясь лейтенант и в ответ не приложил руки к козырьку, а, по обычаю
моряков, снял фуражку и раскланялся. — Капитан только что был наверху. Он, верно, у себя в каюте! Идите туда! — любезно сказал
моряк.
На носу «поддавало» сильней, и он вздрагивал с легким скрипом, поднимаясь из волны. Свежий ветер резал лицо своим ледяным дыханием и продувал насквозь. Молодой
моряк ежился от холода, но стоически
стоял на своем добровольно мученическом посту, напрягая свое зрение…
Из монастыря в город наши
моряки вернулись в санях — да, в санях, как это ни странно. Несколько пар саней
стояло у монастыря, и вожаки при них настойчиво предлагали спуститься в город по широкой, выложенной гладким камнем, извивающейся вниз дороге.
На рейде
стояло несколько парусных «купцов», которые зашли в Порто-Гранде, чтобы взять свежей провизии, налиться водой, а то и просто для того, чтобы «освежиться», выражаясь языком
моряков, то есть отдохнуть после длинного перехода.
Володя Ашанин, обязанный во время авралов находиться при капитане,
стоит тут же на мостике, страшно бледный, напрасно стараясь скрыть охвативший его страх. Ему стыдно, что он трусит, и ему кажется, что только он один обнаруживает такое позорное малодушие, и он старается принять равнодушный вид ничего не боящегося
моряка, старается улыбнуться, но вместо улыбки на его лице появляется страдальческая гримаса.
Компания русских
моряков с «Коршуна» уселась рядом за огромным, роскошно убранным, сверкавшим хрусталем столом, на котором
стояли громадные вазы с вычищенными ананасами, мангустанами и другими плодами…
Лихо пролетев под нормой фрегата, где на юте, с биноклем в руке, затянутой в перчатку,
стоял небольшого роста, худощавый адмирал в свитском сюртуке, с аксельбантом через плечо, и мимо клипера, под жадными взглядами
моряков, зорко смотревшими на нового товарища, «Коршун», положив руль на борт, круто повернул против ветра, и среди мертвой тишины раздавался звучный, слегка вздрагивающий голос Андрея Николаевича...
И не прошло и пяти минут, как все паруса, точно волшебством, исчезли, якорь был отдан, катер и вельбот спущены, и «Коршун» с закрепленными парусами недвижно
стоял рядом с «Чайкой», возбуждая восторг
моряков и своим безукоризненным видом щегольского военного судна и быстротой, с какой он стал на якорь и убрал паруса.
Туман, довольно частый в Японском море и в Японии, казалось, надолго заключил «Коршуна» в свои влажные, нерасторжимые объятия. День близился к концу, а туман был так же страшен своей непроницаемостью, как и утром.
Стоял мертвый штиль, и не было надежды на ветер, который разогнал бы эти клубы тумана, словно злые чары, скрывшие все от глаз
моряков.
Звякнула цепь, грохнул якорь, — и «Коршун»
стоял неподвижно на Малом рейде. Счастливые и радостные
моряки поздравляли друг друга.
Неточные совпадения
Заметьте — я не считаю вас глупым или упрямым, нет; вы образцовый
моряк, а это много
стоит.
Но зато мелькают между ними — очень редко, конечно, — и другие — с натяжкой, с насилием языка. Например,
моряки пишут: «Такой-то фрегат где-нибудь в бухте
стоял «мористо»: это уже не хорошо, но еще хуже выходит «мористее», в сравнительной степени. Не морскому читателю, конечно, в голову не придет, что «мористо» значит близко, а «мористее» — ближе к открытому морю, нежели к берегу.
«Завтра на вахту рано вставать, — говорит он, вздыхая, — подложи еще подушку, повыше, да
постой, не уходи, я, может быть, что-нибудь вздумаю!» Вот к нему-то я и обратился с просьбою, нельзя ли мне отпускать по кружке пресной воды на умыванье, потому-де, что мыло не распускается в морской воде, что я не
моряк, к морскому образу жизни не привык, и, следовательно, на меня, казалось бы, строгость эта распространяться не должна.
Мое прощание с
моряками носило более чем дружеский характер.
Стоя на берегу, я увидел на мостике миноносца командира судна. Он посылал мне приветствия, махая фуражкой. Когда «Грозный» отошел настолько далеко, что нельзя уже было разобрать на нем людей, я вернулся в старообрядческую деревню.
При входе в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная
моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом в этой части побережья почти все время
стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.