Неточные совпадения
По ее рассказам, нищий этот
был великий грешник и злодей, в голодный год он продавал людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все
деньги свои на подкупы судей и хотя мог бы жить в скромной бедности, но вот нищенствует.
По осмотре его котомки оказалось, что он занимался писанием небольших картинок и
был в этом, насколько я понимаю, весьма искусен, что, надо полагать, и понудило его к производству фальшивых
денег.
— Час тому назад я
был в собрании людей, которые тоже шевелятся, обнаруживают эдакое, знаешь, тараканье беспокойство пред пожаром. Там
была носатая дамища с фигурой извозчика и при этом — тайная советница, генеральша, да!
Была дочь богатого винодела, кажется, что ли. И много других, все отличные люди, то
есть действующие от лица масс. Им —
денег надобно, на журнал. Марксистский.
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он читал в пошлом «Московском листке» скандальную заметку о студенте с фамилией, скрытой под буквой Т. Студент обвинял горничную дома свиданий в краже у него
денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту ночь до утра играла роль не горничной, а клиентки дома,
была занята с другим гостем и потому — истец ошибается, он даже не мог видеть ее. Заметка
была озаглавлена: «Ошибка ученого».
— Нет, подожди! — продолжал Дмитрий умоляющим голосом и нелепо разводя руками. — Там — четыре, то
есть пять тысяч. Возьми половину, а? Я должен бы отказаться от этих
денег в пользу Айно… да, видишь ли, мне хочется за границу, надобно поучиться…
«Разумеется,
суть не в
деньгах…»
— Актеришки увезли ее играть, а — чего там играть?
Деньгами ее играть
будут, вот она, игра!
— Вот болван! Ты можешь представить — он меня начал пугать, точно мне пятнадцать лет! И так это глупо
было, — ах, урод! Я ему говорю: «Вот что, полковник:
деньги на «Красный Крест» я собирала, кому передавала их — не скажу и, кроме этого, мне беседовать с вами не о чем». Тогда он начал: вы человек, я — человек, он — человек; мы люди, вы люди и какую-то чепуху про тебя…
— Слушай, дядя, чучело, идем,
выпьем, милый! Ты — один, я — один, два! Дорого у них все, ну — ничего! Революция стоит
денег — ничего! Со-обралися м-мы… — проревел он в ухо Клима и, обняв, поцеловал его в плечо...
— Во сне сколько ни
ешь — сыт не
будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы хозяева на земле? Мой сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат. Продавай все и — едем! Там
деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что… Продавай…
— Какой же я зажиточный, если не могу в срок за квартиру заплатить?
Деньги у меня
были, но со второю женой я все прожил; мы с ней в радости жили, а в радости ничего не жалко.
«Может
быть, на его
деньги организовано это…»
Социалисты бесцеремонно, даже дерзко высмеивают либералов, а либералы держатся так, как будто чувствуют себя виноватыми в том, что не могут
быть социалистами. Но они помогают революционной молодежи, дают
деньги, квартиры для собраний, даже хранят у себя нелегальную литературу.
Когда он, купив гроб, платил
деньги розовощекому, бритому купцу, который
был более похож на чиновника, успешно проходящего службу и довольного собою, — в магазин, задыхаясь, вбежал юноша с черной повязкой на щеке и, взмахнув соломенной шляпой, объявил...
— Очень умные оба, — сказала она и кратко сообщила, что работа в городе идет довольно успешно,
есть своя маленькая типография, но, разумеется, не хватает литературы, мало
денег.
У них дом
был в закладе, хотели отобрать, ну, я дал им
деньги.
— Всякий понимает, что лучше
быть извозчиком, а не лошадью, — торопливо истекал он словами, прижимаясь к Самгину. — Но — зачем же на оружие
деньги собирать, вот — не понимаю! С кем воевать, если разрешено соединение всех сословий?
— В коммерческом. Не кончил,
был взят дядей в приказчики, на лесной двор. Растратил
деньги, рублей шестьсот. Ездил лихачом. Два раза судился за буйство.
— Ну — ладно, — она встала. — Чем я тебя кормить
буду? В доме — ничего нету, взять негде. Ребята тоже голодные. Целые сутки на холоде.
Деньги свои я все прокормила. И Настенка. Ты бы дал
денег…
— Благодару вам! — откликнулся Депсамес, и
было уже совершенно ясно, что он нарочито исказил слова, — еще раз это не согласовалось с его изуродованным лицом, седыми волосами. — Господин Брагин знает сионизм как милую шутку: сионизм — это когда один еврей посылает другого еврея в Палестину на
деньги третьего еврея. Многие любят шутить больше, чем думать…
— Евреи — это люди, которые работают на всех. Ротшильд, как и Маркс, работает на всех — нет? Но разве Ротшильд, как дворник, не сметает
деньги с улицы, в кучу, чтоб они не пылили в глаза? И вы думаете, что если б не
было Ротшильда, так все-таки
был бы Маркс, — вы это думаете?
— Просим вас, батенька, съездить в Русьгород и получить
деньги там, с одной тети, — к слову скажу: замечательная тетя! Редкой красоты, да и не глупа.
Деньги лежат в депозите суда, и
есть тут какая-то юридическая канитель. Можете?
— Алеша-то Гогин, должно
быть, не знает, что арест на
деньги наложен
был мною по просьбе Кутузова. Ладно, это я устрою, а ты мне поможешь, — к своему адвокату я не хочу обращаться с этим делом. Ты — что же, — в одной линии со Степаном?
По судебным ее делам он видел, что муж ее
был умным и жестоким стяжателем; скупал и перепродавал земли, леса, дома, помещал
деньги под закладные усадеб, многие операции его имели характер явно ростовщический.
— Это ужасно! — сочувственно откликнулся парижанин. — И все потому, что не хватает
денег. А мадам Муромская говорит, что либералы — против займа во Франции. Но, послушайте, разве это политика? Люди хотят
быть нищими… Во Франции революцию делали богатые буржуа, против дворян, которые уже разорились, но держали короля в своих руках, тогда как у вас, то
есть у нас, очень трудно понять — кто делает революцию?
— Лидии дом не нравился, она хотела перестраивать его. Я — ничего не теряю,
деньги по закладной получила. Но все-таки надобно Лидию успокоить, ты сходи к ней, — как она там? Я —
была, но не застала ее, — она с выборами в Думу возится, в этом своем «Союзе русского народа»… Действуй!
— Я сам
был свидетелем, я ехал рядом с Бомпаром. И это
были действительно рабочие. Ты понимаешь дерзость? Остановить карету посла Франции и кричать в лицо ему: «Зачем даете
деньги нашему царю, чтоб он бил нас? У него своих хватит на это».
— Жулик, — сказала она, кушая мармелад. — Это я не о философе, а о том, кто писал отчет. Помнишь: на Дуняшином концерте щеголь ораторствовал, сынок уездного предводителя дворянства? Это — он. Перекрасился октябристом. Газету они покупают, кажется, уже и купили. У либералов
денег нет. Теперь столыпинскую философию проповедовать
будут: «Сначала — успокоение, потом — реформы».
Коптев
был вдов, бездетен, но нашлись дальние родственники и возбудили дело о признании наследователя ненормальным, утверждая, что у Коптева не
было оснований дарить
деньги женщине, которую он видел, по их сведениям, два раза, и обвиняя кухарку в «сокрытии имущества».
—
Деньги — люблю, а считать — не люблю, даже противно, — сердито сказала она. — Мне бы американской миллионершей
быть, они, вероятно,
денег не считают. Захарий у меня тоже не мастер этого дела. Придется взять какого-нибудь приказчика, старичка.
«Красива, умела одеться, избалована вниманием мужчин. Книжной мудростью не очень утруждала себя. Рациональна. Правильно оценила отца и хорошо выбрала друга, — Варавка
был наиболее интересный человек в городе. И — легко “делал
деньги”»…
— Сегодня он — между прочим — сказал, что за хороший процент банкир может дать
денег хоть на устройство землетрясения. О банкире — не знаю, но Захар — даст. Завтракать — рано, — сказала она, взглянув на часы. — Чаю хочешь? Еще не
пил? А я уже давно…
«Сектантство — игра на час. Патриотизм? Купеческий. Может
быть — тоже игра. Пособничество Кутузову… Это — всего труднее объяснить. Департамент… Все возможно. Какие идеи ограничили бы ее? Неглупа, начитанна. Авантюристка. Верует только в силу
денег, все же остальное — для критики, для отрицания…»
— Я ему говорю: «Ваши
деньги, наши знания», а он — свое: «Гарантируйте, что революции не
будет!»
