Неточные совпадения
Солнце осветило над ним золотой трон и сидящую фигуру
в блестящей короне, над которой торчали золотые рога. Вася продвинулся дальше — и снова клуб пыли от крутнувшего огромнейшего широкого колеса, на котором поднялась и вновь опустилась
в полумраке человеческая фигура: солнце до нее не дошло. Зато оно осветило огромного,
красного сквозь пыль идола с лучами вокруг головы.
Неточные совпадения
Везде тихо-тихонько, только
в полумраке на синем льду озера катается на коньках несколько прозябших мальчиков; на улице играют и вертятся на спинах две собаки; но Плау не спит и не скучает;
в окошках его чистеньких
красных домиков везде горят веселые огоньки и суетливо бегают мелкие тени; несколько теней чешутся перед маленькими гамбургскими зеркальцами; две тени шнуруют на себе корсеты, одна даже пудрит себе шею.
Кирилов остался один. Роскошь гостиной, приятный
полумрак и само его присутствие
в чужом, незнакомом доме, имевшее характер приключения, по-видимому, не трогали его. Он сидел
в кресле и разглядывал свои обожженные карболкой руки. Только мельком увидел он ярко-красный абажур, футляр от виолончели, да, покосившись
в ту сторону, где тикали часы, он заметил чучело волка, такого же солидного и сытого, как сам Абогин.
Девушка отвечала тоже по-немецки; калитка чуть-чуть отворилась и, впустив девушку, тотчас захлопнулась перед самым носом Кузьмы Васильевича, который, однако, успел разглядеть среди
полумрака летних сумерек облик толстой старухи
в красном платье, с тусклым фонарем
в руке.
В полумраке в дверях показалась фигура с растрепанными волосами, с истощенным лицом,
в пальто сверху, а под ним
в красной рубашке,
в плисовых штанах и
в козловых с высокими голенищами сапогах.
Гаснут восковые свечи перед образами, сильнее пахнет воском,
в полумраке красными огоньками мигают лампадки, народ начинает выходить из церкви. На клиросе высокий седой и кудрявый дьячок, по прозванию Иван Великий, неразборчивым басом бормочет молитвы. Выходит батюшка, уже не
в блестящей ризе, а
в темной рясе, только с епитрахилью, становится перед царскими вратами. И бурно-весело, опьяненный радостью, хор гремит: