Неточные совпадения
К
тому же книжка моя может
попасть в руки охотникам деревенским, далеко живущим от столиц и значительных городов, людям небогатым, не имеющим средств выписывать все охотничьи снаряды готовые, прилаженные к делу в современном, улучшенном их состоянии.
Стрелять постоянно, стрелять как больше — и будешь стрелять хорошо,
то есть
попадать в цель метко.
Правда, рано утром, и
то уже в исходе марта, и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще не начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может
попасть к вам на стол…
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто не
попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко охотники
попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз с
того места, где села или
упала птица.
Мера всегда бывает более шестидесяти шагов. Стрелять только в
ту минуту, когда бекас летит прямо над головой, следовательно, должно поставить ружье совершенно перпендикулярно. Положение очень неловкое, да и дробь, идучи вверх, скорее слабеет. Много зарядов улетало понапрасну в синее небо, и дробь, возвращаясь назад, сеялась, как мелкий дождь, около стрелка. В случае удачного выстрела бекас
падает из-под небес медленно и винтообразно.
Советую и всем охотникам делать
то же, и делать аккуратно, потому что птица, приколотая вскользь,
то есть так, что перо не
попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь, что со мной случалось не один раз, особенно на охоте за осенними тетеревами.
Охотник вступает в болото, и, по мере
того как он нечаянно приближается к какому-нибудь гнезду или притаившимся в траве детям, отец и мать с жалобным криком бросаются к нему ближе и ближе, вертятся над головой, как будто
падают на него, и едва не задевают за дуло ружья…
Весь небольшой поток захватывается желобом, или колодою,
то есть выдолбленною половинкою толстого дерева, которую плотно упирают в бок горы; из колоды струя
падает прямо на водяное колесо, и дело в шляпе: ни плотины, ни пруда, ни вешняка, ни кауза… а колотовка постукивает да мелет себе помаленьку и день и ночь.
На юге, в Киеве,
попал он в народные песни и на великокняжеские столы; его рушала,
то есть разрезывала, сама великая княгиня, следовательно лебедя ели.
Замечательно, что гуси, не запутавшиеся в перевесе, а только в него ударившиеся,
падают па землю и до
того перепугаются, что кричат, хлопают крыльями, а с места не летят: без сомнения, темнота ночи способствует такому испугу.
Когда собака или человек спугнет ее с гнезда, для чего надобно почти наступить на него,
то она притворяется какою-то хворою или неумеющею летать: трясется на одном месте, беспрестанно
падает, так что, кажется, стоит только погнаться, чтобы ее поймать.
Итак, нельзя иначе объяснить это казусное дело, как предположением, что дробина ударилась в папоротку селезня и надколола плечную кость вдоль,
то есть произвела маленькую трещинку в ней, и что, наконец, от усиленного летанья кость переломилась поперек, и птица
упала.
Изумительно также тут стечение обстоятельств: надобно же было сделаться этому перелому в самую
ту минуту, когда утки, пролетев несколько верст взад и вперед, в третий раз летели надо мной, так что шилохвость
упал почти у моих ног.
Рано весной, как только сойдет снег и станет обсыхать ветошь,
то есть прошлогодняя трава, начинаются
палы, или степные пожары.
Чем ранее начинаются
палы,
тем они менее опасны, ибо опушки лесов еще сыры, на низменных местах стоят лужи, а в лесах лежат сувои снега.
Для отвращения подобных бедствий лет сорок или пятьдесят
тому назад в общем употреблении было одно средство: предварительно
опалить кругом стога, лес, гумна и деревню.
Не входя в рассуждение о неосновательности причин, для которых выжигают сухую траву и жниву, я скажу только, что
палы в темную ночь представляют великолепную картину: в разных местах
то стены,
то реки,
то ручьи огня лезут на крутые горы, спускаются в долины и разливаются морем по гладким равнинам.
Бешеная запальчивость его бывает до
того безумна, что однажды косячный жеребец
напал на тройку лошадей, на которых я ехал в охотничьих дрожках!
