Неточные совпадения
— Я не знаю фасонов madame Минангуа; но в окнах у ней я только видал прелестные цветки, —
отвечал граф.
— Будет! —
отвечал Янсутский и обратился уже к
графу Хвостикову: — У Бегушева я встретил Тюменева; может, вы знаете его?
— То есть, пожалуй, генерал-адъютант, штатский только: он статс-секретарь! —
отвечал не без важности Янсутский. — Я, собственно, позвал этого господина, — отнесся он как бы больше к
графу, — затем, что он хоть и надутая этакая скотина, но все-таки держаться к этаким людям поближе не мешает.
— Да, поиграю как-нибудь, —
отвечала Аделаида Ивановна, очень довольная любезничаньем
графа.
— О, mon cher, что ж ты меня за ребенка такого считаешь, —
отвечал граф и уехал прямо к Домне Осиповне, а в пять часов явился аккуратно к обеду Бегушева и имел торжествующий вид.
Граф Хвостиков между тем на средине освободившегося от толпы зала разговаривал с каким-то господином, совершенно седым, очень высоким, худым и сутуловатым, с глазами как бы несколько помешанными и в то же время с очень доброй и приятной улыбкой. Господин этот что-то с увлечением объяснял
графу. Тот тоже с увлечением
отвечал ему; наконец, они оба подошли к Бегушеву.
— Нет, как только узнаю подробности, так и возвращусь, —
отвечал граф.
— Очень!.. —
отвечал граф, но потом, спохватившись, прибавил: — Натурально, что любви к мужу у ней не было, но ее, сколько я мог заметить, больше всего возмущает позор и срам смерти: женатый человек приезжает в сквернейший трактиришко с пьяной женщиной и в заключение делает какой-то глупый salto mortale!.. [смертельный прыжок!.. (лат.).] Будь у меня половина его состояния, я бы даже совсем не умер, а разве живой бы взят был на небо, и то против воли!
Бегушев ничего не
отвечал на перевранное
графом Хвостиковым изречение священного писания, а встал и несколько времени ходил по комнате.
— De mortuis aut bene, aut nihil [О мертвых — или хорошее, или ничего (латинская поговорка).], —
ответил граф.
Долгов, прочитав письма, решился лучше не дожидаться хозяина: ему совестно было встретиться с ним. Проходя, впрочем, переднюю и вспомнив, что в этом доме живет и
граф Хвостиков, спросил, дома ли тот? Ему
отвечали, что
граф только что проснулся. Долгов прошел к нему.
Граф лежал в постели, совершенно в позе беспечного юноши, и с первого слова объявил, что им непременно надобно ехать вечером еще в одно место хлопотать по их делу. Долгов согласился.
Бегушева он застал играющим в шахматы с
графом Хвостиковым, который, как и на железной дороге, хотел было удрать, увидав Трахова; но удержался, тем более что генерал, поздоровавшись или, лучше сказать, расцеловавшись с Бегушевым, поклонился и
графу довольно вежливо.
Граф, с своей стороны, тоже
ответил ему, с сохранением собственного достоинства, почтительным поклоном.
Доступ к Домне Осиповне, особенно с тех пор, как она вышла замуж, сделался еще труднее;
графа сначала опросил швейцар и дал знать звонком о прибывшем госте наверх, оттуда сошедший лакей тоже опросил
графа, который на все эти расспросы
отвечал терпеливо: он привык дожидаться в передних!
Граф явился как самый преданнейший и доброжелательствующий друг дома и принес тысячу извинений, что так давно не бывал. Хозяева
отвечали ему улыбками, а Перехватов, сверх того, пододвинул ему слегка стул, и, когда
граф сел, он предложил ему из своей черепаховой, отделанной золотом сигарочницы высокоценную сигару.
— Многие! —
отвечал граф, тоже не без величия откидываясь на спинку кресел и пуская синеватую струю дыма от сигары. — Вчера у нас целый вечер сидел его cousin, генерал Трахов, который, между прочим, рассказал, что ему в клубе говорили, будто бы над вами по долгам покойного старика Олухова висит банкротство, для чего я и приехал к вам, чтобы предупредить вас…
— Заплатят! —
отвечал ей
граф, не переставая вести дочь.
— Когда захочу! —
ответил граф, неторопливо усаживая дочь в карету.
— К вашим услугам, monsieur le comte! [господин
граф! (франц.).] —
отвечала попечительша. — Не угодно ли вам пожаловать в гостиную и объяснить мне, в чем дело.
— Можете думать, что я лгу или не лгу, — это как вам угодно, —
отвечал граф тем же обиженным тоном: он сообразил уж, из какой причины проистекало такое живое участие Бегушева к болезни Елизаветы Николаевны, и внутренне чрезвычайно этому обрадовался, ожидая, что если случится то, что он предполагал, так он заставит своего патрона гораздо почтительней с ним обходиться.
— У нас, у нас! — поспешно
отвечал граф.
Граф ничего ей на это не
ответил и, сухо откланявшись, отправился домой с твердым намерением напечатать самого ядовитого свойства статейку о черствых и корыстолюбивых людях, к несчастью, до сих пор существующих в нашем обществе, особенно между купечеством.
— Сейчас!.. Я хоть и враг Офонькина, но с вами поеду! —
отвечал граф.
— Очень многим и очень малым, —
отвечал развязнейшим тоном
граф. — Вы хороший знакомый madame Чуйкиной, а супруга генерала написала превосходную пьесу, которую и просит madame Чуйкину, со свойственным ей искусством, прочесть у ней на вечере, имеющемся быть в воскресенье; генерал вместе с тем приглашает и вас посетить их дом.