Неточные совпадения
Купеческая дочка, доставшаяся князю, едва умела писать,
не могла склеить двух слов, была дурна лицом и имела только одно важное достоинство: была
добра и безответна.
Стихи, братец, вздор; уж ты
не спорь, а мне поверь, старику; я
добра желаю тебе; чистый вздор, праздное употребление времени!
Костюм мой был жалок и худо на мне сидел; лицом я осунулся, похудел, пожелтел, — а все-таки далеко
не похож был я на поэта, и в глазах моих все-таки
не было ничего великого, о чем так хлопотал когда-то
добрый Николай Сергеич.
Вы
не поверите, какое иногда бывает
доброе сердце у моего старика!
Он уважал ее и любил беспредельно, несмотря на то, что это была женщина только
добрая и ничего больше
не умевшая, как только любить его, и ужасно досадовал на то, что она в свою очередь была с ним, по простоте своей, даже иногда слишком и неосторожно наружу.
Ох, к худу это, к худу, Иван Петрович,
не предвещает
добра; другой день, глаз
не осушая, плачу.
Чего
доброго,
не надоумил ли его господь и
не ходил ли он в самом деле к Наташе, да одумался дорогой, или что-нибудь
не удалось, сорвалось в его намерении, — как и должно было случиться, — и вот он воротился домой, рассерженный и уничтоженный, стыдясь своих недавних желаний и чувств, ища, на ком сорвать сердце за свою же слабость,и выбирая именно тех, кого наиболее подозревал в таких же желаниях и чувствах.
Но убитый вид ее, дрожавшей перед ним от страха, тронул его. Он как будто устыдился своего гнева и на минуту сдержал себя. Мы все молчали; я старался
не глядеть на него. Но
добрая минута тянулась недолго. Во что бы ни стало надо было высказаться, хотя бы взрывом, хотя бы проклятием.
То есть, клянусь вам обоим, будь он зол со мной, а
не такой
добрый, я бы и
не думал ни о чем.
— А он сказал, что мое
доброе сердце вредит мне. Как это?
Не понимаю. А знаешь что, Наташа.
Не поехать ли мне поскорей к нему? Завтра чем свет у тебя буду.
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе
добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом
не могу… К тому же твой дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих руках; так или нет?
Сами слышали,
добрые люди, как я вчера ее за это била, руки обколотила все об нее, чулки, башмаки отняла —
не уйдет на босу ногу, думаю; а она и сегодня туда ж!
— Ну, и ступайте. А то целый год больна буду, так вам целый год из дому
не уходить, — и она попробовала улыбнуться и как-то странно взглянула на меня, как будто борясь с каким-то
добрым чувством, отозвавшимся в ее сердце. Бедняжка! Добренькое, нежное ее сердце выглядывало наружу, несмотря на всю ее нелюдимость и видимое ожесточение.
Я положил,
не откладывая, сегодня же утром купить ей новое платье. На это дикое, ожесточенное существо нужно было действовать добротой. Она смотрела так, как будто никогда и
не видывала
добрых людей. Если она уж раз, несмотря на жестокое наказание, изорвала в клочки свое первое, такое же платье, то с каким же ожесточением она должна была смотреть на него теперь, когда оно напоминало ей такую ужасную недавнюю минуту.
— Друг ты мой, — сказал я, взяв ее за руку, — ты целую ночь за мной смотрела. Я
не знал, что ты такая
добрая.
—
Не знаю. А там нам так хорошо было жить, — и глаза Нелли засверкали. — Мамаша жила одна, со мной. У ней был один друг,
добрый, как вы… Он ее еще здесь знал. Но он там умер, мамаша и воротилась…
Он клялся ей во всегдашней, неизменной любви и с жаром оправдывался в своей привязанности к Кате; беспрерывно повторял, что он любит Катю только как сестру, как милую,
добрую сестру, которую
не может оставить совсем, что это было бы даже грубо и жестоко с его стороны, и все уверял, что если Наташа узнает Катю, то они обе тотчас же подружатся, так что никогда
не разойдутся, и тогда уже никаких
не будет недоразумений.