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости,
то есть подкрадываться к ним из-за кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное место и ожидать в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все
спят стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют, не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность,
то зычным, тревожным криком разбудят товарищей, и все улетят.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до
тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и
упал, версты за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью собаки, но уже мертвого.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару,
то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два
упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Если же
палы случатся поздно (что иногда бывает) и у степных куликов пропадут яйца уже насиженные или они сами обожгутся как-нибудь во время пожара, особенно в ночное время,
то кулики других гнезд не заводят и остаются на этот год холостыми, продолжая колотиться около
тех мест, где погорели их гнезда.
Правда, чем крупнее дробь,
тем шире она разносится и реже летит и
тем труднее
попасть в цель, но дело в
том, что на далеком расстоянии,
то есть шагов на шестьдесят или на семьдесят, не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и другие кулики.
Куропатки если не
спят или не лежат во время отдыха,
то беспрестанно бегают, суетятся, роются и клюют всякую всячину.
Хорошо дрессированная, послушная и не слишком горячая легавая собака необходима для удачной охоты за куропатками. В июле выводки держатся в поле, в степных лугах с мелким кустарником, в некосях, в бастыльнике. Сначала они очень смирны, и когда собака
нападет на след,
то старый самец начнет бегать, вертеться и даже перепархивать у ней под носом, чтобы отвести ее от выводки.
Если как-нибудь не скоро
попадешь на след разрозненных куропаток,
то через полчаса после перемещенья подманивать их особого рода свистком, на который они отвечают, или подождать, когда они сами начнут скликаться, и тогда немедленно идти на голос: они скоро опять соединяются в стаи и тогда уже не отзываются.
Часов в десять утра куропатки улетают в
те места, где ночевали, и проводят там на отдыхе несколько часов: лежат до половины зарывшись в снег и даже
спят.
Для
того чтоб они могли скорее увидеть, где насыпан для них корм, проводятся, в разные стороны от привады, дорожки из хлебной мякины в виде расходящихся лучей; как только
нападет на одну из них куропатка,
то сейчас побежит по ней и закудахчет; на ее голос свалится вся стая и прямо по мякине, из которой мимоходом на бегу выклюет все зерна, отправится к приваде.
Нельзя предположить, чтобы каждая перепелка отдельно летела прямо на берег моря за многие тысячи верст, и потому некоторые охотники думают, что они собираются в станицы и совершают свое воздушное путешествие по ночам, а день проводят где случится, рассыпавшись врознь, для приисканья корма, по
той местности, на какую
попадут.
С быстротою молнии
падает он из поднебесья на вспорхнувшую пташку, и если она не успеет
упасть в траву, спрятаться в листьях дерева или куста,
то копчик вонзит в нее острые когти и унесет в гнездо к своим детям.
Если же не удастся схватить добычу,
то он взмоет вверх крутой дугою, опять сделает ставку и опять
упадет вниз, если снова поднимется
та же птичка или будет вспугана другая.
Не говорю о
том, что крестьяне вообще поступают безжалостно с лесом, что вместо валежника и бурелома, бесполезно тлеющего, за которым надобно похлопотать, потому что он толст и тяжел, крестьяне обыкновенно рубят на дрова молодой лес; что у старых дерев обрубают на топливо одни сучья и вершину, а голые стволы оставляют сохнуть и гнить; что косят траву или
пасут стада без всякой необходимости там, где пошли молодые лесные побеги и даже зарости.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере
того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда
упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..
Я знаю это по себе: я был хороший стрелок дробью из ружья, а пулей из винтовки или штуцера не мог
попасть и близко цели;
то же сказать о большей части хороших охотников.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей
опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять,
то есть переменять старые перья на новые: время если не болезни,
то слабости для всякой птицы.
Когда же выводка поднимается вся вдруг,
то тетеревята летят врознь, предпочтительно к лесу, и, пролетев иногда довольно значительное пространство, смотря по возрасту и силам,
падают на землю и лежат неподвижно, как камень.
