Неточные совпадения
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги
с постели на пол, то непременно
попадал в них сразу.
Он хотел приподнять Обломова
с постели, но тот предупредил его, опустив быстро ноги и сразу
попав ими в обе туфли.
А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений, вскочит обеими ногами
с своего ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку
с квасом и, подув на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться, в надежде на улучшение своего положения, промочит горло и потом
падает опять на
постель, как подстреленный.
Минут через десять Штольц вышел одетый, обритый, причесанный, а Обломов меланхолически сидел на
постели, медленно застегивая грудь рубашки и не
попадая пуговкой в петлю. Перед ним на одном колене стоял Захар
с нечищеным сапогом, как
с каким-нибудь блюдом, готовясь надевать и ожидая, когда барин кончит застегиванье груди.
— Вот оно что! —
с ужасом говорил он, вставая
с постели и зажигая дрожащей рукой свечку. — Больше ничего тут нет и не было! Она готова была к воспринятию любви, сердце ее ждало чутко, и он встретился нечаянно,
попал ошибкой… Другой только явится — и она
с ужасом отрезвится от ошибки! Как она взглянет тогда на него, как отвернется… ужасно! Я похищаю чужое! Я — вор! Что я делаю, что я делаю? Как я ослеп! Боже мой!
Она молча приняла обязанности в отношении к Обломову, выучила физиономию каждой его рубашки, сосчитала протертые пятки на чулках, знала, какой ногой он встает
с постели, замечала, когда хочет сесть ячмень на глазу, какого блюда и по скольку съедает он, весел он или скучен, много
спал или нет, как будто делала это всю жизнь, не спрашивая себя, зачем, что такое ей Обломов, отчего она так суетится.
— А одеяло, а занавески… — начал Штольц, — тоже привычка? Жаль переменить эти тряпки? Помилуй, неужели ты можешь
спать на этой
постели? Да что
с тобой?
Если Захар заставал иногда там хозяйку
с какими-нибудь планами улучшений и очищений, он твердо объявлял, что это не женское дело разбирать, где и как должны лежать щетки, вакса и сапоги, что никому дела нет до того, зачем у него платье лежит в куче на полу, а
постель в углу за печкой, в пыли, что он носит платье и
спит на этой
постели, а не она.
А если закипит еще у него воображение, восстанут забытые воспоминания, неисполненные мечты, если в совести зашевелятся упреки за прожитую так, а не иначе жизнь — он
спит непокойно, просыпается, вскакивает
с постели, иногда плачет холодными слезами безнадежности по светлом, навсегда угаснувшем идеале жизни, как плачут по дорогом усопшем,
с горьким чувством сознания, что недовольно сделали для него при жизни.
Неточные совпадения
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а
с ласковым // Весенним ветерком! // И нашим добрым молодцам // Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда:
с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван кричит: «Я
спать хочу», // А Марьюшка: — И я
с тобой! — // Иван кричит: «
Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
Почитав еще книгу о евгюбических надписях и возобновив интерес к ним, Алексей Александрович в 11 часов пошел
спать, и когда он, лежа в
постели, вспомнил о событии
с женой, оно ему представилось уже совсем не в таком мрачном виде.
Упав на колени пред
постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением пальцев отвечала на его поцелуи. А между тем там, в ногах
постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же,
с тем же правом,
с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
— Правда, правда! — отвечала она, — я буду весела. — И
с хохотом схватила свой бубен, начала петь, плясать и прыгать около меня; только и это не было продолжительно; она опять
упала на
постель и закрыла лицо руками.
Татьяна, по совету няни // Сбираясь ночью ворожить, // Тихонько приказала в бане // На два прибора стол накрыть; // Но стало страшно вдруг Татьяне… // И я — при мысли о Светлане // Мне стало страшно — так и быть… //
С Татьяной нам не ворожить. // Татьяна поясок шелковый // Сняла, разделась и в
постель // Легла. Над нею вьется Лель, // А под подушкою пуховой // Девичье зеркало лежит. // Утихло всё. Татьяна
спит.