Словом, чтобы точнее определить его душевное состояние, выражусь стихами поэта: «И внял он неба содроганье, и горних ангелов полет, и гад земных подводный ход, и дольней лозы прозябанье!» Точно в такой же почти сверхъестественной власти у Бема были и языки иностранные, из которых он не знал ни единого; несмотря на то, однако, как утверждал друг его Кольбер, Бем
понимал многое, когда при нем говорили на каком-нибудь чужом языке, и понимал именно потому, что ему хорошо известен был язык натуры.
Неточные совпадения
— Вот что, —
понимаю! — произнесла Людмила и затем мельком взглянула на Ченцова, словно бы душа ее была с ним, а не с Марфиным, который ничего этого не подметил и хотел было снова заговорить: он никому так
много не высказывал своих мистических взглядов и мыслей, как сей прелестной, но далеко не глубоко-мыслящей девушке, и явно, что более, чем кого-либо, желал посвятить ее в таинства герметической философии.
—
Много,
много! — перебил его Марфин. — Деньги давать легче, чем брать их, — это я
понимаю!..
Весьма естественно, что, при таком воззрении Людмилы, Ченцов, ловкий, отважный, бывший гусарский офицер, превосходный верховой ездок на самых рьяных и злых лошадях, почти вполне подошел к ее идеалу; а за этими качествами, какой он собственно был человек, Людмила нисколько не думала; да если бы и думать стала, так не
много бы
поняла.
После обеда Муза и Лябьев, по просьбе хозяина, стали играть в четыре руки, и хотя Лябьев играл секондо, а Муза примо, но gnadige Frau хорошо
поняла, как он
много был образованнее и ученее в музыкальном смысле своей соигрицы. Gnadige Frau втайне чрезвычайно желала бы сыграть с Лябьевым что-нибудь, чтобы показать ему, как и она тоже была образована в этом отношении, но, отстав столь давно от музыки, она не решалась высказать этого желания.
Катрин сама
понимала, что она слишком
многого требовала от мужа.
— Может быть, и то! — согласился Егор Егорыч, по выражению лица которого и складу всего тела легко было
понять, сколь
много эта новая выходка племянника опечалила и как бы пришибла его.
— Напротив, я нахожу, что вы очень
много понимаете, — особенно для ваших лет.
Нет никакого сомнения, что сей умный мужик, видавший на своем веку
многое,
понял всю суть дела и вывел такого рода заключение, что барин у него теперь совсем в лапах, и что сколько бы он потом ни стал воровать по откупу, все ему будет прощаться.
— Разве я того не
понимаю, почтеннейшая Анна Прохоровна (имя откупщицы), и не предсказывала Аггею Никитичу, что с ним может быть; но он — таить я не хочу пред вами — такой упрямый олух, что когда упрется во что, так надобно очень
много времени, чтобы повернуть его в другую сторону.
— Я говорила, татко, об этом Аггею Никитичу; ты отлично это сделаешь, — нам самим читать в такой жар ужасно трудно. Кроме того, мы
многого не
понимаем, но когда ты говоришь, из твоего голоса
многое узнаешь. Не правда ли? — отнеслась она к Аггею Никитичу.
Девушка раскраснелась и откровенно высказала все, что сама знала про Галактиона, кончая несчастным положением Харитины. Это был целый обвинительный акт, и Галактион совсем смутился. Что другие говорили про него — это он знал давно, а тут говорит девушка, которую он знал ребенком и которая не должна была даже
понимать многого.
Все были в грязных ситцевых рубашках и нагрудниках. Стараясь не выказывать своего к ним презрения, я снял сюртук и лег по-товарищески на диван. Зухин, изредка справляясь по тетрадкам, читал, другие останавливали его, делая вопросы, а он объяснял сжато, умно и точно. Я стал вслушиваться и, не
понимая многого, потому что не знал предыдущего, сделал вопрос.
Венсан был влюблен в младшую дочку, в Марию Самуиловну, странное семнадцатилетнее существо, капризное, своевольное, затейливое и обольстительное. Она свободно владела пятью языками и каждую неделю меняла свои уменьшительные имена: Маня, Машенька, Мура, Муся, Маруся, Мэри и Мари. Она была гибка и быстра в движениях, как ящерица, часто страдала головной болью.
Понимала многое в литературе, музыке, театре, живописи и зодчестве и во время заграничных путешествий перезнакомилась со множеством настоящих мэтров.
Его вечная легкость и разметанность сменились тяжеловесностью неотвязчивой мысли и глубокою погруженностью в себя. Ахилла не побледнел в лице и не потух во взоре, а напротив, смуглая кожа его озарилась розовым, матовым подцветом. Он видел все с режущею глаз ясностью; слышал каждый звук так, как будто этот звук раздавался в нем самом, и
понимал многое такое, о чем доселе никогда не думал.
Неточные совпадения
Один только раз он выражается так:"
Много было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает
понять, что, и по его мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи не было.
Но как пришло это баснословное богатство, так оно и улетучилось. Во-первых, Козырь не поладил с Домашкой Стрельчихой, которая заняла место Аленки. Во-вторых, побывав в Петербурге, Козырь стал хвастаться; князя Орлова звал Гришей, а о Мамонове и Ермолове говорил, что они умом коротки, что он, Козырь,"
много им насчет национальной политики толковал, да мало они
поняли".
— Любовь… — повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и не люблю этого слова, что оно для меня слишком
много значит, больше гораздо, чем вы можете
понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!
Но Левин
много изменился со времени своей женитьбы; он был терпелив и если не
понимал, для чего всё это так устроено, то говорил себе, что, не зная всего, он не может судить, что, вероятно, так надобно, и старался не возмущаться.
Он не хотел видеть и не видел, что в свете уже
многие косо смотрят на его жену, не хотел
понимать и не
понимал, почему жена его особенно настаивала на том, чтобы переехать в Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до лагеря полка Вронского.