— Господи, господи, зачем столько страданий дано человеку?
Пускай бы умереть, — я всегда говорю: что в смерти страшного? Но только бы без страданий.
Но нет: я думаю, ты все был бы тот же, хотя бы даже воспитали тебя по моде,
пустили бы в ход и жил бы ты в Петербурге, а не в захолустье.
Вообще, все эти мечты о будущем, все эти гадания — все это теперь еще как роман, и я, может быть, напрасно записываю;
пускай бы оставалось под черепом; знаю тоже, что этих строк, может быть, никто не прочтет; но если б кто и прочел, то поверил ли бы он, что, может быть, я бы и не вынес ротшильдских миллионов?
Неточные совпадения
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как
бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев
пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
«Ну-ка,
пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили молоко и т. д. Стали
бы они шалить? Они
бы с голоду померли. Ну-ка,
пустите нас с нашими страстями, мыслями, без понятия о едином Боге и Творце! Или без понятия того, что есть добро, без объяснения зла нравственного».
Обратный путь был так же весел, как и путь туда. Весловский то пел, то вспоминал с наслаждением свои похождения у мужиков, угостивших его водкой и сказавших ему: «не обсудись»; то свои ночные похождения с орешками и дворовою девушкой и мужиком, который спрашивал его, женат ли он, и, узнав, что он не женат, сказал ему: «А ты на чужих жен не зарься, а
пуще всего домогайся, как
бы свою завести». Эти слова особенно смешили Весловского.
— Я не об вас, совсем не об вас говорю. Вы совершенство. Да, да, я знаю, что вы все совершенство; но что же делать, что я дурная? Этого
бы не было, если б я не была дурная. Так
пускай я буду какая есть, но не буду притворяться. Что мне зa дело до Анны Павловны!
Пускай они живут как хотят, и я как хочу. Я не могу быть другою… И всё это не то, не то!..
— Да чтобы с одного боку она, понимаешь — зарумянилась
бы, а с другого
пусти ее полегче. Да исподку-то, исподку-то, понимаешь, пропеки ее так, чтобы рассыпáлась, чтобы всю ее проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал ее во рту — как снег
бы растаяла.