Неточные совпадения
Клима подавляло обилие противоречий и упорство, с которым каждый из людей защищал свою истину. Человек, одетый мужиком, строго и апостольски уверенно говорил о Толстом и двух ликах Христа — церковном и народном, о Европе, которая
погибает от избытка чувственности и нищеты духа, о заблуждениях науки, — науку он особенно презирал.
— И был момент, когда во мне что-то умерло,
погибло. Какие-то надежды. Я — не знаю. Потом — презрение к себе. Не жалость. Нет, презрение.
От этого я плакала, помнишь?
Пусть даже половина людей
погибнет, сойдет с ума, только бы другая вылечилась
от пошлой бессмысленности жизни.
— Неверно, милостивый государь, культура действительно
погибает, но — не
от механизации жизни, как вы изволили сказать, не
от техники, культурное значение которой, видимо, не ясно вам, —
погибает она
от идиотической психологии буржуазии,
от жадности мещан, торгашей, убивающих любовь к труду.
— Удивляюсь, как вас занесло в такое захолустье, — говорил он, рассматривая книги в шкафе. — Тут даже прокурор до того одичал, что Верхарна с Ведекиндом смешивает.
Погибает от диабета. Губернатор уверен, что Короленко — родоначальник всех событий девятьсот пятого года. Директриса гимназии доказывает, что граммофон и кинематограф утверждают веру в привидения, в загробную жизнь и вообще — в чертовщину.
— Возвращаясь к Толстому — добавлю: он учил думать, если можно назвать учением его мысли вслух о себе самом. Но он никогда не учил жить, не учил этому даже и в так называемых произведениях художественных, в словесной игре, именуемой искусством… Высшее искусство — это искусство жить в благолепии единства плоти и духа. Не отрывай чувства
от ума, иначе жизнь твоя превратится в цепь неосмысленных случайностей и —
погибнешь!
— Скляночку-то Тагильский подарил. Наврали газеты, что он застрелился, с месяц тому назад братишка Хотяинцева, офицер, рассказывал, что случайно
погиб на фронте где-то. Интересный он был. Подсчитал, сколько стоит аппарат нашего самодержавия и французской республики, — оказалось: разница-то невелика, в этом деле франк
от рубля не на много отстал. На республике не сэкономишь.
— А что вы скажете о евреях, которые
погибают на фронтах
от любви к России, стране еврейских погромов?
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (очнувшись в отчаянии).
Погибла я совсем! Отнята у меня власть!
От стыда никуды глаз показать нельзя! Нет у меня сына!
Его нежданным появленьем, // Мгновенной нежностью очей // И странным с Ольгой поведеньем // До глубины души своей // Она проникнута; не может // Никак понять его; тревожит // Ее ревнивая тоска, // Как будто хладная рука // Ей сердце жмет, как будто бездна // Под ней чернеет и шумит… // «
Погибну, — Таня говорит, — // Но гибель
от него любезна. // Я не ропщу: зачем роптать? // Не может он мне счастья дать».
«Или страсть подай мне, — вопил он бессонный, ворочаясь в мягких пуховиках бабушки в жаркие летние ночи, — страсть полную, в которой я мог бы
погибнуть, — я готов, — но с тем, чтобы упиться и захлебнуться ею, или скажи решительно,
от кого письмо и кого ты любишь, давно ли любишь, невозвратно ли любишь — тогда я и успокоюсь, и вылечусь. Вылечивает безнадежность!»
— Я не знаю, в каком смысле вы сказали про масонство, — ответил он, — впрочем, если даже русский князь отрекается
от такой идеи, то, разумеется, еще не наступило ей время. Идея чести и просвещения, как завет всякого, кто хочет присоединиться к сословию, незамкнутому и обновляемому беспрерывно, — конечно утопия, но почему же невозможная? Если живет эта мысль хотя лишь в немногих головах, то она еще не
погибла, а светит, как огненная точка в глубокой тьме.
Спешу сообщить вам это археологическое сведение, опасаясь, что оно
погибнет от времени.