Неточные совпадения
И не только этим трём нравились подобные забавы — Матвей знал, что вся городская молодёжь болеет страстью к разрушению. Весною обламывали сирень, акацию и
ветви цветущих яблонь;
поспевала вишня, малина, овощи — начиналось опустошение садов, оно шло всё лето, вплоть до второго спаса, когда хозяева снимали с обломанных деревьев остатки яблок, проклиная озорников и забыв, что
в юности они сами делали то же.
Ливень прошёл, по саду быстро скользили золотые пятна солнца, встряхивали
ветвями чисто вымытые деревья, с листьев падали светлые, живые, как ртуть, капли, и воздух, тёплый, точно
в бане,
был густо насыщен запахом пареного листа.
Заметя, что хозяйка внимательно прислушивается к его словам, он почувствовал себя так же просто и свободно, как
в добрые часу наедине с Евгенией, когда забывал, что она женщина. Сидели
в тени двух огромных лип, их густые
ветви покрывали зелёным навесом почти весь небольшой сад, и закопчённое дымом небо
было не видно сквозь полог листвы.
Кожемякин тоскливо оглянулся: комната
была оклеена зелёными обоями
в пятнах больших красных цветов, столы покрыты скатертями, тоже красными; на окнах торчали чахлые
ветви герани, с жёлтым листом; глубоко
в углу, согнувшись, сидел линючий Вася, наигрывая на гармонии, наянливо и раздражающе взвизгивали дисканта, хрипели басы…
Город
был насыщен зноем, заборы, стены домов, земля — всё дышало мутным, горячим дыханием,
в неподвижном воздухе стояла дымка пыли, жаркий блеск солнца яростно слепил глаза. Над заборами тяжело и мёртво висели вялые, жухлые
ветви деревьев, душные серые тени лежали под ногами. То и дело встречались тёмные оборванные мужики, бабы с детьми на руках, под ноги тоже совались полуголые дети и назойливо ныли, простирая руки за милостыней.
Но татарин, не отвечая, растаял
в узкой щели дорожки среди чёрных
ветвей, и это
было жутко. Кожемякин встал, оглянулся и быстро ушёл из сада, протянув руки вперёд, щупая воздух, и каждый раз, когда руки касались
ветвей, сердце пугливо замирало.
Неточные совпадения
Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми
ветвями от снега, казалось,
были разубраны
в новые торжественные ризы.
На
ветви сосны преклоненной, // Бывало, ранний ветерок // Над этой урною смиренной // Качал таинственный венок. // Бывало,
в поздние досуги // Сюда ходили две подруги, // И на могиле при луне, // Обнявшись, плакали оне. // Но ныне… памятник унылый // Забыт. К нему привычный след // Заглох. Венка на
ветви нет; // Один под ним, седой и хилый, // Пастух по-прежнему
поет // И обувь бедную плетет.
Хотя б уж ты
в окружности росла, // Густою тению
ветвей моих покрытой, // От непогод бы я
быть мог тебе защитой;
Шагая по тепленьким, озорниковато запутанным переулкам, он обдумывал, что скажет Лидии, как
будет вести себя, беседуя с нею; разглядывал пестрые, уютные домики с ласковыми окнами, с цветами на подоконниках. Над заборами поднимались к солнцу
ветви деревьев,
в воздухе чувствовался тонкий, сладковатый запах только что раскрывшихся почек.
Одно из двух окон
в сад
было открыто, там едва заметно и беззвучно шевелились
ветви липы,
в комнату втекал ее аптечный запах, вползали неопределенные ‹шорохи?›, заплутавшиеся
в ночной темноте.