Он вынул конфеты и просил, чтоб и я взяла; я
не хотела; он стал меня уверять тогда, что он
добрый человек, умеет петь песни и плясать; вскочил и начал плясать.
Не заслужили мы у господа бога, да и человек-то такой подлый; можно ль от него
добра ожидать.
— Да вы, может быть, побрезгаете, что он вот такой… пьяный.
Не брезгайте, Иван Петрович, он
добрый, очень
добрый, а уж вас как любит! Он про вас мне и день и ночь теперь говорит, все про вас. Нарочно ваши книжки купил для меня; я еще
не прочла; завтра начну. А уж мне-то как хорошо будет, когда вы придете! Никого-то
не вижу, никто-то
не ходит к нам посидеть. Все у нас есть, а сидим одни. Теперь вот я сидела, все слушала, все слушала, как вы говорили, и как это хорошо… Так до пятницы…
— Да что мы вместе, ну вот и сидим, — видел? И всегда-то он такой, — прибавила она, слегка краснея и указывая мне на него пальчиком. — «Одну минутку, говорит, только одну минутку», а смотришь, и до полночи просидел, а там уж и поздно. «Она, говорит,
не сердится, она
добрая», — вот он как рассуждает! Ну, хорошо ли это, ну, благородно ли?
Она объявила мне, что за ней присматривают, хотя мачеха ее
добрая и любит ее, но ни за что
не позволит ей познакомиться с Натальей Николаевной; а потому она и решилась на хитрость.
Во-первых, мне так угодно, во-вторых, я
не у себя, а с вами…то есть я хочу сказать, что мы теперь кутим,как
добрые приятели, а в-третьих, я ужасно люблю капризы.
—
Доброе, признательное дитя, — сказал доктор торжественно и чуть
не со слезами на глазах. — Бедная девица!
—
Добрые люди и
не ждут, чтоб им прежде делали, Нелли. Они и без этого любят помогать тем, кто нуждается. Полно, Нелли; на свете очень много
добрых людей. Только твоя-то беда, что ты их
не встречала и
не встретила, когда было надо.
— Так,
не хочу у него жить…
не могу… я такая с ним все злая… а он
добрый… а у вас я
не буду злая, я буду работать, — проговорила она, рыдая как в истерике.
— Ее мать была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от отца и передала отцовские деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом, завез за границу, обокрал и бросил. Один
добрый человек ее
не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он умер, она, два года тому назад, воротилась назад к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.
Она умерла две недели спустя. В эти две недели своей агонии она уже ни разу
не могла совершенно прийти в себя и избавиться от своих странных фантазий. Рассудок ее как будто помутился. Она твердо была уверена, до самой смерти своей, что дедушка зовет ее к себе и сердится на нее, что она
не приходит, стучит на нее палкою и велит ей идти просить у
добрых людей на хлеб и на табак. Часто она начинала плакать во сне и, просыпаясь, рассказывала, что видела мамашу.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти
добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще
не видывал. Он-то ее сделал от
доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Артемий Филиппович (в сторону).Эка, черт возьми, уж и в генералы лезет! Чего
доброго, может, и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый
не взял бы его, довольно. (Обращаясь к нему.)Тогда, Антон Антонович, и нас
не позабудьте.
Ой! ночка, ночка пьяная! //
Не светлая, а звездная, //
Не жаркая, а с ласковым // Весенним ветерком! // И нашим
добрым молодцам // Ты даром
не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда: с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван кричит: «Я спать хочу», // А Марьюшка: — И я с тобой! — // Иван кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
«Вишь, тоже
добрый! сжалился», — // Заметил Пров, а Влас ему: // —
Не зол… да есть пословица: // Хвали траву в стогу, // А барина — в гробу! // Все лучше, кабы Бог его // Прибрал… Уж нет Агапушки…