Надобно прибавить, что кудахтанье считается признаком, что тетерев не ранен] Прямым доказательством моему мнению служит
то, что такой же косач, поднятый охотником нечаянно в лесу в конце весны, летом и даже в начале осени,
падает мертвый, как сноп, от вашего выстрела, хотя ружье было заряжено рябчиковой дробью и хотя мера была не слишком близка.
Убитых из шалашей тетеревов надобно сбирать в
то время, когда нигде кругом не видно сидящего тетерева, а всего лучше по окончании стрельбы, иначе распугаешь тетеревов, хотя должно признаться, что, несмотря на доброе ружье, крупную дробь и близкое расстояние (кажется, достаточные ручательства, что тетерева должны быть убиты наповал или смертельно ранены), редко бывает поле, чтоб охотник собрал всех тетеревов, по которым стрелял и которые
падали с присад, как будто убитые наповал: одного или двух всегда не досчитываются.
А как весело ссадить косача метким выстрелом с самой вершины огромного дерева и смотреть, как он, медленно
падая, считая сучки, как говорят,
то есть валясь с сучка на сучок, рухнет, наконец, на землю!
В Оренбургской губернии ловят дроздов на пучки спелой рябины или калины, далеко краснеющиеся, особенно на яркой белизне первых снегов; дрозды
попадают в силья, которыми опутывают со всех сторон повешенные на дерево ягодные кисти; их даже кроют лучками из сетки, приманивая на приваду
тою же рябиной или калиной.
Вот наблюдения, сообщенные мне достоверными охотниками: 1) летающие вальдшнепы, всегда самцы (как и мною замечено было), иногда внезапно опускаются на землю, услышав голос самки, которому добычливые стрелки искусно подражают, и вальдшнепы налетают на них очень близко; 2) если стоящий на тяге охотник, увидя приближающегося вальдшнепа, бросит вверх шапку, фуражку или свернутый комом платок,
то вальдшнеп опустится на
то место, где
упадет брошенная вещь; 3) там, где вальдшнепы детей не выводят, хотя с весны держатся долго и во множестве, тяги не бывает.
Часто случалось мне не верить своим глазам, когда, после отчаянного выстрела, пущенного просто в куст или в чащу древесных ветвей по
тому направлению, по какому юркнул вальдшнеп, вдруг собака выносила мне из кустов убитого вальдшнепа. Как частые сучья, правда без листьев, за которыми не видно птицы, не мешают иногда дроби
попасть в нее — не понимаю и теперь!..
Хотя они постоянно держатся в это время в частых лесных опушках и кустах уремы, кроме исключительных и почти всегда ночных походов или отлетов для добыванья корма, но в одном только случае вальдшнепы выходят в чистые места: это в осеннее ненастье, когда кругом обложится небо серыми, низкими облаками, когда мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и день и ночь; когда все отдаленные предметы кажутся в тумане и все как будто светает или смеркается; когда начнется капель,
то есть когда крупные водяные капли мерно, звонко и часто начнут
падать с обвисших и потемневших древесных ветвей.
Но кроме врагов, бегающих по земле и отыскивающих чутьем свою добычу, такие же враги их летают и по воздуху: орлы, беркуты, большие ястреба готовы
напасть на зайца, как скоро почему-нибудь он бывает принужден оставить днем свое потаенное убежище, свое логово; если же это логово выбрано неудачно, не довольно закрыто травой или степным кустарником (разумеется, в чистых полях),
то непременно и там увидит его зоркий до невероятности черный беркут (степной орел), огромнейший и сильнейший из всех хищных птиц, похожий на копну сена, почерневшую от дождя, когда сидит на стогу или на сурчине, — увидит и, зашумев как буря,
упадет на бедного зайца внезапно из облаков, унесет в длинных и острых когтях на далекое расстояние и, опустясь на удобном месте, съест почти всего, с шерстью и мелкими костями.
Это довольно странно: орлы, беркуты — не пешеходные твари, но дело доказывается
тем, что эти хищники
попадают иногда в капканы, которые ставятся на зайцев, именно на сплетении маликов, называемом заячьею тропой.