Дня через два Елена показала ему карикатуру, грубо сделанную пером:
в квадрате из сабель и штыков — бомба с лицом Пуанкаре, по углам квадрата, вверху — рубль с полустертым лицом Николая Романова, кабанья голова короля Англии, внизу — короли Бельгии и Румынии и подпись «Точка в квадрате», сиречь по-французски — Пуанкаре.
— Да, я знаю камень, — ответил я поскорее, опускаясь на стул рядом с ними. Они сидели у стола. Вся комната была ровно в две сажени
в квадрате. Я тяжело перевел дыхание.
В первой комнате, имевшей три шага
в квадрате, у него стоял ушат с водой, плетеный стул с продавленной плетенкой и мочальная швабра.
Александров быстро, хотя и без большого удовольствия, сбежал вниз. Там его дожидался не просто шпак, а шпак, если так можно выразиться,
в квадрате и даже в кубе, и потому ужасно компрометантный. Был он, как всегда, в своей широченной разлетайке и с таким же рябым, как кукушечье яйцо, лицом, словом, это был знаменитый поэт Диодор Иванович Миртов, который в свою очередь чувствовал большое замешательство, попавши в насквозь военную сферу.
Неточные совпадения
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и
в нижнем этаже красили,
в верхнем уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли
в первую большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый
квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
В полутемном коридоре, над шкафом для платья, с картины, которая раньше была просто темным
квадратом, стали смотреть задумчивые глаза седой старухи, зарытой во тьму.
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый
квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос
в землю давно не беленный корпус, весь
в пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни,
в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Но и это не успокаивало, недовольство собою превращалось
в чувство вражды к себе и еще к другому кому-то, кто передвигает его, как шахматную фигуру с
квадрата на
квадрат.
Яростно, ослепительно сверкая, толпу возглавлял высоко поднятый над нею золотой
квадрат иконы с двумя черными пятнами
в нем, одно — побольше, другое — поменьше.