Неточные совпадения
Я неподвижно стоял. Мир преобразился в безумии муки и
ужаса. Весь он был здесь, где золотой луч тихо вонзался в груду пыльных бочек, где
пахла керосином жирная скамейка. Кругом — кровавое, ревущее кольцо, а дальше ничего нет.
Руки раскрылись, мы обнялись и крепко поцеловались. В
запахе пыли, керосина и кровавого
ужаса от свежего лица
пахнуло весенним
запахом духов.
Топится печка. В ее пасти — куча раскаленных мигающих углей, по ним колышутся синие огоньки. Алексея нет дома. Я сижу с кочергою перед печкой в его комнате. Мне кажется, в воздухе слабо еще
пахнет угаром и смутный
ужас вьется в темноте.
Неточные совпадения
Только в эту минуту я понял, отчего происходил тот сильный тяжелый
запах, который, смешиваясь с
запахом ладана, наполнял комнату; и мысль, что то лицо, которое за несколько дней было исполнено красоты и нежности, лицо той, которую я любил больше всего на свете, могло возбуждать
ужас, как будто в первый раз открыла мне горькую истину и наполнила душу отчаянием.
Опасность миновала, все
ужасы этой ночи прошли без следа, и им обоим весело и легко было идти по белой дороге, ярко освещенной луной, между темными кустарниками, от которых уже тянуло утренней сыростью и сладким
запахом освеженного листа.
Ромашов близко нагнулся над головой, которая исступленно моталась у него на коленях. Он услышал
запах грязного, нездорового тела и немытых волос и прокислый
запах шинели, которой покрывались во время сна. Бесконечная скорбь,
ужас, непонимание и глубокая, виноватая жалость переполнили сердце офицера и до боли сжали и стеснили его. И, тихо склоняясь к стриженой, колючей, грязной голове, он прошептал чуть слышно:
Вот еще степной
ужас, особенно опасный в летние жары, когда трава высохла до излома и довольно одной искры, чтобы степь вспыхнула и пламя на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при пожаре всегда начинается ураган. При первом
запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от огня. Летит и птица. Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
Я слушал интереснейшие рассказы Казакова, а перед моими глазами еще стояла эта страшная бутафория с ее паутиной, контурами мохнатых серых
ужасов: сатана, колесо, рухнувшая громада идола, потонувшая в пыли.
Пахло мышами.