— Не знаю, — говорила она задумчиво, как будто
вникая в себя и стараясь уловить, что в ней происходит. — Не знаю, влюблена ли я в вас; если нет, то, может быть, не наступила еще минута; знаю только одно, что я так не любила ни отца, ни мать, ни няньку…
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно,
вникните в себя! Тот путь, на который… Скажите, какою любовью вы любите меня? (Вырывается от него и встает.)
Неточные совпадения
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она
себе,
вникая в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы скрыть их, она порывисто встала и почти выбежала на террасу.
— Это — не Рокамболь, а самозванство и вреднейшая чепуха. Это, знаете, самообман и заблуждение, так сказать, игра
собою и кроме как по морде — ничего не заслуживает. И, знаете, хорошо, что суд
в такие штуки не
вникает, а то бы — как судить? Игра, господи боже мой, и такая
в этом скука, что — заплакать можно…
Она
вникала в это молчание бабушки,
в эту ее новую нежность к
себе, и между тем подстерегала какие-то бросаемые исподтишка взгляды на нее, — и не знала, чем их объяснить?
Он надивиться не мог и дал
себе слово глубже
вникнуть в источник этого характера. И Марина улыбалась ему
в художественном очерке. Он видел
в ней не просто распущенную дворовую женщину вроде горьких, безнадежных пьяниц между мужчинами, а бескорыстную жрицу культа, «матерь наслаждений»…
Потом,
вникая в устройство судна,
в историю всех этих рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко и не скоро, что он до последней доски борется с морем и носит
в себе пропасть средств к защите и самохранению, между которыми есть много предвиденных и непредвиденных, что, лишась почти всех своих членов и частей, он еще тысячи миль носится по волнам,
в виде остова, и долго хранит жизнь человека.