Так, например, однажды он спросил меня,
как я думаю, не пора ли переименование квартальных надзирателей в околоточные распространить на все вообще города и местечки империи, и когда я ответил, что нахожу эту меру преждевременной, то он с большой силой и настойчивостью возразил: «А я так думаю, что теперь именно самая пора».
Неточные совпадения
Я был тогда помоложе и ни к
каким хозяйственным делам прикосновенным не состоял. Случились в кармане довольно большие деньги (впрочем, данные взаймы), но
я как-то и денег не понимал: все
думал, что конца им не будет. Словом сказать, произошло нечто вроде сновидения. Только одно, по-видимому,
я знал твердо: что положено начало свободному труду, и земля, следовательно, должна будет давать вдесятеро. Потому что в то время даже печатно в этом роде расчеты делались.
Тогда
как, свободный от сена, ржи и овса, он может спокойно, «в надежде славы и добра», посматривать в окно и
думать: «А вот сейчас разгуляется, и
я,
как обсохнут дорожки (летом земля сохнет изумительно быстро), пойду в парк…»
— Да вообще… вся жизнь… Вот хоть бы «филантропии» эти… Конечно, до
меня еще не добрались, а было и со
мной… Занимался.
Как вы
думаете, повредит это
мне?
— Вы слишком добры, — ответил
я. —
Я сам прежде так
думал, но ныне рассудил, что даже такое выражение,
как «кимвал бряцающий», — и то может быть употребляемо лишь в крайних случаях и с такою притом осмотрительностью, дабы не вводить в соблазн! Вот каков мой нынешний образ мыслей!
Когда
я начинаю
думать о современности, то, признаюсь, она представляется
мне не иначе,
как в виде ящика с двойным дном.
— Что вы! Христос с вами! — смягчился батюшка, —
я ведь для вашей же пользы! Вижу, что ни в чем благопоспешения нет,
думаю: кому же,
как не пастырю, о сем предстательствовать!
Какая, однако ж, странная эта московская топительная программа!
Как понимать ее? Кто будет рассортировывать умников от не умников, первых ставить ошуйю, а вторых — одесную. Вот,
я думаю, одесную-то видимо-невидимо наберется! Нагалдят, насмердят — не продохнешь!
У
меня не был, а проезжал мимо не раз. Смотрел
я на него из окна в бинокль: сидит в телеге, обернется лицом к усадьбе и вытаращит глаза.
Думал я,
думал: никогда у нас никакого „духа“ не бывало и вдруг завелся… Кого ни спросишь: что, мол, за дух такой? — никто ничего не знает, только говорят: строгость пошла. Разумеется, затосковал еще пуще. А ну
как и во
мне этот „дух“ есть? и
меня в преклонных моих летах в плен уведут?
Отслушаешь, бывало, Грановского, а через час,
как ни в чем не бывало,
думаешь: а что, кабы кто у
меня душу купил!
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а
как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
— Море вовсе не такое,
как я думала, — говорила она матери. — Это просто большая, жидкая скука. Горы — каменная скука, ограниченная небом. Ночами воображаешь, что горы ползут на дома и хотят столкнуть их в воду, а море уже готово схватить дома…
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими:
я, брат, не такого рода! со
мной не советую… (Ест.)Боже мой,
какой суп! (Продолжает есть.)
Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай,
какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна.
Я думаю, с
каким там вкусом и великолепием даются балы!
«Ах, боже мой!» —
думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот
какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, —
думаю себе, — слава богу!» И говорю ему: «
Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! —
думаю себе.
Городничий.
Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право,
как подумаешь, Анна Андреевна,
какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же
я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Хлестаков. Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он
думает, что,
как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже. Вот новости!