— Ага, — оживленно воскликнул Бердников. — Да, да, она скупа, она жадная! В делах она — палач. Умная. Грубейший мужицкий ум, наряженный в книжные одежки. Мне — она — враг, — сказал он в три удара, трижды шлепнув ладонью по своему колену. — Росту промышленности русской — тоже враг. Варягов зовет — понимаете? Продает англичанам огромное дело. Ростовщица. У нее в Москве подручный
есть, какой-то хлыст или скопец, дисконтом векселей занимается на ее
деньги, хитрейший грабитель! Раб ее, сукин сын…
— Ее Бердников знает. Он — циник, враль, презирает людей, как медные
деньги, но всех и каждого насквозь видит. Он — невысокого… впрочем, пожалуй, именно высокого мнения о вашей патронессе. ‹Зовет ее — темная дама.› У него с ней, видимо, какие-то большие счеты, она, должно
быть, с него кусок кожи срезала… На мой взгляд она — выдуманная особа…
Ел Тагильский не торопясь, и насыщение не мешало ему говорить. Глядя в тарелку, ловко обнажая вилкой и ножом кости цыпленка, он спросил: известен ли Самгину размер состояния Марины? И на отрицательный ответ сообщил:
деньгами и в стойких акциях около четырехсот тысяч, землею на Урале и за Волгой в Нижегородской губернии, вероятно, вдвое больше.
— Из этого дела можно состряпать уголовный процесс с политической подкладкой, и на нем можно хапнуть большие
деньги. Я — за то, чтоб разворовали
деньги и — успокоились. Для этого необходимо, чтоб Безбедов сознался в убийстве. Как вы думаете —
был у него мотив?
— Ну, я — ухожу. Спасибо… за внимание. Родился я до того, как отец стал трактирщиком, он
был грузчиком на вагонном дворе, когда я родился. Трактир он завел, должно
быть, на какие-то темные
деньги.
— А вот во время революции интересно
было, новые гости приходили, такое, знаете, оживление. Один, совсем молодой человек, замечательно плясал, просто — как в цирке. Но он какие-то
деньги украл, и пришла полиция арестовать его, тогда он выбежал на двор и — трах! Застрелился. Такой легкий
был, ловкий.
— Но — нет! Хлыстовство — балаган. За ним скрывалось что-то другое. Хлыстовство — маскировка. Она
была жадна,
деньги любила. Муж ее давал мне на нужды партии щедрее. Я смотрел на него как на кандидата в революционеры. Имел основания. Он и о деревне правильно рассуждал, в эсеры не годился. Да, вот что я могу сказать о ней.
—
Была у нее нелепая идея накопить
денег и устроить где-то в Сибири нечто в духе Роберта Оуэна…
— Любила мелочишки Варвара Кирилловна, а — деловая
была женщина и вкус
денег знала хорошо.
Была бы богатой.
Но,
выпив сразу два стакана вина, он заговорил менее хрипло и деловито. Цены на землю в Москве сильно растут, в центре города квадратная сажень доходит до трех тысяч. Потомок славянофилов, один из «отцов города» Хомяков, за ничтожный кусок незастроенной земли, необходимой городу для расширения панели, потребовал 120 или даже 200 тысяч, а когда ему не дали этих
денег, загородил кусок железной решеткой, еще более стеснив движение.
— На бирже
будем играть, ты и я. У меня верная рука
есть, человек неограниченных возможностей, будущий каторжник или — самоубийца. Он — честный, но сумасшедший. Он поможет нам сделать
деньги.
—
Деньги —
будут. И
будет газета, — говорил Дронов. Его лицо раздувалось, точно пузырь, краснело, глаза ослепленно мигали, точно он смотрел на огонь слишком яркий.
— Вехисты — правы: интеллигент не любит
денег, стыдится
быть богатым, это, брат, традиция!
— Побочный сын какого-то знатного лица, черт его… Служил в таможенном ведомстве, лет пять тому назад получил огромное наследство. Меценат. За Тоськой ухаживает. Может
быть,
денег даст на газету. В театре познакомился с Тоськой, думал, она — из гулящих. Ногайцев тоже в таможне служил, давно знает его. Ногайцев и привел его сюда, жулик. Кстати: ты ему, Ногайцеву, о газете — ни слова!
«Дронов выпросит у этого кота
денег на газету и уступит ему женщину, подлец, — окончательно решил он. Не хотелось сознаться, что это решение огорчает и возмущает его сильнее, чем можно
было ожидать. Он тотчас же позаботился отойти в сторону от обидной неудачи. — А эта еврейка — права. Вопросами внешней политики надобно заняться. Да».
— Тоже — сумма… Война-то, наверно, больших
денег будет стоить?